Кому нужна такая власть?

Структура современной государственной власти как в России, так и в других странах не соответствует ни вызовам времени, ни интересам общества. Неадекватная среда сама по себе будет формировать неадекватных управленцев и увеличивать ошибку управления. На примере существующих властных структур показаны факторы, предопределяющие низкую эффективность деятельности и вызывающие деградацию их сотрудников. Чем это обусловлено и какой вывод напрашивается? Об этом читайте нашу статью.

Структура государственной власти или структура для манипулирования государством?

Сегодня в России около 1,5 миллиона чиновников и около 4,5 миллионов сотрудников силовых ведомств на 140 миллионов населения. Современная структура власти разделена на три «независимые» ветви: исполнительную, законодательную и судебную, при этом общая координирующая структура отсутствует, как отсутствует и элементарное государственное планирование. Тем более, нет даже приблизительного понимания концептуальной и идеологической власти(глобальных идей господствующих в обществе и их идеологических оболочек-прикрытий). Средства массовой информации и наука также как бы оказались вне государства.

Согласно главы 4 Конституции РФ Президент России не относится ни к одной ветви власти, но его полномочия на данный момент ограничены в большей степени даже в сравнении с генеральными секретарями КПСС в СССР, не говоря при этом о царском периоде. Президент России не может изменить даже цену на хлеб.

Государственная власть

А. Линкольн (1809 — 1865), 16‑й президент США (с 1861 по 1865 г.), выразил своё понимание смысла существования государственной власти так:

«Законная задача правительства — делать для общества людей всё то, что им нужно, но что сами они, выступая каждый в своём индивидуальном качестве, не могут сделать совсем или не могут сделать хорошо».

Кроме того, приведённой формулировке задач государственности А. Линкольн придал уточняющее дополнение: «Мы не поможем людям, делая за них то, что они могли бы сделать сами». С поправкой на то обстоятельство, что правительство (орган исполнительной власти) — только часть государственности, определение А. Линкольна — одно из наиболее точных определений назначения государственности, когда-либо данных в истории. На основе этого определения, если понимать, что такое управление вообще, и задумываться о том, как оно должно осуществляться в жизни общества в преемственности поколений, можно:  вести анализ исторически сложившейся конкретики потребностей общества в государственном управлении теми или иными сферами деятельности и соответственно этой конкретике потребностей в каждую эпоху разграничивать компетенции государственности, представителей и организаций предпринимательского сообщества, некоммерческих общественных организаций, семей, индивидов и т.п.; и на этой основе можно строить и модифицировать государственность в соответствии с текущими и перспективными потребностями общества в государственном управлении.

Структура власти работает только в целом, независимо от того, известны ли все её части или нет. Но если Президент не режиссёр и даже не дирижер, то кто? Разводящий? Межведомственные отношения если и координируются, то только на бумаге. Жизнь также осложняется конкуренцией различных ведомств. При чём такая межведомственная конкуренция имеет место как на федеральном, так и на муниципальном уровнях, и особенно характерна для силового блока, чья конкуренция заходит порой слишком далеко и ничем не брезгует. А силовой блок в стране значителен — это Следственный комитет и прокуратура, таможня и ФСБ, МВД и ФСО, и т.д. В итоге все ведомства вырастают в удельные княжества со своими распорядками и критериями эффективности, которые практически не сообразуются с общей ситуацией. Каждый тянет одеяло бюджета на себя, каждое ведомство докладывает о собственных успехах, очевидно не осознавая, что государству в целом и обществу эти успехи наносят только вред. Вдобавок есть ещё один уровень различных конкурирующих между собой групп и кланов, представители которых диффузно распределены по различным ведомствам и связанному с ними крупному бизнесу — это само по себе вносит значительные помехи в вектор развития отдельных ведомств, отраслей народного хозяйства и государства в целом.

Внутриведомственные же отношения скованы и обусловлены иерархией управления: больше всего знает старший по чину или званию, подчинённый – всегда меньше. Таким образом, в иерархических структурах (не только в силовых ведомствах, но и во всех остальных, включая госкомпании) стратегически важная информация оказывается скрытой от подчинённых. И этим всё сказано. В масштабе страны это выражается в существовании монстрообразных министерств и ведомств ни к чему, кроме стагнации, не способных. При таком механизме информирования управленцев неудивительно, что присутствует тотальная безответственность и имитация деятельности. Никто не осознаёт реального положения дел, только свой узкий фрагмент, предварительно искажённый каждый своим руководителем. Тем более, при существующей общемировой «идеологии» деятельность на местах успешно осуществляется только разного рода карьеристами и родственниками с соответствующим результатом для общества. Как вообще могут такие структуры чем-то управлять?

Поскольку находясь внутри такой схемы управления общественными делами, собственно управлять крайне затруднительно, а для обычного чиновника просто невозможно. В действительности реальное управление обществом доступно группам, не имеющим прямого отношения к государственной власти. Всё указывает на то, что вышеназванная схема и не предназначалась для осуществления реального самоуправления общества. Но она вполне пригодна для колониального управления. Фактические владельцы банков, ТНК, СМИ, ведущих ВУЗов и научных заведений и мировой духовный рынок религиозных конфессий представляют собой ещё один слой.

В реальности управлять и оказывать влияние на общественные процессы может лишь тот, кто располагает достаточным объёмом ресурсов, в т.ч. временем, рычагами влияния на органы законодательной и исполнительной власти, СМИ, науку и бизнес, тогда как подавляющее большинство населения планеты, включая «управленцев», тратит основную часть доступных им ресурсов на сопротивление обстоятельствам, суету и прочие высокочастотные процессы. Проводя свои решения и осуществляя власть как напрямую — через своих людей, так и через стандарты и законы, цепочку ведомств, организации определённой политики СМИ, науки и бизнеса. Действительно способны работать и управлять лишь те, у кого есть на это время и ресурсы, те, кто не скован никакими должностными инструкциями и разного рода корпоративной «этикой». Они и управляют.

Управляет тот, кто создаёт фундамент общества и управляет им: стандарты, культура, структуры управления, среда, в которой работают и развиваются люди и воспринимают её как само собой разумеющееся, никогда не подвергая критике.

Они создают «инкубаторы», в которых система воспроизводит сама себя, в т.ч. меняет и управляет развитием не только психологии человека, но и его организма в целом так, что все находящиеся внутри «инкубатора» не видят общей картины, расположенной за его рамками.

Вы можете, например, создать парк, затем поставить в нём лавочку – люди неизбежно будут садиться на неё для отдыха, никого принуждать для этого не нужно, так как это будет естественно. А можете создать лабиринт с препятствиями, кривыми зеркалами, кнутами и пряниками, который имеет название «жизнь обычного чиновника», и это также будет естественно и не определяемо участником лабиринта, как результат чьего-то управления.

«Всесильный» чиновник

Интересен вопрос о том, кто в действительности управляет самим чиновником. На сегодняшний день в обществе сложился (или помогли сложить, и вообще «политика – грязное дело») инфантильный стереотип ответственного начальника/руководителя как сверхзанятого человека, у которого весь день расписан по минутам, свободное время напрочь отсутствует, а спит он по четыре часа в сутки. И зачастую это даже соответствует действительности.  Кто реально управляет чиновником, когда он вынужден отвечать на бесконечные звонки, письма, посещать различные мероприятия и встречи? Кто в это время управляет страной, субъектом, муниципальным образованием? Когда ему некогда даже сесть и написать адекватный план работы. Очевидно, что в результате чиновником управляют все поступающие извне сигналы и информация, все и каждый влияют и на его решения, и, соответственно, на объект управления. Из всего этого многоголосного информационного шума руководитель физически не способен выделить полезный сигнал и управлять продолжительными процессами.Таким образом, при сложившейся культуре организации «управленческой» деятельности руководитель может только реагировать, играть адаптационную функцию, но не управлять в действительности и, тем более, развивать что-либо. Отсюда же произрастает стандартный рабочий принцип чиновника «как бы чего не вышло». Ситуацию усугубляет система смешанного, бесполого образования. Ни о каком профессионализме и ответственности в такой среде не может идти и речи.

Миф о занятости

В параллельной реальности существует часть культуры предпринимательства, где проповедуется и эффективно используется принцип Парето, согласно которому 80% результатов даёт 20% усилий, и, наоборот, 80% процентов усилий даёт 20% результатов. Конечно, это только обобщающий принцип и он не даёт ни реальных процентов распределения, ни возможности объективно произвести этим методом оценку управления. В зависимости от ситуации это может быть и соотношение 1/99 как эффективности, так и практически абсолютного провала (99% усилий дает 1% результата), как в примере российского государственного аппарата. Это зависит и от объекта (низкочастотные, высокочастотные процессы) и от субъекта управления. Для обобщенных средств управления самым эффективным является 1-й мировоззренческий приоритет, который условно даёт соотношение 1/99, и самый неэффективный – 6-й, обычное оружие. Но когда в расчет идёт время, масштаб, ситуация может измениться на противоположную. Однако для того, чтобы выявлять процессы, которые требуют вложения большего объёма ресурсов, и соотнести текущую ситуацию со своими чувствами, этот принцип вполне подходит.

Закон Парето (принцип Парето, принцип 20/80) — эмпирическое правило, названное в честь экономиста и социолога Вильфредо Парето, в наиболее общем виде формулируется как «20% усилий дают 80% результата, а остальные 80% усилий – лишь 20% результата». Может использоваться как базовая установка в анализе факторов эффективности какой-либо деятельности и оптимизации её результатов: правильно выбрав минимум самых важных действий, можно быстро получить значительную часть от планируемого полного результата.

У руководителей уровня президента страны, губернатора или министра есть свой административный аппарат и службы протокола, которые создают необходимые фильтры, берут на себя необходимые для этого обслуживающие функции, таким образом, на этом уровне управления круг влияющих несколько ограничен. Однако принцип сохраняется всё тот же – хвост машет собакой, хоть и проявляется не так явно, как для управленцев более низкого уровня, отданных на откуп населению, сотрудникам своего ведомства и иным влияниям, на которые они неспособны реагировать должным образом.

Почему у нас отсутствует понятие о культуре личной трудовой деятельности? Личная культура трудовой деятельности, соответствующая видовым особенностям организма человека, должна быть описана в методических материалах и воспитываться со школы. Тем более, жизненно необходимо это учитывать в государственной власти – от качества действий и решений иного чиновника зависят миллионы жизней. Этими вопросами должна заниматься соответствующая наука — эргономика.

Заметки на полях

Эргономика (от др.-греч. ἔργον — работа и νόμος — «закон») — в традиционном понимании — наука о приспособлении должностных обязанностей, рабочих мест, предметов и объектов труда, а также компьютерных программ для наиболее безопасного и эффективного труда работника, исходя из физических и психических особенностей человеческого организма.

https://imgp.golos.io/0x0/http://ic1.static.km.ru/sites/default/files/imagecache/620/megabook/health/data/pic/erg0002.jpg

Более широкое определение эргономики, принятое в 2010 году Международной Ассоциацией Эргономики(IEA), звучит так:

«Научная дисциплина, изучающая взаимодействие человека и других элементов системы, а также сфера деятельности по применению теории, принципов, данных и методов этой науки для обеспечения благополучия человека и оптимизации общей производительности системы».

Но эргономика этим не занимается. Если бы занималась, то не только наша трудовая деятельность была бы иной, иной образ был бы и у школы, наших домов и вообще всей жизни. Мы не только не знаем насколько это важно, но и не замечаем этого фактора.

Существующая культура по умолчанию делает сознание человека, что называется, «клиповым», не способным к нормальному мышлению, не говоря уже о таких необходимых для управления общественными делами навыках долгосрочного планирования и поддержания функционирования более или менее длительных процессов. Однако болезнь настолько повальна, что воспринимается в обществе как норма. Ситуацию усугубляет агрессивная информационная среда и наличие целого ряда синхронных средств коммуникации, длительное использование которых приводит к ряду психических патологий и неспособности к нормальной мыслительной деятельности и нарушениям памяти.

У известного и успешного предприниматели из ИТ сферы Ашманова спросили, каким мессенджером он пользуется:

«Никаким не пользуюсь и вам не советую. Мессенджер – синхронное средство коммуникации. Оно выжигает мозг, заставляет думать квантами в полминуты. Воспитывает клиповое сознание. Это известно ещё со времён ICQ с её непрерывным брямканьем. Мне и так звонят каждые 5-10 минут (телефон – это тоже синхронное средство). Чем меньше синхронных коммуникаций, тем больше времени подумать, тем длиннее квант мышления. Тем качественнее асинхронные коммуникации, да и оставшиеся синхронные – вроде общения с семьёй. Почта – хорошее асинхронное средство для работы: можно сразу не отвечать, отложить ответ, обсудить его, подготовить. Или вообще не отвечать, если не хочется. Это правильно форматирует мозги и общение».

Да и детям такие люди не дают компьютерные устройства до определенного возраста, и учатся они без них не в обычных образовательных учреждениях.

Кому на самом деле нужна такая «власть»?

У наших предков князья избирались на вече. И должности этой удостаивались лучшие из лучших. А сам пост князя был не вожделенным, а являлся тяжкой обязанностью, от которой зачастую пытались отнекиваться.

Существующая система государственной власти, среди прочего, работает как своеобразный фильтр. Кому нужно тащить на себе столько ответственности, быть постоянно занятым, раздираемым между вышестоящим руководителем, подчинёнными, быть постоянно под угрозой уголовного преследования? Высокие должности как в государстве, так и в бизнесе могут привлекать только второстепенные фигуры, которые в реальности являются всего лишь исполнителями чужой воли, амбициозных «менеджеров» и тем или иным способом схваченных заложников структур. В такую структуру на всех её уровнях хорошо вписываются только кланы, мафии, способные к организованной защите своих интересов и амбициозные одиночки с обслуживающими их адаптантами и приспособленцами с извращённой психикой, присущей противоположному полу и соответствующими интересами. Но те, кто там действительно нужен, либо выдавливаются из структур как инородный элемент, либо даже не подумает о таком «счастье». Сегодня структуры состоят из подобных людей, и может ли вообще работать такая структура организации управленческой деятельности как единый организм? О каком общественном развитии можно вести речь? Результат деятельности сегодняшних структур на лицо — это либо кризис, либо стагнация — перманентная итальянская забастовка.

Спустя век всё ещё остаются актуальными слова Михаила Бакунина:

«В России трудно и почти невозможно чиновнику быть не вором. Во-первых, все вокруг него крадут, привычка становится природою, и что прежде приводило в негодование, казалось противным, скоро становится естественным, неизбежным, необходимым; во-вторых, потому, что подчиненный должен сам часто в том или другом виде платить подать начальнику, и наконец потому, что если кто и вздумает остаться честным человеком, то и товарищи и начальники его возненавидят; сначала прокричат его чудаком, диким, не общественным человеком, а если не исправится, так пожалуй и либералом, опасным вольнодумцем, а тогда уж не успокоятся, прежде чем его совсем не задавят и не сотрут его с лица земли.

Из низших же чиновников, воспитанных в такой школе, делаются со-временем высшие, которые в свою очередь и тем же самым способом воспитывают вступающую молодежь, — и воровство и неправда и притеснения в России живут и растут, как тысячечленный полип, которого как ни руби и ни режь, он никогда не умирает.»

М. А. Бакунин «Исповедь» (1919 год)

Так или иначе, любой государственный аппарат представляет собой группу людей. И у власти всегда находится либо какая-то одна, либо некое множество заинтересованных групп, которые обслуживают общественные интересы только в случае их совпадения с личными потребностями группы.

Необходимо раз и навсегда избавиться от инфантильного стереотипа, что каким-то чудесным образом из разрозненных групп стажёров, выпускников, предпринимателей, золотой молодежи и сотрудников силовых ведомств, получивших, в лучшем случае, узкоспециализированное образование, возникнет слаженный единый государственный аппарат, который мало того, что будет ставить общественные интересы выше своих, так ещё и будет профессионально управлять и направлять жизнедеятельность общества, при этом живя в однокомнатной квартире с тремя детьми, собакой и передвигаясь на служебной «Волге». И никакой методологический тимбилдинг «технократов» здесь не поможет. Базовым связующим звеном здесь могла бы послужить идеология, но загляните в Конституцию…

Все понимают, что хорошего футболиста нужно готовить и взращивать с детства, существуют соответствующие школы, тренеры и программы подготовки. Но управленцами, отвечающими порой за жизнь миллионов людей, у нас становятся волшебным образом по мановению мандата. При всей своей абсурдности именно в этом и состоит реальное текущее общественное, а не декларируемое некоторыми индивидами мнение. Человек, не умеющий водить и без прав севший за руль – угроза и потенциальный преступник в глазах общества, но гораздо более очевидное и чудовищное несоответствие в случае с властью старательно игнорируется.

Всё вышеописанное как бы это не было банально, но находится и вне поля зрения «сильных мира сего», и за пределами их возможностей. Если поговорить с таким человеком на эту тему, как правило, выяснится, что под небольшим налётом чувства собственной важности скрывается неопытный ребёнок, который ещё не научился даже ходить. Все делают вид, что так должно быть и всё так и есть: что Президент всем управляет, что государство защищает интересы населения, управляет экономикой, заботится о здоровье и образовании населения, благородные учёные где-то в своих лабораториях занимаются наукой, что все они профессионалы своего дела и специалисты во всём разберутся за нас. И как бы не ругала основная масса правительство, экономику и науку — она продолжает жить и делать вид, что система работает по умолчанию, тем самым позволяя случайным людям управлять ходом собственной жизни. Громче всего об этом говорит повседневная жизнь таких людей, которых в общем никто и не заставляет жить так, как они живут, увековечивая общественную недоразвитость и патологию через своих детей.

«Мужик даже не боится внутренней политики, потому просто, что не понимает её. Как ты его не донимай, он всё-таки будет думать, что это не «внутренняя политика», а просто божеское попущение, вроде мора, голода, наводнения с тою лишь разницею, что на этот раз воплощением этого попущения является помпадур. Нужно ли, чтобы он понимал, что такое внутренняя политика? — на этот счёт мнения могут быть различны; но я, со своей стороны говорю прямо: берегитесь господа! потому, что как только мужик поймёт, что такое внутренняя политика — n-i-ni, c’est fini!» (конец этой политике)».

Салтыков-Щедрин, «Помпадуры и помпадурши»

Основа закладывается ещё в детстве: родители говорят — одно, а делают — другое, школа под красивыми лозунгами забирает у детей психическое и физическое здоровье, пичкая их разного рода бесполезным вздором, формируя будущих исполнителей, а университеты завершают начатое, просеивая как фильтр тех, кто готов дальше играть в эту игру, по умолчанию соглашаясь с её правилами. Правилами, которых нет ни в одном нормативно-правовом акте или книге на этой планете, но, которые соблюдаются повсеместно и почти неукоснительно без всякого видимого принуждения. Главное – не задавать лишних вопросов.

Таким образом, нет необходимости в сговорах и заговорах — самоуверенное невежество всё сделает максимально синхронно и эффективно без всякого ручного управления.

Но ускорившийся информационный обмен берёт своё. Большие, неповоротливые организации с жёсткой должностной вертикалью власти под давлением внешних обстоятельств уходят в прошлое. В современных условиях отмирание сложившейся культуры управленческой деятельности — вопрос ближайших лет. Компьютерная автоматизация завершит начатое и сократит не только штаты больших компаний. Можно и дальше было бы не задумываться об этом, но время уже не позволяет. Всё скрытое ранее становится очевидным. Так называемые социальные лифты как не работали, так и не работают, но информация об управленческой деятельности и всё, что нужно для развития своих способностей и самоорганизации, сегодня доступно практически каждому. Студент, осведомлённый о вопросах общественной безопасности больше чем, средний генерал или глава района — это реальность сегодняшнего дня. И дело тут не в его несоответствии занимаемой должности, а в том, что его невежество позволило дослужиться до столь высокого звания. Иными словами, социальные лифты постепенно начинают формироваться и функционировать естественным образом: в ответ на всеобщую некомпетентность официальных структур в различных сферах общественной жизни и народного хозяйства начали появляться и осваивать потенциал развития различные общественные инициативы, советы и организации, в той или иной степени свободные от устаревших стереотипов, которые даже при своей незрелости способны выполнять задачи управления на порядок эффективнее, чем целые министерства и ведомства.

Худшее место для развития новой модели бизнеса – внутри уже существующей модели.

Клейтон Кристенсен (Родился в 1952 году, лауреат премии Роберта и Джейн Сизик, профессор делового администрирования в Гарвардской школе бизнеса; преподает на факультете менеджмента технологий и операций, а также на факультете общего менеджмента).

Но, тем не менее, большинство таких групп, начиная работать на новых принципах, при всех благих намерениях построить что-то новое, воссоздают старые порядки в новых декорациях и, в лучшем случае, пробуксовывают на месте. Работать, как хотелось, не получается, старые скрепы не работают, а новые не формируются. Формальные изменения в обстановке не могут поменять содержания психики и не улучшают зрение. Иерархические отношения восстанавливаются уже по вторичным признакам: возрасту, материальному обеспечению и прочим атрибутам. Без определённой доли рефлексии зрительная агнозия продолжается, и старые стереотипы по инерции берут верх, зачастую превращая борцов в объект их борьбы.

В следующей публикации по этой теме мы рассмотрим условия, при которых может сформироваться государственная власть, которая действительно будет защищать и отстаивать интересы общества в целом.

Источник