P.S. Насчет смертников – это штамп, навязываемый СМИ. В Век компьютеров и мобильных телефонов гораздо дешевле дистанционный взрыватель и ничего не подозревающий пассажир, которого попросили «помочь» поднести чемодан. Так что так называемые смертники узнают, что они шахиды в момент взрыва. Кроме того, пластид, использовавшийся в Домодедово не производится в Чечне. И даже Грузия еще не достигла той степени демократии, чтобы освоить его производство.

P.P.S. А вот толковое мнение эксперда. Все хорошо ровно до того момента, где он пишет:

Необходимо признать, что главной угрозой нашей сегодняшней цивилизации является радикальный ислам и группы, действующие под его знаменами. И не только признать, но и совершенно отказаться от попыток поиска «наших сукиных сынов» в бурлящем море трайбализма, приложив вместо этого все усилия к жесточайшему силовому подавлению «исламского возрождения» второй половины XX века.

Фактически, эксперд призывает Россионию поучаствовать в войне цивилизаций в качестве пушечного мяса для англо-саксов и сионистов на их стороне. Такие призывы, надо полагать, найдут поддержку у безкорыстных спонсоров в стане наших стратегических партнеров. Таким образом, эксперд показал на примере как делать «правильные» выводы из происшедших терактов даже давая альтернативную СМИ и взвешенную точку зрения.

Во всем мире террористы выдвигают какие-то требования. В России – молчат.
26 Января 2011

Кто виноват и что необходимо предпринять для того чтобы не было терактов?

На эти вопросы координатора международной экспертной группы ИА REX Сергея Сибирякова ответил главный редактор сайта «Актуальная история», кандидат исторических наук Алексей Байков.

Алексей Байков: Именно в вопросе «кто виноват?» и заключается суть российского террора во времена «поздней стабильности» и кризиса. Кто виноват? А неизвестно кто. Скрывающийся в чеченских лесах недобитый полевой командир Камаз Отходов, проклятущая «Аль-Каида», ФСБ, НБП, США, ИРА, секта Муна, УПА, НЛО, РЛО, – да кто угодно. «Во всем цивилизованном мире» (извините за банальность, вырвалось) у террористов принято в течение суток после осуществления акции выступать с заявлением в СМИ или в Интернете и брать ответственность на себя. Заодно излагаются политические требования, озвучиваются угрозы – именно ради этого и осуществляются террористические акты. Парализовать общество и избираемую им власть страхом перед новыми жертвами, взорвать еще и еще, захватить заложников, убить премьер-министра и, наконец, добиться своего.

В России все как раз наоборот. Происходит очередной взрыв или какие-нибудь очередные «силовики» находят очередную бомбу… и все. Над страной повисает гнетущее молчание, даже без объявления официального траура. Какой-нибудь общечеловек обязательно выступит на радио «Эхо Москвы» с бессмысленной фразой типа «наверное мы все виноваты в случившемся», в блоги выльется море разливанное конспирологического бреда всех сортов и цветов радуги. И все. До встречи в эфире – то есть до следующего взрыва. И лишь иногда в электронных СМИ или на ТВ промелькнет сообщение «найдены организаторы взрыва в столице такого-то числа такого-то года» и покажут парочку угрюмых кавказских рож. Мы внимаем и верим.

А может пора, наконец, снять лапшу с ушей?

Нарком путей сообщения СССР, именем которого изначально было названо московское метро – Лазарь Моисеевич Каганович, являлся также автором одной крылатой фразы: «У каждой аварии есть фамилия, имя и отчество». У каждого теракта тем более должны быть свои адресные данные.

Разум общества настолько опутан страхом ожидания очередного кровавого фейерверка, что мы боимся начать задавать власти, давно назревшие вопросы.

Вопрос номер один: Если за небольшими группами террористов стоят более крупные структуры (пусть даже и сетевого типа) – то почему мы ничего о них не знаем? Кто их возглавляет? Каковы их цели и задачи? Каковы их политические требования?

Вопрос номер два: ФСБ на самом деле за 10 лет «мочения в сортире» не удосужилась получить всю эту информацию и состряпать из нее продукт, который не стыдно было бы представить обществу, или у этой службы есть веские мотивы скрывать причины терактов и имена подлинных заказчиков этих чудовищных преступлений?

Вопрос номер три: Почему на антитеррористические службы в ФСБ и МВД помимо борьбы, собственно с террором возложена также задача политического сыска (на принятом у власти бюрократическом языке это называется «борьбой с экстремизмом») – работы по определению грязной и антидемократической? Какое отношение имеют «несогласные» всех оттенков и мастей к взрывам и найденным бомбам?

Среди левых и правых экстремистов периодически возникают подпольные террористические группы, однако это не повод впрягать в одну телегу «коня и трепетную лань». Еще в известном каждому советскому зрителю мини-сериале «Место встречи изменить нельзя» Глеб Жеглов сокрушался по этому поводу: » Была у начальства одна мысль толковая — разделить службы, чтобы карманниками один отдел занимался, домушниками — другой, аферистами там, валютчиками — третий, бандитами, вот как наш, — четвертый…

Ан нет, всякую мелочь на тебя валят, нет времени про главное подумать…». Представим, что Жеглова заставили бы заниматься вообще всеми московскими преступниками на том основании, что среди них могут появиться вооруженные бандиты. Логично, не правда ли?

С тех пор прошло 60 лет и что мы видим?

МВД: В нашем главке были ликвидированы два оперативно-розыскных бюро (ОРБ) – по оргпреступности и по экономическим и налоговым преступлениям. На их базе были образованы две оперативно-розыскные части (ОРЧ) и Центр по

противодействию экстремизму (Центр «Э»).

ОРЧ №1 включает в себя подразделения по борьбе с опасными преступлениями общеуголовной направленности, а именно: борьба с оргпреступными группировками (ОПГ) и сообществами (ОПС); с незаконным оборотом оружия и взрывчатыми веществами; с этническими организованными преступными сообществами и группами; с похищением и торговлей людьми. ОРЧ №2 занимается выявлением и пресечением преступлений, направленных на подрыв экономических основ организованных преступных формирований (ОПФ) и экстремизма; а также на борьбу с коррупцией; с преступлениями в сфере незаконного оборота земель и рейдерством; с нецелевым использованием и хищением бюджетных средств, сюда входят и нацпроекты. Что касается Центра «Э», то здесь было определено несколько направлений – противодействие экстремистским организациям и объединениям, в том числе экстремизму в молодежной среде; противодействие религиозному экстремизму и национальному экстремизму.

http://www.mvd.ru/press/interview/6096/

и ФСБ:

Служба по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом

Управление по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом

Антитеррористический центр

Управление по борьбе с международным терроризмом

http://gru.org.ru/?q=node/11

Итого: в аппарате МВД существуют ТРИ структуры, занятые борьбой с терроризмом. из них одна занимается «по совместительству» еще и бандитами, вторая – отмыванием денег, коррупцией и рейдерством, третья – нацболами, либералами и скинхедами. В аппарате ФСБ таких служб еще больше – четыре, при этом первая еще и защищает правительство от гипотетических попыток свержения режима, вторая – выполняет функции жандармов и ЕИВ Тайной Канцелярии, при этом три службы, видимо, борются исключительно с терроризмом доморощенным, потому что четвертая воюет с международным.

Не могу не вспомнить старый еврейский анекдот: «Вы знаете, до революции моя бабушка держала в Одессе бардак. Нет не такой огромный, какой устроили эти ваши большевики, скромный, всего-то на 18 коек. Так, вы знаете, там – таки был порядок».

Служба по борьбе с терроризмом должна быть одна. Пусть своя в каждой службе, но ОДНА. И она не должна заниматься ничем кроме расследования уже случившихся акций и предотвращения новых. Необходимо прекратить всю эту бессмысленную и беспощадную «борьбу с экстремизмом» ибо от нее все равно нет никакого толку. Если либералы, коммунисты или националисты (неважно, русские или кабардино-балкарские) что-то взорвут – их делами должны заниматься все те же антитеррористические управления , а не импровизированные жандармы из «Центров Э».

Однако эти чисто административные меры, безусловно, не решат проблему террора, если этот террор анонимен.

Поэтому вместо вопросов вида «Кто виноват и что делать?», следует задать один и самый главный: ЗАЧЕМ?

Что произошло в Домодедово? Неизвестный пронес на себе или в сумке 5 кг тротилового эквивалента с поражающими элементами, крикнул «Я вас всех убью!» (или что-то в этом роде) и взорвался. Зачем. Почему? Кого он представлял? Чего хотел? От чьего имени он действовал? Боюсь, что мы все это узнаем лет через двадцать, если узнаем вообще. Практика достаточно редкая для всемирной истории терроризма, но в России почему-то ставшая системой и в поисках исторических аналогий можно натолкнуться , к примеру, на такую экзотику как правый терроризм в Италии 1970-х гг., заслоненный от нас яркой эпопеей «Красных Бригад». Организации «Национальный авангард» и «Черный Порядок» и радикальные масонские ложи точно так же специализировались на анонимных взрывах в местах массового скопления мирного населения, ставя своей целью дестабилизацию общества и создание условий для военного переворота.

В отличие от «Красных бригад», адресно убивавших политиков, судей и бизнесменов, «черные бригады» числят за собой такие акции как взрыв в сельскохозяйственном банке Милана (убито 17, ранено 100 человек), или подрыв экспресса Italicus, следовавшего по маршруту «Рим-Мюнхен» (убито 12, ранено 42 человека). Но наиболее известным их преступлением стал взрыв на вокзале Stazione di Bologna 2 августа 1980 года – погибло 85 человек, ранено – более 200. Что характерно, отбывающие пожизненное заключение правые террористы Валерио Фьораванти и Франческа Мамбро до сих пор отрицают свою вину, а заказчики не найдены до сих пор, при том, что о «Красных Бригадах», ныне известно все и досконально.

Тут уж волей-неволей поверишь в то, что за хлесткой фразой либералов «ФСБ взрывает Россию» и в самом деле стоит нечто такое, о чем говорят только шепотом. Конечно, не ФСБ и не сама взрывает. Но задайте сформулированный выше вопрос самим себе, просто в иной форме – зачем в стране, где власть абсолютно независима от народа, проводить теракты, направленные против мирного населения, да еще и строго анонимные?

Мы привычно воспринимаем власть как некий супертоталитарный монолит и попадаем пальцем в небо. Никакой единой «власти» в Российской Федерации сегодня нет. Есть группы политических и финансовых бонз, между которыми идет непрерывная «схватка бульдогов под ковром». И не так уж и важно – нужен ли был взрыв в Домодедово для того чтобы переделить контрольный пакет акций этого аэропорта или для того чтобы уязвить полпреда на Северном Кавказе Хлопонина в пользу Кадырова , или для того чтобы уязвить Кадырова в пользу Хлопонина, для того чтобы сорвать проект введения на Северном Кавказе «Единого расчетного центра» (http://www.politjournal.ru/index.php?action=News&tek=7695) или еще, за каким чертом, важно осознать одно – и заказчики и непосредственные адресаты анонимного террора находятся внутри Правительства Российской Федерации и крупных бизнес-структур.

А все население страны является заложниками в этой системе «государственного терроризма». И никому не дано знать, когда именно и каким образом его решат «вычеркнуть» во имя чьих-то «высших» интересов.

Впрочем эта ситуация давно известна нам по поговорке «Паны дерутся – у холопов чубы трещат». А мы, в смысле – «многонациональный народ Российской Федерации» в своей стране являемся именно холопами. И пока построенный в стране «госкапиталистический феодализм» будет длить свое существование, пока правящий режим будет сохраняться без реальных, а не косметических изменений – взрывы будут продолжать греметь. Потому что «так надо». А кому и зачем надо – не наше холопское дело. Наше дело – жито пахать, да платить панам подати, а те уж без нас разберутся.

Можно ли победить окончательно или нивелировать терроризм? «Замочить его в сортире» не на словах, а на деле?

Да, можно. Для начала все эти «усиленные меры безопасности», о которых вещает Дмитрий Анатольевич Медведев к «безопасности», как таковой, не имеют отношения. Большой город как место постоянного образования крупных скоплений людей сам по себе является мишенью для террориста и ничего с этим сделать нельзя. «Тотальный контроль» может только создать еще один источник опасности. Установим, металлоискатели на входе в аэропорт – террористы будут взрывать уже очереди перед «рамками». Закроем аэропорты совсем – смертники спустятся в метро, поток людей в котором контролировать невозможно в принципе, так как это сразу же вызовет полный паралич мегаполиса. А еще есть рынки, крупные магазины, кафе и т.д. и т.п. Заимствованная у Запада концепция «антитеррористического общества» с частичным ограничением демократических прав и свобод и с просвечиванием посетителей общественных мест чуть ли не на рентгене, сама по себе работать не будет.

Дело в том что терроризм является, строго говоря, ассиметричным способом ведения военных действий, таким же как , скажем, применение немцами подводных лодок во Второй Мировой войне против конвоев союзников. И борьба с ним также должна строиться по законам ведения войны, важнейший из которых заключается в том, что «глухая» оборона ведет к поражению. Главный враг обороняющегося – неопределенность планов противоположной стороны. Поддерживать на всех направлениях заслоны равной силы невозможно, где-то количество дивизий всегда будет меньше. Как правило, именно на этом участке фронта противник и нанесет удар.

Точно так же невозможно и не нужно поддерживать всегда и везде «усиленные уровни антитеррористической безопасности», относящиеся именно к категории «пассивной обороны». Их следует свести к разумному минимуму, а все силы направить на то, чтобы перехватить у террористов инициативу, прежде всего в области выявления террористических групп и предупреждения уже подготовленных акций.

Необходимо признать, что главной угрозой нашей сегодняшней цивилизации является радикальный ислам и группы, действующие под его знаменами. И не только признать, но и совершенно отказаться от попыток поиска «наших сукиных сынов» в бурлящем море трайбализма, приложив вместо этого все усилия к жесточайшему силовому подавлению «исламского возрождения» второй половины XX века. Это слишком опасная игрушка, чтобы в нее играть. Политика компромиссов, «толерантности» и «мультикультурализма» с теми, кто открыто заявляет о своем намерении нас уничтожить, совершенно не уместна.

С точки зрения законов те, кто «заказывает» теракты прямо или косвенно и те, кто им потворствует, должны быть приравнены к террористам безо всяких скидок на их положение в обществе.

Политика России на Северном Кавказе должна быть пересмотрена. Я отнюдь не призываю отказаться от «спонсирования горцев», как это делают националисты, но полагаю что: а) денег надо давать меньше, б) внимательно следить за продвижением каждого бюджетного рубля, не позволяя средствам , которые выделяются на развитие регионов, воплощаться в парк суперкаров для господина Кадырова или в «самую красивую мечеть Европы». Следует, не стесняясь играть на социальных противоречиях Северного Кавказа, с целью размежевать население и племенные элиты.

Не стесняясь, следует идти на самые жесткие меры, в том числе и на те, которые не совсем одобряются международным сообществом. К примеру, власти Индии, в качестве ответной меры на акции исламских террористов, фактически закрывают глаза на организуемые индуистами погромы мусульманского населения. При этом Индия не стала страной-изгоем и не исключена из всевозможных международных организаций.

В заключение хотелось бы выразить соболезнование погибшим и их родственникам.

Сергей Сибиряков, Гайдпарк