Власть — от Бога, Бог — от власти

Современная Россия — страна парадоксов. Совсем еще недавно атеистическая, сегодня она формально погружена в религиозность. Если в начале 1980-х годов православными считали себя 8 процентов граждан, то сегодня такими числятся уже более 70 процентов. Вместо 5,3 тысячи храмов и 18 монастырей, действовавших на территории РСФСР в 1985 году, мы имеем более 31,2 тысячи церквей и 790 монастырей, а строительство новых идет куда быстрее, чем родильных домов, детских садов и школ. Однако нравственность отчего-то не возрождается: в стране случается более 46 тысяч убийств и почти 39 тысяч самоубийств в год, число неполных семей достигло 22 процентов их общего количества, армия наркозависимых оценивается в 2,2 млн, а вовлеченных в проституцию — в 180 тысяч человек, каждый год фиксируются 230 тысяч случаев подростковой беременности. Власть и армия пронизаны коррупцией. Сравнивать все это с показателями советских безбожных времен даже опасно — того и гляди сочтут оскорблением чувств верующих. Зато Русская православная церковь, врачующая эти пороки, становится все влиятельнее и богаче.
 

На протяжении последних двух десятилетий Русская православная церковь постоянно тщилась доказать, что говорит от имени большинства населения и потому имеет права, сопоставимые чуть ли не с правами светской власти. Еще на заре истории новой России патриарх Алексий II пытался в стенах Данилова монастыря в 1993 году разрешить конфликт между президентом России и Верховным советом. Начиная с конца 1990-х годов предпринимались постоянные попытки насадить в школах преподавание основ православного мировоззрения, в конечном счете трансформировавшихся в "Основы православной культуры". В 2002 году митрополит Смоленский и Калининградский (а ныне патриарх) Кирилл на пресс-конференции в ходе VIII Международного фестиваля "Радонеж" заявил: "Мы должны вообще забыть расхожий термин "многоконфессиональная страна": Россия — это православная страна с национальными и религиозными меньшинствами (курсив мой.— В.И.)". Он же на протяжении первой половины 2000-х годов премного потрудился на ниве "религиозной геополитики" и противопоставления русской цивилизации западному либерализму, разрабатывая "православную доктрину прав человека" и пытаясь усовершенствовать теорию демократии так, чтобы она позволяла утвердить безусловный приоритет интересов общества и государства над интересами отдельного человека.
 

Представители РПЦ в последние годы заполонили телевизионные экраны, а православные церковные праздники стали официальными выходными днями в России — чего в многонациональной и полиэтничной стране не удостоился ни один достопамятный день иной конфессии (замечу, что даже в "авторитарной" Белоруссии выходными являются оба Рождества — и православное, и католическое). Попы стали законодателями мод в литературе и искусстве (под их указку переписываются сценические постановки сказок Пушкина — в Республике Коми была отменена опера Д. Шостаковича "Балда"), требуют "крещения" Деда Мороза, закрытия комических музеев типа Музея Бабы-Яги в городе Кириллове Вологодской области. Они вступают в жесткие пикировки с учеными, смеющими выражать недовольство уничижением науки со стороны религиозных деятелей, и даже настаивают на возведении теологии в круг научных дисциплин по классификации ВАКа. Все чаще мы видим их на строительных площадках и верфях, благословляющими новые дома или корабли. В ответ государственные компании щедро спонсируют начинания РПЦ, а фонд, поддерживаемый на средства РЖД, ежегодно самолетом доставляет из Иерусалима на Пасху благодатный огонь (и хорошо, что еще не построил из Святой земли в Третий Рим запускаемую раз в год только для этой цели высокоскоростную железную дорогу). В российской армии в скором времени будут служить до 400 священников, проходящих уже по бюджету военного ведомства, то есть получающих содержание непосредственно от государства. То же самое происходит в системе исполнения наказаний. По мере деградации здравоохранения не исключено, что заметная доля бюджета Минздрава будет тратиться на оплату молитв за выздоровление больных.
 

Русская православная церковь — преданный защитник интересов российской правящей бюрократии и адепт ее политического курса в стране и за ее пределами. Утверждая в массах идеи о том, что всякая власть — от Бога, а интересы государства важнее личных, она немало содействовала становлению в России полуавторитарного общества и искоренению политического инакомыслия. Государство отвечает взаимностью: первые его лица обеспечивают передачу РПЦ уже существующих храмов и культовых сооружений за рубежом, а также добиваются разрешения на покупку земельных участков для строительства новых. Примеры тому можно перечислять практически бесконечно.
 

Русская православная церковь ведет активную хозяйственную деятельность, основанную на довольно шатких юридических нормах. Глава XV Устава РПЦ гласит: "Порядок владения, пользования и распоряжения имуществом, принадлежащим Русской Православной Церкви на правах собственности, пользования и на иных законных основаниях определяется настоящим Уставом, правилами, утвержденными Священным Синодом и "Положением о церковном имуществе"". Проблема, однако, в том, что подобное Положение не утверждено и сам Устав, принятый Архиерейским собором 16 августа 2000 года с поправками от 27 июня 2008 года, не регистрировался в Минюсте и потому с точки зрения действующего законодательства ничтожен. А так называемый Гражданский устав РПЦ, который был зарегистрирован в Минюсте согласно требованию о перерегистрации религиозных объединений в соответствии с Федеральным законом от 26 сентября 1997 года, не публиковался. Однако, как говорил еще немецкий философ Карл Шмитт, суверенитет — это право устанавливать исключения, и Российское государство проявляет себя в данном вопросе настоящим сувереном. Церкви позволено почти все.
 

Хотя открытые данные о доходах РПЦ отсутствуют, большинство экспертов определяют их в 400-500 млн долларов в год, что косвенно подтверждается хотя бы масштабами ведущихся по всей стране строительных и реставрационных работ. В значительной мере эти доходы формируются через неоплачиваемые услуги, в большинстве случаев учитываемые по нерыночным ценам (достаточно вспомнить, как практически весь стройкомплекс Москвы трудился над воссозданием храма Христа Спасителя) или осуществляющиеся бесплатно. Совсем недавно было объявлено о том, что мэрия Москвы передает патриархии 60 земельных участков в черте города для начала реализации программы строительства 200 храмов "шаговой доступности". При этом РПЦ освобождена от налога на имущество, используемое для религиозной деятельности, от земельного налога на земельные участки со зданиями религиозного и благотворительного назначения, от налога на прибыль от доходов, полученных в связи с совершением религиозных обрядов и церемоний и от реализации религиозной литературы и предметов религиозного назначения.
 

Однако гораздо больший интерес представляют попытки Церкви постоянно вмешиваться в более частные хозяйственные вопросы. Всем памятны внешнеэкономические льготы, данные подконтрольным патриархии компаниям в 1990-е годы; определенный резонанс вызвали также обращение патриарха к властям с просьбой застраховать за счет государства средства, размещенные РПЦ на ее банковских счетах (2008 год) и письмо патриархии вице-премьеру Виктору Зубкову с просьбой продавать газ предприятиям химической промышленности Украины с существенной скидкой ввиду того, что эти компании оказывают большую финансовую помощь Украинской православной церкви Московского патриархата (2010 год). Особое внимание привлекают попытки Церкви вернуть себе утраченное имущество, прежде всего недвижимое, а также землю под храмами и монастырями, так как многие из этих попыток предполагают посягательство на открытые для публичного посещения объекты культурного наследия (Рязанский и Ростовский кремлевские ансамбли), а также здания, используемые светскими организациями (кукольный театр в Калининграде, часть здания РГГУ в Москве, залы органной музыки в Челябинске и Калининграде и т.д.). Масштаб конфликтов вокруг собственности, инициированных РПЦ по всей России, демонстрируется прекрасной схемой, поддерживаемой фондом "Здравомыслие" (см.: www.zdravomyslie.ru/klerikalnaya_rossiya).
 

Богатства Церкви выставляются напоказ столь откровенно, что в последнее время это вызывает неприятие самих священников, и примеры тому множатся. Храмы превращаются в коммерческие учреждения с ценниками и прейскурантами, дома архиереев — в роскошные особняки, их выезды становятся сродни губернаторским. А видели ли вы, если бывали за рубежом, продажу свечей в католическом храме? Лежат незажженные свечи, ценник — 2 евро, например. И мелко приписано: "если возможно". Кто кидает два евро, кто один, кто пять. И нет никого рядом, чтобы проверить. Тяжело на душе, пусто в кармане — бери и зажигай. У нас, разумеется, все иначе. Деньги, тетради, учет. И никаких налогов. Мечта бюрократа, осуществившаяся, правда, пока только у части "элиты".

Церковь убежденно настаивает: ее забота — в радении о нравственности. Если в России она в упадке, то, наверное, лишь потому, что наши святые отцы не успели еще как следует развернуться. Однако зарубежный опыт свидетельствует об ином. В стремительно отворачивающейся от религиозности Европе с нравственностью не все так уж плохо, по крайней мере, статистически. Да, в Голландии легализованы проституция и легкие наркотики. Но страна имеет в восемь раз меньший удельный показатель подростковой беременности, чем США, в 11 раз меньший — распространенности венерических заболеваний, в 19 раз меньший — грабежей и в 22 раза — убийств. При этом верующими себя числят менее 40 процентов голландцев и более 85 процентов граждан Соединенных Штатов. Саму Америку часто делят на более либеральные и менее приверженные религии "синие" штаты и более консервативные "красные". И что же? Из 22 штатов с самыми высокими показателями убийств 17 — "красные"; из 29 с самыми высокими показателями краж и изнасилований к "красным" относятся соответственно 24 и 25; 8 из 10 самых опасных для жизни городов также находятся в религиозных штатах. Если Америка еще и остается одним из глобальных лидеров, то благодаря науке. И ведь что примечательно: в целом среди граждан США не верят в создание мира Богом лишь 12 процентов. Зато такого мнения придерживается 53 процента выпускников лучших университетов и 93 процента членов американской Академии наук и искусств. Забавно, не правда ли? Тогда ради чего мы хотим "христианизировать" всю страну? Чтобы люди сняли с себя ответственность и почаще ходили исповедоваться и отпускать грехи? Чтобы поверили в то, что их невежество — своего рода благодать? Но нужно ли это и людям, и стране?
 

Не менее принципиален и вопрос о том, от имени кого вещают российские святые отцы. Социологи К. Каариайнен и Д. Фурман, подробно исследовавшие религиозность россиян на протяжении 1990-х годов, отмечали в книге "Старые церкви, новые верующие", что к началу 2000-х лишь 1 процент опрошенных россиян сказали, что часто общаются со священниками, а 79 процентов ответили, что не общаются с ними никогда. Полностью соблюдали пост только 4 процента, а 44 процента заявили, что никогда не раскрывали Библии. Авторы тогда пришли к выводу о том, что "настоящими" верующими в России являются 6-7 процентов населения, причем "неверующими" в те годы рискнули назвать себя 22 процента респондентов. Цифры могли за последние годы измениться, но не настолько, чтобы утверждение о том, что активные прихожане РПЦ составляют очевидное меньшинство населения России, оказалось ошибочным. И от имени этого меньшинства мракобесные воззрения и обряды навязываются сегодня всей стране, от мала до велика? По сути, апология возрождения религии от имени незначительного меньшинства относительно искренне верующих при молчаливом попустительстве большинства наших сограждан поразительно напоминает апологию утверждения новой российской государственности с марширующими по улицам "нашистами" и уровнем явки к избирательным урнам в несколько процентов. От имени этих нескольких процентов говорит государственная власть; именем такого же меньшинства легитимизирует себя государственная религия. Но остается главный и самый принципиальный вопрос: сколь долго большинство будет готово не иметь собственного мнения или спокойно жить, не ощущая потребности его выразить? Чем дольше это продолжится, тем позднее станет Россия современной страной.
 

***