"Психический склад" сталинского определения "нации" и "Анатомия будущего" Родерика Зайденберга

Итак, вернемся к сталинскому определению «нации». После уже проделанного тщательного анализа нам все же осталось не вполне ясно, ЧТО именно хотел обозначить данным термином тов. Сталин в своей работе «Марксизм и национальный вопрос», зато, думаю, мы хорошо поняли, ЗАЧЕМ ему понадобилось напустить «националистического тумана» на том конкретном историческом этапе мировой революции. Давайте посмотрим теперь, КАК тов. Сталин попытался это НЕЧТО («нацию») охарактеризовать.

«Нация есть исторически сложившаяся, устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры. <…> Только наличие всех признаков, взятых вместе, даёт нам нацию».

Пожалуй, наиболее важным для понимания данного сталинского определения (и для выявления его кардинальной ошибочности) является правильная расшифровка того, что именно Сталин подразумевал под «психическим складом, проявляющимся в общности культуры».

Формулировка эта, несомненно, способна запутать любого среднестатистического кобовца – уже хотя бы из-за ее сходства с учением ВП СССР «о типах строя психики». И не случайно, наверное, одним из сторонников КОБ была подана следующая реплика:

«Критикам Сталина не нравится "психический склад" (как нечто якобы малоосязаемое), что позволяет им увильнуть от рассмотрения типов психики...»

Между тем, сталинский «психический склад» почти ничего общего не имеет с кобовскими «типами психики». Во-первых, в любой нации (племени, народе, этносе, государстве) всегда присутствуют представители всех типов психики и практически весь спектр мыслимых темпераментов, так что ни о какой их «общности» говорить не приходится – разве что в смысле самой общей статистической тенденции.

Во-вторых, давайте посмотрим, что понимал под «психическим складом» сам тов. Сталин:

«Кроме всего сказанного, нужно принять еще во внимание особенности духовного облика людей, объединенных в нацию. Нации отличаются друг от друга не только по условиям их жизни, но и по духовному облику, выражающемуся в особенностях национальной культуры. ...

Конечно, сам по себе психический склад, или - как его называют иначе - "национальный характер", является для наблюдателя чем-то неуловимым, но поскольку он выражается в своеобразии культуры, общей нации, - он уловим и не может быть игнорирован. ...

Может показаться, что "национальный характер" является не одним из признаков, а единственно существенным признаком нации, причем все остальные признаки составляют, собственно, условия развития нации, а не ее признаки. На такой точке зрения стоят, например, известные в Австрии с.-д. теоретики национального вопроса Р. Шпрингер и, особенно, О. Бауэр.»

Таким образом, под «психическим складом» тов. Сталин изначально подразумевал «национальный характер» или «духовный облик людей, объединенных в нацию». Не укрылась от него и огромная важность данной характеристики. Но прошу вас обратить самое пристальное внимание на виртуозную концептуальную эквилибристику тов. Сталина (или опытных редакторов его статьи) – всякое упоминание о духовности или об имманентно присущем той или иной общности национальном характере из его определения оказалось исключено.

В данном случае мы вправе предположить, что отличник горийского духовного училища и бывший студент православной тифлисской семинарии тов. Сталин попытался было включить в свое определение и некие духовные параметры, но старшие товарищи по партии (масонской ложе) подсказали ему не делать этого.

«Духовный облик» и «национальный характер» оказались из сталинского определения выкинуты и заменены обтекаемым и двусмысленным «психическим складом» (неожиданный переход от латинизмов к грецизму). Более того, в дальнейшей логике изложения работы данная характеристика оказалась жестко и подчеркнуто детерминирована «условиями окружающей среды»:

«Если говорящие на одном языке Англия, Северная Америка и Ирландия составляют тем не менее три различные нации, то в этом не малую роль играет тот своеобразный психический склад, который выработался у них из поколения в поколение в результате неодинаковых условий существования. ...

Нечего и говорить, что "национальный характер" не представляет нечто раз навсегда данное, а изменяется вместе с условиями жизни, но, поскольку он существует в каждый данный момент, - он накладывает на физиономию нации свою печать.»

И, наконец, в совсем уж категорической форме:

«Но что такое национальный характер, как не отражение условий жизни, как не сгусток впечатлений, полученных от окружающей среды? Как можно ограничиваться одним лишь национальным характером, обособляя и отрывая его от породившей его почвы?»

Как видим, от духовного облика, национального характера и психического склада людей у тов. Сталина на выходе остался только куцый «сгусток впечатлений, полученных от окружающей среды».

Это, пожалуй, самый принципиальный момент в разбираемой нами сталинской работе. Именно он и определяет ее ортодоксальный марксистский характер. В этом пункте оказались сплетены в один концептуальный антихристианский клубок все основополагающие положения марксова учения и унаследованные от него наиболее спорные аспекты КОБ: дарвинизм, исторический материализм, вера в миф о прогрессе, «второй закон диалектики», философский, географический и культурный детерминизм, «бытие определяет сознание», «язык жизненных обстоятельств», радикальный материалистический монизм мировоззренческого стандарта МИМ и проч., и проч.. Настоящий ведьмин материалистический бульон.

Этот «сгусток впечатлений, полученных из окружающей среды», представляет собой решительное отрицание и науки, и религии, и нравственности. Из этого безобидного с виду марксистского положения со всей железной необходимостью вытекают и будущая борьба с «продажной девкой» генетикой, и исступленная троцкистская ненависть к Церкви, и пролеткульт Луначарского вместе с глумлением над русским культурным наследием, и воспитание террором, и сегодняшний разгул преступности, и «Иудин грех ХХ съезда».

В сталинском определении (как и в мировоззренческом стандарте МИМ) совсем не остается места для ДУХА. Человеческое сознание превращается просто в пассивного носителя ошметков информационных сигналов («объективных образов»), полученных из окружающей «объективной реальности», и высшим качеством такого сознания постулируется приспособляемость к изменениям среды («языку жизненных обстоятельств»). Сын простого белорусского крестьянина Иван Солоневич вполне справедливо написал по поводу такого мировоззренческого стандарта следующее:

«Бескрайнее одиночество, бессмыслица и жуть. И если материя – все, а дух – ничто, то все в мире не имеет никакого смысла. В том числе, и вы, и я. И книга, которую я пишу, и Россия, за которую мы, может быть, умрем. Тогда все это совершенно и абсолютно бессмысленно: нелепая гниль на микроскопически тонкой плесени земной коры.»

За данным принципиальным положением сталинской работы скрывается одно совершенно антинаучное, но зато чрезвычайно глубокое убеждение всех реформаторов человечества ХХ-го столетия - от Троцкого и Маргарет Мид до Джона Дьюи и Збигнева Бжезинского. Это убеждение в том, что все гои, («бесхвостые обезьяны» по Троцкому) – чистый лист бумаги, на котором «языком жизненных обстоятельств» и правильным «воздействием среды» можно написать все, что угодно представителям «высшей, избранной расы господ» (или «отдельно взятого племени»). Впрочем, почему только ХХ-го столетия? – это давнишнее убеждение всех западных оккультистов, каббалистов и талмудистов – то есть, представителей всех трех глобальных, альтернативных Христианству Концепций управления.

Не приходится после этого удивляться, что сталинское определение почти без изменений входит и в современные масонские школьные учебники. На антинаучности его марксистского положения о «сгустке впечатлений» я остановлюсь несколько позднее, а пока мне бы хотелось обрисовать общий политический контекст и перспективы воплощения подобных идей в рамках «носящего объективный характер» процесса глобализации.

Для этого нам придется ознакомиться с некоторыми мыслями и прогнозами, изложенными в одной малоизвестной, опубликованной почти полвека тому назад в США книге...

Я имею в виду книгу Родерика Зайденберга «Анатомия будущего», выпущенную издательством Университета Северной Каролины в 1961 году. Ее автор – выходец из Германии и ровесник Гитлера (1889-1974).

С большим трудом «откосив» в 1914-м году от участия в боевых действиях, он перебрался в Североамериканские Соединенные Штаты. Там он некоторое время подвизался на поприще «архитектуры» в различных конструкторских бюро и, согласно его биографии, несет персональную ответственность за некоторые из наиболее уродливых нью-йоркских фасадов (отель «New Yorker», «Garment Center» и т.д.), выдержанные в казарменном древне-вавилонском стиле.

  После революции в России, Зайденберг, как лицо ярко выраженной «международной национальности», был временно переброшен в булгаковскую Москву, где в составе американской строительной (масонской) компании принял посильное участие в уничтожении этой жемчужины русского градостроительства и, в меру своих творческих возможностей, способствовал превращению ее в один из самых уродливых городов Европы.

После второй мировой войны тов. Зайденберг решил перейти от практики к теории и, по всей видимости, устроился концептуальным аналитиком ГП, написав два классических футурологических труда – «Постисторический человек» («Posthistoric Man», 1950) и «Анатомия будущего» («Anatomy of the Future», 1961), создавшие ему в определенных кругах репутацию «великого философа истории». На содержании второй из этих книг я и хотел бы остановиться. Она самым непосредственным образом перекликается с марксистской теорией исчезновения гойских наций на социалистическом этапе мировой революции.

(Хочу сразу оговориться – к сожалению, сами эти книги мне достать не удалось, и я вынужден буду воспользоваться пересказом их содержания в одной из работ профессора Ревило Пендлтона Оливера. Д-р Оливер (1908-1994) – чрезвычайно известный и уважаемый автор в консервативных американских кругах. Далеко не все в его взглядах является для меня бесспорным, но обычно он весьма аккуратен в изложении фактов.)

Суть концепции тов. Зайденберга заключается в следующем. С его точки зрения, ХХ-й век знаменует собой конец эры индивидуализма и начало Эры Организации (коллективизма). Он исходит из трех в общем-то верных посылок:

1) Неуклонная социализация государств евро-американской цивилизации, возникновение Welfare State («государства социального обеспечения»), рост государственного вмешательства во все стороны жизнедеятельности, постепенное ограничение личных свобод граждан, бюрократизация управления – все эти факторы «общественного развития» необратимо превращают население западных стран в бесправное и безвольное стадо, манипулируемое и управляемое бесчеловечной и безжалостной бюрократией, подчиненной, в свою очередь, еще более бесчеловечному хозяину.

2) Все западные «либеральные интеллектуалы» (т.е., психтроцкисты, в терминологии ВП СССР) искренне убеждены (либо злонамеренно пытаются убедить обывателей) в том, что сущность марксизма заключается в практической реализации учения Христа – то есть, в «построении Царства Божия на Земле». А потому считают «социалистическое общество» не только неизбежным, но и крайне желательным будущим для всего человечества.

3) Демографический взрыв в ХХ-м столетии остро ставит проблему физического выживания человечества. Необходимость простого поддержания жизни массы «человекообразных» потребует резкого повышения качества управления. Здесь мысли тов. Зайденберга перекликаются с соображениями И.С. Шкловского и Г.М. Идлиса, изложенными в работе ВП СССР «От матриархата к человечности», СПб. 1997. Не исключено, что Идлис и Шкловский опирались в своей работе на общие с тов. Зайденбергом источники.

Из этих трех бесспорных посылок Родерик Зайденберг делает далеко не очевидные выводы. Во-первых, как истинный дарвинист, марксист, талмудист и детерминист, свято верующий в теорию биологической эволюции и постулируемую ею необходимость приспособления к окружающей среде, он утверждает, что в обществе будущего не останется места ни для каких проявлений индивидуальности, ни для каких «отклонений от нормы», и человек должен неизбежно превратиться в простую биологическую особь, функционирующую на основе автоматических рефлексов. В его понимании это означает, что сознание и мышление не только становятся совершенно ненужной «роскошью», но и будут недопустимым препятствием к эффективному функционированию человекообразных животных (гоев).

То есть, человеческий разум должен быть уничтожен, с тем, чтобы миллиарды человеческих муравьев могли жить в глобальном человейнике в условиях совершенного социализма. Именно такой способ существования человечества является, с точки зрения тов. Зайденберга, оптимальным. По его мнению, таким образом гои должны превратиться из негодного клубка животных инстинктов, каковыми они являются в настоящий момент, в настоящих человеков – перейти в качественно новое состояние – «чистого разума».

Следует иметь в виду, что «чистый разум», по Зайденбергу, встречается лишь среди биологически высших видов, наилучшим образом приспособленных к изменениям окружающей среды: муравьев, пчел, термитов. Именно к этому идеалу эволюции должны, по его мнению, стремиться гои. Во всяком случае, они будут к этому принуждены последствиями демографического взрыва и связанной с ними необходимостью поиска более совершенной социальной организации.

Подобная метаморфоза человека означает конец истории, религии, культуры, конец индивидуального сознания и самосознания, конец свободы, личности, нравственности. Любопытно, что такая мрачная футуристическая картина, нарисованная тов. Зайденбергом, его смелый проект выведения двуногих термитов или тараканов вместо гоев (видимо, единственных существ, способных восхищаться архитектурными поделками самого тов. Зайденберга), напомнили такому прекрасному знатоку древних языков и литературы, как доктор Оливер, надпись на одной из древнейших вавилонских клинописных табличек:

«А-на маат ла тари как-ка-рифи-ти-е ила иштар марат илу син у-зу-ун-са ис-кун и т.д..»

(«К земле, откуда нет возврата, к обители тьмы, Иштар, дочь Сина, прильнула ухом.»)

Или, в другой версии перевода:

«К стране безысходной, земле обширной
Синова дочь, Иштар, свой дух склонила,
Склонила Синова дочь свой дух пресветлый
К обиталищу мрака, жилищу Иркаллы.
К дому, откуда вошедший никогда не выходит,
К пути, на котором дорога не выводит обратно;
К дому, в котором вошедший лишается света,
Света он больше не видит, во тьме обитает;
Туда, где питье его – прах и еда его – глина,
А одет он, словно бы птица, одеждою крыльев.»

(«К стране безысходной...», Сошествие Иштар в преисподнюю – текст ок. XI в. до Р.Х., рус. пер. В.К. Шулейко)

Таково вавилонское видение чертогов загробной жизни, где покрытые склизкой чешуей насекомообразные мертвецы копошатся во владениях Иркаллы в жирной и вонючей грязи, в вечной и непроницаемой тьме...

На самом деле тов. Зайденберг прекрасно понимал, что его «светлое будущее» (а точнее, царство вавилонского ада на Земле) построить не так-то просто и что подобная перестройка потребует немалых организационных усилий всех его единомышленников. Необходимым условием успеха он считал появление касты «УПРАВЛЕНЦЕВ, чьи особые таланты поставят их превыше всех остальных людей» (насекомых).

Наиболее важным из этих особых талантов он считал «высокоразвитый разум», достаточный, чтобы понять реалии современного пост-христианского мира: «устарели всякие нравственные ограничения и переживания [а также]... то мировоззрение и та система ценностей, на которых они основывались».

Носители такого «нового мышления» должны, по замыслу тов. Зайденберга, составить «сравнительно небольшую элиту организаторов», способную манипулировать «широкими социальными массами» и направлять их к воплощению их собственной неизбежной судьбы – к «немому статусу бессознательных организмов».

В связи с этим «немым статусом бессознательных организмов» полезно вспомнить установки каббалистической и талмудической концепций управления:

«И смерть их будет при замкнутом рте, как смерть животного, умирающего без голоса и речи...» (Зохар, 11, 119-а)

«...трактат Жебамот так обращается к евреям: «Вы названы людьми, но акумы людьми не почитаются». Более того, «каждый человек» будет иметь по 2800 рабов. Даже число известно! Понятно, кто будет рабами?» (Юрий Воробьевский «Русский голем»)

Те немногие Избранники, кто, по мысли тов. Зайденберга, составят «ядро элиты управленцев и организаторов, властвующих над широкими людскими массами», должны будут осуществить революционную программу «духовной и психологической дегуманизации человека» и «полное организационное преображение жизни». Зайденберг перечисляет и некоторые технические средства для такого «преображения»:

- воздействие на гойские массы с помощью так называемого «современного искусства» («значение которого отнюдь не исчерпывается его чистым нигилизмом»), включая сюда, очевидно, и собственные уродливые архитектурные творения тов. Зайденберга, и телевизионные камлания Фаины Боруховны Певзнер («Аллы Пугачевой»)и скульптурные извращения Эрнста Неизвестного или Зураба Церетели и т.п.; разумеется, такое воздействие предполагает уничтожение привычной для гоев культурной среды; недаром, в одной только Москве его еврейско-масонскими соратниками после революции были целенаправленно уничтожены более 3 тысяч наиболее ценных в художественном отношении памятников архитектуры;

- «постепенно внушаемое чувство беспомощности», которое призвано «сделать людскую массу все более податливой и зависимой от сложных функциональных социальных структур и подробной регламентации допустимых моделей поведения»; таким образом гоев следует приучить «ждать и повиноваться»;

- самое, пожалуй, важное – это «научная программа генетического контроля», призванная подогнать биологические характеристики человеческой массы к ее неизбежной судьбе;

- разумеется, все гои, несогласные с такой концепцией управления и не желающие превращаться в двуногих термитов и признавать свой «немой статус бессознательных организмов», должны быть объявлены «отжившими классами» («сторонниками толпо-элитаризма») и неуклонно уничтожаться (в полном соответствии с генеральной политикой «еврейско-масонского фашистского режима» в СССР и после-перестроечной России).

Методами целенаправленной селекции широких масс населения в направлении все большей безмозглости (неконцептуальности, алогичности и аморальности) профессиональные управленцы должны добиться своей конечной цели: «перманентной и статичной адаптации человеческой расы (гоев) к отведенной ей экологической нише», то есть, к состоянию, которое сам тов. Зайденберг в минуту откровенности характеризует как «ЖИВАЯ СМЕРТЬ». В этом, собственно, и заключается осуществляемый на наших глазах генеральный план Глобального Предиктора в рамках «носящего объективный характер» процесса Глобализации. Разумеется, такая «адаптированная» безмозглая масса населения будет совершенно неспособна осмысленно сопротивляться «плановой корректировке» ее численности (поголовья).

Как было указано выше, Зайденберг побывал в советской России еще во времена Сталина (мне неизвестно, сколько раз и когда именно впоследствии он ее посещал, но можно быть уверенным, что таких визитов было несколько) и имел возможность сравнивать «опыт социалистического строительства» с буднями американской «капиталистической эксплуатации». Поэтому для нас не лишено интереса высказанное им мнение, что «Россия и Америка чрезвычайно близки по доминирующим в них организационным тенденциям». В то же время, тов. Зайденберг высказывал определенное недовольство тем, что «общественная коллективизация в России еще находится в зачаточном состоянии».

Вопреки пожеланиям тов. Зайденберга и его хозяев, и в СССР, и в США гои к 1961-му году продолжали упорствовать в своих личностных, неколлективистских наклонностях, сохраняя остатки самосознания и самостоятельного мышления.

Можно констатировать, что советские и американские гои упорно не желали превращаться в человекообразных муравьев и термитов, несмотря на все усилия «еврейско-масонских фашистских режимов» по целенаправленному впечатыванию им в мозги марксистских «сгустков впечатлений, полученных от окружающей среды».

В связи с этим, тов. Зайденберг предвидит в своем труде «далеко идущие генетические манипуляции, предназначенные не только улучшить человеческую породу в соответствии с социальными требованиями коллективизированного человечества, но и, прежде всего, с целью исключить, тем или иным способом, любые черты антиобщественных отклонений».

Вместе с тем, он признает, что «искусство промывания мозгов и, тем более, наука общественного контроля посредством фармацевтических манипуляций находятся пока еще в самом младенчестве» (не будем забывать, что написано это было в 1961-м году).

Так или иначе, все свои надежды на будущее он связывает с «постоянно разрабатываемыми новыми техниками и все более совершенствуемым искусством ментального принуждения».

Очевидно (и основные тенденции общественного развития последних лет свидетельствуют нам об этом вполне однозначно), здесь имеются в виду, в первую очередь, техники разрушения гойского разума и воли при помощи новейших синтетических наркотиков. Без наркотиков «общество будущего», запланированное тов. Зайденбергом и прочими концептуальными аналитиками Глобального Предиктора, построить не удастся.

Как мне кажется, глубокая внутренняя связь данной работы Зайденберга с некоторыми разобранными ранее концептуально ошибочными положениями сталинской статьи «Марксизм и национальный вопрос» довольно очевидна.

Нетрудно также проследить идейную преемственность разработок тов. Зайденберга в более поздних программных положениях ГП: в работах Аурелио Печчеи и Збигнева Бжезинского, Александра Кинга и Эдуарда Пуншета, Карлоса Кастанеды и Авраама Маслоу, в «групповых психологических исследованиях» калифорнийского института Исален, основанного через год (1962) после выхода в свет эпохального труда тов. Зайденберга. Все это, надо полагать, не случайные совпадения.

(продолжение следует)

(начало)

Источник