Анализ пушкинского "Пророка"

Сегодня многие заявляют, что они слышат «голос Бога», тем самым общаясь с ним посредством этого гласа или разных видений. Подобные истории вошли практически во все исторически сложившиеся религии — чего только стоит одна инициация иудея Савла, будущего апостола Павла, которого такой голос «ошарашил и ослепил» (подробнее в Новом Завете, 9 глава книги Деяний). 

При этом всяческие голоса и видения якобы Бога слышат и видят как правило «пророки», либо основатели религий и на базе информации, полученной от увиденного и услышанного такими знаменитыми людьми выстраиваются религиозные теории и соответствующие им практические культы и психотехники. Очевидно, что в обоих случаях мы имеем дело с эгрегориальной инициацией — после которой наступает период подчинения и согласия «с волей Свыше» (большинство читателей этой публикации видимо знакомо со словом «эгрегор», однако поясним, что грубо говоря эгрегоры это коллективное безсознательное или духовная культура человечества. Подробнее об эгрегорах можно почитать в списке тем наших записей в разделе «Эгрегоры» - vk.cc/4jvKUq). 

Как мы неоднократно писали, большинство религий «откровения» (когда имеют место голоса и видения) — имеют эгрегориальный характер происхождения. И поэтому в них имеют место иллюзии и наваждения людей, имевших и имеющих отношение к этим эгрегорам, и информация от бога, попавшая в эгрегоры от тех же людей, много мыслящих о боге — в результате чего бог поддерживал лишь те их мысли, которые совпадали с правдой о нём: сам же бог правду о себе и жизни не впихивал и не впихивает в головы людей методом голосов и видений. 

Попробуем показать это на анализе стихотворения Пушкина «Пророк». Приведём его полностью.

Духовной жаждою томим, 
В пустыне мрачной я влачился, — 
И шестикрылый серафим 
На перепутье мне явился. 
Перстами легкими как сон 
Моих зениц коснулся он. 
Отверзлись вещие зеницы, 
Как у испуганной орлицы. 
Моих ушей коснулся он, — 
И их наполнил шум и звон: 
И внял я неба содроганье, 
И горний ангелов полёт, 
И гад морских подводный ход, 
И дольней лозы прозябанье. 
И он к устам моим приник, 
И вырвал грешный мой язык, 
И празднословный и лукавый, 
И жало мудрыя змеи 
В уста замершие мои 
Вложил десницею кровавой. 
И он мне грудь рассёк мечом, 
И сердце трепетное вынул, 
И угль, пылающий огнём, 
Во грудь отверстую водвинул. 
Как труп в пустыне я лежал, 
И бога глас ко мне воззвал: 

«Восстань, пророк, и виждь, и внемли, 
Исполнись волею моей, 
И, обходя моря и земли, 
Глаголом жги сердца людей».

Общепризнанно считать, что в «Пророке» А.С. Пушкин изобразил себя как поэта, призванного Свыше «жечь сердца людей». Но всё его творчество не соответствовало такому призванию — по сути «зомбировать» людей своим «глаголом» так, как его якобы «зазомбировал» якобы «Бога глас». Миссия такого поэта-пророка не подходит А.С.Пушкину потому, что Бог никогда и никого не зомбирует даже на верность Ему (как об этом сказано в Коране: «Нет принуждения в религии»). Но что же тогда? 

Этим произведением А.С.Пушкин как бы примерял на себя роль пророка-основателя религии, пытаясь в стихах передать переживания эгрегориальной инициации такого пророка. Творческие люди, к которым, несомненно, относился А.С.Пушкин, вполне могут испытывать на себе приливы эгрегориальной инициации, после чего такому таланту, как А.С.Пушкин осталось лишь сопоставить характер того, что написано в Библии и эти свои ощущения. 

Какая это была религия? В первую очередь стихотворение А.С.Пушкина относится к Ветхому Завету. Поэт знал Библию, много размышлял над её происхождением, результатом чего явилось это стихотворение. В нём поэт впервые в истории открыто обозначил и выявил алгоримику эгрегориальной инициации «пророков»:

И он мне грудь рассёк мечом, 
И сердце трепетное вынул, 
И угль, пылающий огнём, 
Во грудь отверстую водвинул.

После этого безсердечный — лишённый человеческого сердца, а, следовательно, и индивидуальности и совести и Любви — «пророк» идёт и «жжёт сердца людей» эгрегориальным глаголом («жаром» трансляции), исходящим из его сердечного «угля», а все, и он тоже, принимают это за «Бога глас». Поэт имел в виду не себя, конечно: он писал по-крупному, пытаясь войти в роль пророков-основателей религиозных систем.

«Пророк» написан по мотивам ветхозаветного сюжета книги «Пророка Исайи» гл.6: 5-8:

«5. И сказал я: горе мне! погиб я! Ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, и глаза мои видели царя, господа саваофа. 
6. Тогда прилетел ко мне один из серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, 
7. И коснулся уст моих и сказал: вот это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен. 
8. И услышал я голос Господа говорящего: кого Мне послать? И кто пойдет для Нас? И я сказал: вот я, пошли меня».

Судя по творчеству А.С.Пушкина, ему был противен «образ» как библейского, так и новозаветного «Богов» (так же Пушкин не принимал смерть и воскресение библейского Христа) — злых, мстительных с их посмертным воздаянием и призывом к послушничеству властям и церквям. При этом в день написания «Пророка», 8 сентября 1826 года, А.С.Пушкин встречался с царём Николаем I, после чего вечером он написал стихотворение. Видимо А.С.Пушкин был разочарован встречей: его глаза «видели Царя» (как у Исайи 6:5) и психика («сердце») этого царя была безнадёжно в плену библейской концепции. Под впечатлением весьма глубокого проникновения библейских извращений в психику людей Русской цивилизации — от простого крестьянина до царя — А.С.Пушкин пишет послание в будущее (действительно как настоящий Пророк) о том, что все религии не от Бога, а от шестикрылого Сатаны (очевидно, что в первую очередь Пушкин имел в виду оба Завета Библии, однако и другие религиозные системы рано или поздно попали под власть шестикрылого «серафима»). 

Тема же книги «Пророка Исайи» выбрана не случайно: она — «ключ» к пониманию лживости Нового Завета (в смысле доктрины смерти и воскресения как всеобщего искупления и «спасения»). 

Но охват тематики происхождения религий в «Пророке» не заканчивается на библейской теме. Первые строчки стихотворения в сжатом виде описывают стандартный путь практически всех «пророков»-основателей крупных религиозных систем:

Духовной жаждою томим, 
В пустыне мрачной я влачился, 
И шестикрылый серафим 
На перепутье мне явился.

Так в пустыне (либо в длительном уединении) в поисках духовных истин, согласно религиозным преданиям, начинали библейский Моисей, Заратуштра, Будда, Мухаммад... Все они, также согласно преданиям, слышали голоса и/или видения. Свойства эгрегориального «Бога» приписали и Христу — после чего он стал субъектом-духом, внушающим разным людям разные вещи. Именно с таким «Богом» встретился главный новозаветный «социолог» — апостол Павел на пути в Дамаск, став после этого «пророком»-вещателем для ранних «христианских» общин и церквей. 

В заключении напомним ещё раз: 

Бог не вторгается в психику людей (какой бы они не принимали для себя социальный и религиозный статус) с помощью голосов, сияющих видений, обуянности, ошеломляющих образов и чудесных явлений: он общается с людьми тихо, без «спецэффектов» и трансовых «психотехник», обращаясь к сознанию всех без исключения людей на практике, доступной индивидуальному пониманию, через язык жизни, интуицию — что полностью исключает «зомбирование» даже правдой-истиной.

Источник