Мировой кризис 25: рождение Домината – Вавилон

В предшествующей публикации мы разобрали механизм появления в Финикии Больших морских Капиталов, возникших на фундаменте эксклюзивной ренты от международной морской торговли. Данная заметка дополняет её. В ней мы рассмотрим рождение в недрах Нового Вавилона второго столпа Домината – континентальных Больших Капиталов. Событийный ряд заметки перекликается с публикациями по Египту, Ассирии, Финикии, что естественно, поскольку история этих великих древних государств тесно связана.

Вы совершите путешествие в древний легендарный город в точке его наивысшего расцвета – прогуляетесь у Вавилонской башни, садов Семирамиды, ворот Иштар, ознакомитесь с экономическим и социальным пейзажами Нового Вавилона. На фоне захватывающих исторических событий мы попробуем докопаться до объективных истоков ростовщичества и осознать всю глубину глиняного проклятья Вавилона. Не обойдём стороной библейские легенды и персонажи.

В основу реконструкции положен материал из книги Белявского В.А. «Вавилон легендарный и Вавилон исторический». Его повествование во многом построено вокруг истории двух богатых семей Нового Вавилона – Эгиби и Иддин-Мардука, судьбу которых он проследил. Белявский крайне удачно соединил в себе дар художника и въедливого историка, опиравшегося на массу документальных свидетельств. Благодаря его таланту материал в целом читается легко и быстро.

Окончание тёмных веков Вавилонского царства

Вавилонскую олигархию вполне устраивало господство Ассирии в период её расцвета – к её услугам была огромная, контролируемая Ассирией единая зона разделения труда при минимальных сопутствующих затратах на её удержание и оборону.

В ходе тёмных веков XII-VIII до н.э. в Вавилон проникла и была им ассимилирована огромная масса халдеев. Бывшие полукочевники привнесли новый заряд пассионарности, который не мог не проявить себя. В 693 до н.э. на вавилонском троне, опираясь на поддержку Элама, утвердился Мушезиб-Мардук – вождь халдейского племени Бит-Даккури, бросивший Ассирии вызов. Несколько лет противостояния закончились в 689 до н.э. поражением Вавилона. Последствия были ужасающими: ослеплённый гневом царь Ассирии Синаххериб 705-680 до н.э. не только разрушил город, но и затопил его. Место, на котором стоял Вавилон, было проклято на 70 лет. Сокровища храмов и статуя Мардука – важнейший символ власти и олигархической «демократии» Вавилона – отправились в Ниневию. Население города полностью рассеяли – частично переселили, частично угнали в рабство.

Следующий царь Ассирии сын Синаххериба Асархаддон 680-669 до н.э. ещё при жизни отца был назначен наместником Вавилона и немедленно приступил к его восстановлению.

Но оставалось одно немаловажное препятствие: ведь место, на котором стоял Вавилон, было предано страшному проклятию на 70 лет! И тут прибегли к весьма хитроумному трюку. Цифра 70 в клинописи выглядит так:

Если знаки поменять местами, то получится

А это цифра 11. Вот эту цифровую комбинацию и приписали богу Мардуку, объявив, что он-де смилостивился над Вавилоном и таким способом сократил срок тяготевшего над ним проклятия до 11 лет, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 1.

Несмотря на благорасположение Асархаддона, олигархия Вавилона не простила военной элите Ассирии варварского уничтожения города. Любви меж ними не было и ранее, теперь стало невозможным и сожительство.

История собственно Нововавилонского царства началась с очередного восстания против Ассирии в 626 до н.э. Вавилонская олигархия согласилась на коронацию царём халдея Набопаласара 626-605 до н.э., положившего начало X халдейской династии. Всё содержание его царствования заключалось в схватке с Ассирией и союзными ей скифами. Череду войн венчало взятие в 612 до н.э. столицы Ассирии Ниневии коалицией из мидян, вавилонян и скифов. Последние переметнулись к бывшим противникам, соблазнившись огромной добычей.

Последний оплот ассирийцев Харран войско Набопаласара захватило в 610 до н.э. (Харран ещё будет упомянут по ходу нашего повествования) и сумело удержать в 609 до н.э. , когда Нехо II осадил город. Он длинным маршем пришёл из Египта в надежде предотвратить окончательную гибель Ассирии. Дождавшись помощи Мидии, Набопаласар разблокировал осаждённый гарнизон. И это была заключительная точка в истории Ассирии.

Схватка с Египтом за Заречье

С уходом Ассирии Новому Вавилону и Египту предстояло прочертить меж собой новые границы. Началась схватка за самый лакомый кусок – Заречье. Вести её выпало сыну Набопаласара великому царю Навуходоносору II 605-562 до н.э. Сорок три года его правления стали венцом истории Нововавилонского царства, продлившейся всего 87 лет с 626 по 539 до н.э.

В 605 до н.э. в битве при Каркемише, где обе стороны понесли большие потери, Египет потерпел поражение и утратил контроль над Левантом. Но Навуходоносор столкнулся с проблемой – Заречье отдавало предпочтение мягкой египетской гегемонии перед жёсткой и циничной вавилонской. При первых же признаках поддержки со стороны Египта царства Леванта тут же выходили из подчинения Вавилона, а окончательно разгромить Египет Навуходоносор был не в силах. Когда в 601 до н.э. Нехо II разбил вавилонскую армию у египетских границ, Иудея тут же отложилась от Вавилона. Чуть позже в 598-597 до н.э. Вавилон вторгся и подчинил евреев, наказав массовым насильственным переселением.

Следующий фараон Псамметих II 595-588 до н. э. активно готовился к войне с Вавилоном и его союзником Мидией. Демонстрируя военно-морскую мощь Египта, он тем самым поощрял царства Заречья к восстанию. В 589 до н.э. на призыв откликнулись Иудея, Тир, Сидон, Моав, Аммон и Эдом, на что мгновенно среагировал Вавилон. Все мелкие государства, кроме иудеев, подчинились.

В 588 до н.э. на египетский престол вступил Априй, который, выполняя обещание отца Псамметиха II иудеям, двинул в Азию свою армию и флот. Навуходоносор, узнав о наступлении египтян, отступил от Иерусалима. На суше египтяне потерпели неудачу, но на море одержали победу над флотом финикийского города Тира, посланного против них Навуходоносором. Финикийские моряки не хотели по-настоящему драться с египтянами за интересы Вавилона. Для финикиян Вавилон был угнетателем, а с Египтом их связывали давние и прочные экономические, политические, религиозные и культурные отношения. В египетском флоте служило много финикийских наёмников.

После побед на море египтяне заняли Финикию. Они намеревались обосноваться здесь всерьёз и надолго. В Иерусалиме ликовали. Но в апреле 587 до н.э. вавилоняне осадили Тир, а летом появились под стенами Иерусалима.

Именно в этот момент Египет под напором пассионарной халдейской династии окончательно уступил Заречье. Жители Иерусалима так и не дождались его помощи.

Иерусалим был одной из самых мощных крепостей Древнего Востока. До сих пор ни одна армия не могла взять его штурмом. Иудеи тщательно подготовились к борьбе и были преисполнены решимости сражаться до последней возможности. Вавилонянам приходилось осаждать Иерусалим с величайшим напряжением сил. Иудеи защищались с исключительной стойкостью. В тех местах, где противник готовил проломы в стенах, они устроили завалы, ломая для этой цели городские дома, в том числе и царские. Вавилоняне несли большие потери, отбивая непрерывные вылазки осаждённых.

К тяготам осады вскоре присоединились муки голода. Запасы хлеба иссякли. Нехватка провианта и скученность населения привели к вспышке эпидемических заболеваний. На улицах Иерусалима разыгрывались жуткие сцены. Старики сидели на земле, опоясавшись вретищем и посыпав в знак скорби головы пеплом. У матерей пропало молоко. Дети молили о хлебе, но никто им не подавал, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 3.

Иерусалим пал в 586 до н.э. Город был сожжён, его стены срыты, Храм Соломона (Первый Храм) разрушен. Уцелевших после осады и штурма угнали в вавилонский плен. В тот момент многие провинциальные жители Иудеи нашли спасение в Египте.

В 582 до н.э. Вавилон продиктовал Египту окончательный мир. То был мир с позиций силы. Соглашение скрепили браком египетской принцессы дочери Априя Нейтакерт, в греческой истории Нитокрис, с Навуходоносором II (великая царица не единожды будет фигурировать в нашем повествовании). С той поры Египет не помышлял о Заречье, но большего Вавилон ни тогда, ни позже добиться не сумел.

А что же Тир? Осаждённый, как и Иерусалим, в 587 до н.э., он сдался после 13 лет осады. Об этой защите упоминалось в заметке о Финикии.

Осада Тира началась 23 апреля 587 до н.э. и продолжалась 13 лет. Вавилоняне легко завладели материковой частью города, но были бессильны сокрушить цитадель на острове. Они не имели достаточно сильного флота, способного блокировать Тир с моря. Оставалось надеяться на истощение тирийцев.

Тир держался стойко, несмотря на огромный ущерб, причиняемый его торговле блокадой. К тому же он постоянно поддерживал морем связь с Египтом и до 582 до н.э. получал оттуда помощь.

В 582 до н.э. Тир остался в одиночестве, но сдался Навуходоносору только через семь лет, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 3.

По итогам схватки с явно превосходящим противником Тир добился почётного мира – сохранил автономию и не пустил в свои стены вавилонский гарнизон, однако обязался выдать заложников, в качестве страховки от смуты, и принимать присылаемых из Вавилона правителей. Только после падения Тира, через 23 года непрерывных войн, Навуходоносор установил окончательный контроль над Заречьем. Карта Передней Азии приняла следующий вид:

Отметим, что Элам и киликийское царство Хуме не были самостоятельными игроками. Хуме было клиентом Мидии, а Элам завоевал Навуходоносор II.

Вавилон времён Навуходоносора II

Вавилон представлял собой в плане вытянутый с запада на восток почти правильный четырехугольник с периметром стен 8150 м и площадью около 4 кв. км. Река Евфрат протекала с севера на юг и делила город на две неравные части – на левом берегу находился Старый город, а на правом – меньший по размерам Новый город:

Жёлтой рамкой выделены Эсагила, ворота Иштар, летний дворец и внешняя стена, синим цветом отмечен главный городской проспект Айбуршабум

Парадным ходом Вавилона служили Ворота богини Иштар – полностью раскопанные Р. Кольдевеем. Они облицованы глазурованным кирпичом: по синему фону чередуются цветные изображения могучих быков и Драконов Вавилона, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 6.

Так выглядят ворота Иштар в берлинском музее Пергамон:

А это их художественная реконструкция в интерьере Вавилона (взгляд с севера):

Если сравнить реконструкцию с планом Вавилона, то становится ясно, что справа от ворот, сразу за крепостной стеной видны висячие сады Семирамиды (объект 6 на схеме города), за которыми открывается вид на расположенный в Эсагиле зиккурат Этеменанки (объект 7), более известный как Вавилонская башня. Солдаты выстроены во внутреннем дворе передового укрепления (объект 2). В крайней правой части рисунка виднеется угол Северной крепости (объект 1).

Вавилон соединяли с внешним миром восемь ворот, откуда начинались дороги в важнейшие города царства. Ворота Иштар были главным северным входом в город. Улицы Вавилона пересекались под прямым углом, некоторые были покрыты плиткой из привозных материалов. Имелась обустроенная мощёная набережная, множество мостов, дворцов, каналов, снабжавших городские кварталы водой, огромное количество храмов. Многие постройки, как и зиккурат Этеменанки, были облицованы глазурованным кирпичом разного цвета, барельефами, фризами. Возведённое на Евфрате специальное массивное сооружение защищало северный угол городских стен от воздействия течения. Геродот, побывавший в Вавилоне в V веке до н.э., назвал город самым красивым из всех, которые знал. Не удивительно – яркая облицовка богатых зданий, несомненно, впечатляла человека, привыкшего к пастельным каменным тонам.

Вокруг Вавилона располагались финиковые и фруктовые сады, виллы богатых горожан, поселки и хутора, где жили земледельцы и садоводы. Навуходоносор II возвел вокруг этих предместий на левом берегу Евфрата внешнюю стену длиной почти 18 км (отмечена на схеме, О.А.). С учетом территории в пределах этой стены общая площадь «Большого Вавилона» достигала 10 кв. км. В северных предместьях находился выстроенный в виде крепости летний дворец Навуходоносора II (самая северная часть «Большого Вавилона», О.А.).

Население города составляло не менее полумиллиона человек. Даже по современным масштабам Вавилон был большим городом, а по сравнению с древними городами он выглядел настоящим гигантом. К тому же сплошная цепь предместий и пригородов соединяла Вавилон в одно целое с расположенным в 17 км южнее городом Барсиппа. В западной половине Древнего мира, без Индии и Китая, соперничать с ним могли только Ниневия, Карфаген, Александрия и Рим, причём три последних города только 300-400 лет спустя. Ниневия при Ашшурбанапале, накануне катастрофы, занимала площадь 7,3 кв. км, Афины эпохи Перикла в V веке до н.э. – 2 кв. км, Рим времен Суллы и Цезаря I век до н.э. – около 3 кв. км, в императорскую эпоху – около 16 кв. км. Этим, видимо, и объясняется, почему Геродоту, Ктесию и сподвижникам Александра Македонского Вавилон казался городом фантастических размеров: нигде и никогда они не видели ничего подобного

Ниневия, как мы уже знаем, была разрушена в 612 до н.э., а гигантские древние города Индии и Китая выросли только в III веке до н.э. Таким образом, в VI-IV веках до н.э. Вавилону не было равных в мире, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 6.

Вавилонская башня

Познакомимся вкратце с главным богом вавилонского царства Бэл-Мардуком и его легендарным храмом Эсагилой, имевшими колоссальное значение для Нововавилонского царства.

Культ бога Мардука вырос вместе с Вавилоном. В момент, когда Вавилон возглавил страну, Мардук был отождествлен с древнешумерским верховным богом Энлилем, богом воздуха, который чтился в Ниппуре. По-вавилонски Бэл – «Господь». Так возникло двойное имя вавилонского бога – Бэл-Мардук, т.е. «Господь Мардук».

Бэл-Мардук возглавлял семёрку верховных богов вавилонского пантеона. У каждого из них был свой город – Вавилон, Барсиппа, Сиппар, Ур, Кута, Киш, Урук, свой храм-жилище, свои функции, своё небесное светило и свой день недели. Семёрка богов воплощала единство Вавилонии – федерацию семи её главных городов, семь видимых невооруженным глазом светил солнечной системы, семь дней недели. Мардук был воплощением единства вавилонских граждан, владыкой Вавилона и всей страны.

Главным храмом Вавилона и всего царства была Эсагила (по-шумерийски «дом, в котором поднимают голову»). Эсагила находилась в самом центре Вавилона. С помощью описаний, оставленных Навуходоносором II и Геродотом, план и облик этого величественного святилища установлен полностью:

Вид на Эсагилу из Нового города: слева – зиккурат Этеменанки, справа – храм бога Мардука; сады Семирамиды и ворота Иштар находятся выше по течению Евфрата (левее зиккурата)

В Эсагиле располагался храм-жилище бога Бэл-Мардука, а также храмовая башня-зиккурат Этеменанки – знаменитая Вавилонская башня (по-шумерийски «дом краеугольного камня неба и земли»).

Территория Эсагилы представляла собой прямоугольник, ориентированный по сторонам света, длиной около 650 м с севера на юг и шириной около 450 м с запада на восток. На западе она была ограничена набережной Евфрата, а на востоке – главным городским проспектом Айбуршабум (на схеме Вавилона выделен синим цветом, О.А.). Улица, отходившая от проспекта под прямым углом, вела к мосту через Евфрат, рассекая территорию Эсагилы на две части. В южной 450 X 250 м находился собственно храм, а в северной 450 X 400 м – Вавилонская башня. Каждую из частей Эсагилы окружала стена с медными воротами, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 6.

Мы не случайно уделили столько внимания богу Бэл-Мардуку и его храму. На нём было завязано ритуальное устройство царской власти в Вавилоне.

«Республиканская» царская власть

Здесь уместно пояснить некоторые особенности политического строя Вавилона, постепенно оформившиеся в XII–VIII веках до н. э. (в процессе «катастрофы бронзового века», О.А.). Вавилон не только не был восточной деспотией, но даже не был в полном смысле слова и монархией. Скорее он был аристократической республикой с процедурой ежегодного переизбрания царя-магистрата, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 1.

Царь Вавилона – высший магистрат государства. Помимо жреческих функций, он выполнял обязанности верховного военачальника и верховного судьи. Ему принадлежала высшая исполнительная власть и высшее руководство хозяйством страны. В ведении царя находились все внешние владения Вавилона – города Вавилонии Ниппур, Урук и Ур, не входившие в состав вавилонского города-государства, зарубежные провинции и государства-клиенты. Царь руководил внешней политикой и собирал дань с подвластных Вавилону стран и народов,  «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 8.

Перевыборы царя происходили во время праздника Нового года в месяц нисану – первый в вавилонском лунном календаре. В Новый год в Вавилон из Барсиппы по каналу Нар-Барсиппа доставляли в священной барке истукана бога Набу, главного бога Барсиппы. У вавилонских городских ворот истукана выгружали на сушу и в торжественной процессии по улице бога Набу переносили в храм Эсагилу – жилище бога Бэл-Мардука, сыном которого считался Набу. Царь являлся в Эсагилу, слагал с себя царские инсигнии и, выполнив ряд церемоний, «брал руку бога Бэла» в присутствии бога Набу. После этого он снова считался избранным и получал назад знаки царского достоинства.

Этот ритуал повторялся ежегодно, но обязательно при наличии истуканов бога Мардука и бога Набу и при участии царя. Без любого из этих трёх персонажей праздник Нового года не мог состояться. После смерти царя его преемник занимал престол до ближайшего Нового года, когда производилась описанная выше церемония, причём «1-й год такого-то, царя Вавилона», начинался только после Нового года, следующего за его воцарением. Этот порядок соблюдался в Вавилоне неукоснительно. Поэтому, если истукана Мардука не было в Эсагиле, в Вавилоне не праздновался Новый год, не могло быть царя, соответственно, Вавилона как государства вообще не существовало, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 1.

Ежегодные перевыборы царя позволили олигархии контролировать верховную административную власть. Но зависимость процедуры от царя, как затем оказалось, стала ахиллесовой пятой олигархии.

Вавилонская античность

Сторонники рабовладельческой концепции считают, что на Древнем Востоке ведущую роль играла эксплуатация рабского труда. Но термин «рабовладельческий» в отношении Вавилона неточен.

Так, в первой половине XIX века рабы-негры в Диксиленде и Вест-Индии, бесспорно, составляли большинство эксплуатируемого населения, но рабовладельческой формации там не существовало. Точно так же в древности в Спарте, Фессалии и на Крите преобладал крепостной труд, но эти общества не были феодальными. Очевидно, дело не в преобладании рабов или крепостных. Древний Рим отличался от Диксиленда XIX века не отсутствием рабства, а типом отношений собственности – в Риме господствовал античный тип собственности, не ведомый Диксиленду. И Новый Вавилон был античным обществом, потому что в нём господствовали античные отношения собственности,  «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 8.

Классический античный полис был формой организации земледельческой общины. Общину и личность связывала система взаимных прав и обязанностей. Вот важнейшие из них: а) право личности на земельную собственность, б) обязанность участвовать в защите полиса, в) право и одновременно обязанность участвовать в политической жизни, т. е. в управлении социумом. Человек, обладавший всем набором прав и обязанностей, почитался гражданином. Античный гражданин был един в трех лицах – собственник, воин и обладатель политических прав.

Суть античного способа производства в примате частной, а не государственной собственности, и создании государства на фундаменте прямого общественного договора граждан. Согласно договору право собственности на землю реализовывалось исключительно через обременение – обязательный набор обязанностей перед гражданской общиной. Государство выступало гарантом собственности только в обмен на исполнение обязанностей.

Катализатором (но не причиной) возникновения вавилонской античности стали две ассирийские расправы над городом в 689 и 648 до н.э. Но особенно расправа 689 до н.э., разрушившая сословную структуру социума и в значительной мере обнулившая древние права собственности на землю.

Граждане – это класс свободных. После кровавых ассирийских расправ в 689 и 648 до н.э., аграрного переворота и реформ Ашшурбанипала, существовавшее в их среде сословное деление было ликвидировано.

Гражданин Вавилона обладал полной юридической и имущественной правоспособностью, имел право участвовать в народном собрании и занимать любую общественную должность вплоть до должности царя. Дети, рождённые в законном браке или усыновлённые им, становились вавилонскими гражданами. Между гражданами существовало юридическое равенство, которое, однако, не означало равенства социального.

Из гражданских обязанностей основными являлись военная служба, участие в общественных работах и служение богам. Каждая из них требовала от гражданина материальных затрат. Гражданин обязан был на свой счёт вооружаться и содержать себя во время похода, обеспечивать себя инструментами и материалами при выполнении общественных работ, приносить жертвы богам. Размер этого бремени зависел от имущественного ценза гражданина. Между его обязанностями и правами существовала прямая зависимость: чем больше обязанностей, тем больше прав, и наоборот. В итоге формальное равенство граждан превращалось в их фактическое неравенство,  «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 8.

Исполнение обязанностей практически всегда можно было заместить деньгами, фактически приватизировать большой объём прав:

В 543 до н.э. царь Набонид привлек граждан к строительству набережных Вавилона. Каждому в зависимости от его имущественного ценза был отведён участок работ. Богач Иддин-Мардук постоянно откупался от повинности деньгами, а иногда выставлял рабочих-урашу. При этом все расчёты с властями обычно вели жена, сын и зять или даже доверенный раб Нергал-рицуа. Сам Иддин-Мардук считал ниже своего достоинства вникать в это дело. Так отбывали трудовую повинность состоятельные вавилоняне. Бедным же приходилось работать самим наравне с урашу из наёмных работников, пленников и рабов. Всех их, независимо от юридического статуса, называли «мужиками», «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 4.

В античном социуме в выигрыше всегда оказывались богатые, которые, откупаясь от обязанностей, тем самым покупали (приватизировали) права. Они склоняли баланс обмена услугами между гражданином и государством в свою пользу – в итоге всегда получали от социума больше, чем отдавали ему.

Исторические корни республики и античности

Шумеру, Аккаду и Вавилону исторически присуща слабость царской власти – следствие нетехнологичного носителя письменности. А слабой царской власти всегда сопутствует сильная олигархия. В дополнение ко всему «катастрофа бронзового века» убийственно ослабила вавилонского мета-голема. Но демонтировать монархию олигархия не могла, поскольку альтернативных ей форм правления жители Междуречья не знали. Республиканский характер царской власти стал компромиссом – демонстрацией гражданам монархического по форме правления, при фактическом республиканском его содержании (полный контроль верховной власти олигархией).

Компромисс компромиссом, но он не отменял постоянную насущную потребность в принуждении общины к выполнению больших объёмов общественных работ и обязанностей. Особенно остро вопрос встал в ходе восстановления города после 689 до н.э. В условиях чрезвычайно ослабшей административной власти (её слабость и есть главная причина возникновения вавилонской античности) их исполнение стало возможным только через формирование в Новом Вавилоне античного способа производства: наделение всех граждан-собственников земли правами в обмен на отягощение обязанностями, как платы за права. Становлению античности, напомним, способствовало существенное обнуление прав собственности и разрушение сословной структуры социума. Без общественного договора слабая административная власть была бы не в состоянии организовывать регулярное отправление гражданами широкого круга тяжких повинностей.

Храмы, как часть вавилонской античности

Важная роль в функционировании института вавилонской античности отводилась храмам:

Античная собственность на землю в Вавилоне эпохи столпотворения существовала в виде храмового и частного землевладения, органически между собой связанных.

Основой вавилонской экономики служило ирригационное земледелие. Урожай, а, следовательно, и существование населения в сильнейшей степени зависели от состояния ирригации, от обожествлённых сил природы. Как следствие, коллективные интересы граждан в Вавилоне по объёму были больше и разностороннее, чем в Греции и Риме. Они заключались не только в военной службе, но и включали не менее важные для жизни общины ирригационные работы, а также очень сложное богослужение. Всё это требовало непрерывного напряжения коллективных усилий граждан и больших средств. Храмы направляли эти усилия и давали необходимые средства.

Храмовое хозяйство было обширным и сложным. Храмы располагали громадным земельным фондом и множеством скота и птицы, владели рыболовными угодьями, ремесленными мастерскими, городскими домами, караванами, судами и массой рабов. Они занимались торговлей, ростовщичеством и банковским делом. В храмы поступали многочисленные дары и пожертвования, большая доля военной добычи и дани с покорённых стран. Все доходы и расходы строго учитывались в отлично поставленной храмовой бухгалтерии. Часть доходов шла на общие нужды, такие, как содержание ирригации и строительные работы. Часть расходовалась на богослужение и содержание многочисленного храмового персонала. А часть, и притом весьма значительная, распределялась между гражданами в виде аренды и различных форм держания храмовых земель, скота, пребенд и прямых раздач натурой (кормление) и деньгами (содержание). Наконец, храмовые сокровища служили неприкосновенным запасом государственной казны на крайний случай. Так, например, сокровища храма Эсагилы были использованы в 702-689 и в 652-648 до н.э. для покупки помощи Элама при восстаниях против Ассирии,  «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 8.

Республика – ресурсный фундамент олигархии

В благодатных условиях республики прослойка богатых граждан Вавилона мгновенно получила доступ к административной ренте через приватизацию доходных магистратур – инсталлированных в структуре античности выборных общественных должностей.

Гражданин, формально обладая полными политическими правами, далеко не всегда мог ими пользоваться. Речь идёт, прежде всего, о праве на занятие магистратур. В отличие от чиновничьей должности, магистратура не оплачивалась и считалась почётом. Исполнение обязанностей магистрата требовало от гражданина крупных личных издержек. Поэтому практический доступ к магистратурам был открыт только самым богатым лицам. Решающую роль играло право распоряжаться и пользоваться храмовым имуществом.

Кучка богатейших фамилий монополизировала магистратуры, а с ними и право распоряжаться храмовыми богатствами. Эта кучка составляла вавилонскую олигархию. Храмовые доходы являлись основой её могущества, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 8.

Любое античное общество рано или поздно неизменно скатывалось к ситуации, когда res publica, что в переводе с латыни означает «общее дело», начинала служить богатым. В этом res publica ничем не отличается от cosa nostra, переводится с сицилийского как «наше дело», которая служит сильным. По сути, только основание силы у них разное.

Вопреки утверждению Белявского, экономическая элита, получившая доступ к административной ренте – это ещё не вся олигархия Нового Вавилона. Её структура существенно сложнее и является типичной для любого античного социума. Препарирование вавилонской олигархии – главного субъекта власти Нового Вавилона – начнём с анализа процессов, определивших её лицо.

Бурное развитие торговли

Отсутствие многих видов сырья и богатство продуктами сельского хозяйства и промышленности привели к очень раннему развитию внешней торговли. В Вавилоне можно было купить и продать любой товар, известный Древнему миру. Местом торга служили прилегающие к городским воротам улицы, переулки и тупики. На вавилонских базарах толпилась разноплеменная и разноязыкая масса. Здесь продавали и покупали, торговались, клялись, проклинали, ссорились, мирились, надували друг друга тысячи люда.

На иноземцев, впервые попавших в эту сутолоку, вавилонские торжища производили ошеломляющее впечатление. Недаром среди пленных иудеев, выросших в захолустном Иерусалиме, родилась легенда о том, что боги заставили надменных и гордых своим богатством вавилонян говорить на разных языках, чтобы они не понимали друг друга. Впрочем, в последнем творцы легенды определенно ошибались: завсегдатаи вавилонских базаров отлично понимали друг друга. Жизнь научила их владеть, по меньшей мере, двумя языками – арамейским и вавилонским. Торговались обычно по-арамейски, контракты писали либо по-вавилонски на глиняных табличках клинописью, либо по-арамейски краской на кусочках пергамента, кожи, папируса и дощечках, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 5.

Развитие ремёсел и углубление разделения труда

Высокотехнологичное сельское хозяйство, раннее развитие ремёсел и внешней торговли стали той основой, на которой выросла промышленная и торговая слава Вавилонии. Её пик пришёлся на эпоху столпотворения. Вавилонские мастера достигли больших высот в обработке дерева, камня, металлов, в гончарном производстве, изготовлении и окраске тканей, в стекольном литье, обработке кожи, пивоварении, виноделии, хлебопечении, кондитерском деле, приготовлении косметики, парфюмерии и пр., и пр., и пр. Их товары высоко ценились на Древнем Востоке. Широта ассортимента и сложность товарной продукции привели к глубинным сдвигам в экономике.

В Вавилоне времён столпотворения усиливалась связь домашнего хозяйства с рынком. Потребности выросли настолько, что домашнее производство уже не справлялось с ними, а многие вообще нельзя было удовлетворить в рамках домашнего хозяйства. Наконец, росло число людей, лишённых возможности вести самостоятельное домашнее хозяйство. Основы домашнего производства постепенно расшатывались.

В VI веке до н.э. этот процесс зашёл достаточно далеко. Профессии начали дробиться. Так, наряду с ткачами в целом появились ткачи по шерсти, по льну, ткачи цветных тканей, златоткачи, красильщики, портные, валяльщики, прачки. То же самое происходило и в других отраслях ремесла. Однако дифференциация внутри ремёсел только начиналась. Мастерская представляла собой простую кооперацию, и каждый её работник выполнял те же операции, что и другие. Эта черта качественно отличает её от капиталистической мануфактуры, основанной как раз на детальном разделении труда. По уровню разделения труда это было не феодальное и не капиталистическое, а античное ремесло, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 5.

Интенсификация товарно-денежного обмена

Развитие ремесла неразрывно связано с развитием торговли и товарно-денежных отношений. В отличие от земледельца ремесленник всегда производит товар, предназначенный для продажи, а не для личного потребления. Также развитию торговли в Вавилонии во многом способствовали имущественное расслоение общества и рост неземледельческого населения», «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 5. Прокомментируем.

Даже крупные хозяйства времён античности оказались не в состоянии произвести весь необходимый им ассортимент сложных и разнообразных, специализированных товаров. Что уж здесь говорить о мелком и среднем землевладении? Всё необходимое им приходилось приобретать на рынке у широкого круга ремесленников. Тем для изготовления усложнившейся продукции приходилось закупать множество видов сырья, зачастую не местного, привозного. Выменивать всё это за различные товары становилось практически невозможно, поэтому за свою продукцию они требовали деньги. Соответственно, прежде хозяйства должны были реализовать за деньги свои товары. Состоялся массовый переход от бартерных к товарно-денежным отношениям. Ничего не поделаешь: при достижении определённой глубины разделения труда того потребовала неумолимая логика энергоэффективности товарного производства. Дальнейшее участие в усложнившейся системе товарного обмена на безденежной основе становилось крайне энергозатратным.

Уровень монетизации процессов товарного обмена, который в период «катастрофы бронзового века» и так повсеместно вырос, в эпоху столпотворения достиг качественно нового уровня. В том числе тому способствовало 1) быстрое расширение неземледельческого сословия, состоявшего из лиц, живущих на процентные доходы, поставщиков услуг и людей свободных профессий, 2) бурный рост элитарного потребления имущих слоёв, не обделённых деньгами, при этом предъявлявших спрос на широкую линейку сложной товарной продукции, 3) повсеместный переход к взиманию налогов в монетарной форме.

Родимое пятно античности

Принципиальное отличие античного социума от монархического, с его огромным государственным сектором, в большом числе субъектов экономики. Все они в силу озвученных выше причин активно включились в товарно-денежный обмен, что привело к значительно более высокому спросу на деньги в античной экономике.

Меж тем, с началом широкого использования денег, в экономике на полную мощность включился финансовый пылесос. Наиболее эффективные хозяйства (прежде всего это элита, имевшая приоритетный доступ к международной торговле, к генерируемому мета-големом платёжеспособному спросу и храмовым магистратурам), получая высокую прибыль, стали копить её в денежном эквиваленте, что приводило к непрерывному изъятию значительных объёмов денег из оборота в накопления.

В результате сонаправленного действия в античном социуме данных двух факторов – высокой потребности товарного обмена в деньгах и непрерывного их изъятия в накопления – в нём постоянно воспроизводился хронический дефицит денег в обращении.

На этапе расширения системы дефицит купировался притоком денег с окраин Империи. Это был своего рода древний вариант QQ – количественного смягчения. Однако волшебного 3D-принтера, способного печатать медь, серебро, золото, в те «отсталые» времена не было, а их поступление извне не могло протекать без сбоев. Мало того, с замедлением экспансии приток денег непременно истончался. В итоге наступал момент, когда растущая экономика начинала предметно ощущать их дефицит: производитель попросту не мог обменять товар на деньги в объёмах, достаточных для уплаты повинностей и приобретения всего жизненно необходимого для поддержания полноценного функционирования товарного цикла. Это был типичный капиталистический кризис «перепроизводства», возникающий в условиях слабости инструментов регенерации циркулирующей в обращении денежной массы.

Вот здесь-то, как чёрт из табакерки, и материализовалось ростовщичество. В его когтистые лапы рядовых производителей заталкивал именно хронический дефицит денег. Не могла массу патриархальных и консервативных земельных тружеников толкать туда жажда наживы: высокий уровень риска ради быстрого обогащения – стратегия не в их духе.

Можно сформулировать первое обобщение: ростовщичество – родимое пятно любого античного общества, в том числе и Нового Вавилона.

В условиях античности ростовщичество оказалось паллиативным, но на определённом интервале весьма эффективным инструментом восполнения недостающего в обороте объёма денег: заёмные средства сразу же включались в процессы обмена, поскольку иным путём невозможно обеспечить возрастание их стоимости, необходимое для возврата не только ссуды, но и процентов по ней. Но это только одна сторона медали. На другой её стороне возраставший во времени поток процентных платежей, оседавших в закромах ростовщиков, который лишь ускорил воспроизводство дефицита денег в обращении.  Т.е. лекарство в очень короткий срок приводило к усугублению болезни.

Ростовщичество в Вавилоне

Ростовщичество издавна процветало в Вавилоне. Но Новый Вавилон стал его Меккой.

Наряду с торговлей товарами в Вавилонии издавна процветала торговля деньгами – ростовщичество. Ростовщичество пропитало все поры вавилонской деловой жизни, наложило на неё и на самих вавилонян неизгладимый отпечаток.

Давно прошли те времена, когда ростовщик за несколько мер ячменя или фиников закабалял должника и превращал его в раба. Ростовщик времён столпотворения выглядел гораздо цивилизованнее и деликатнее своих предшественников, что, однако, не мешало ему получать такие прибыли, которые тем и не снились. Ростовщик получал доход в виде ссудного процента, ставка которого в VI веке до н.э. колебалась от 10 до 33% годовых. Обычной была ставка в 20%. Это была вавилонская норма прибыли – тот уровень, с которым сравнивалась доходность в любой сфере хозяйственной деятельности. Если земля, дом, раб давали прибыль ниже 20% своей стоимости, они считались нерентабельными.

В случае сомнений в платежеспособности должника ссуда обеспечивалась залогом земли, дома, раба или иного вида имущества. Получить долг не всегда было простым делом. Кредитор не имел прав на личность должника. Он мог забрать только залог, но и это считалось неэтичным: ростовщичество в неприкрытом виде вызывало осуждение. Поэтому ростовщики часто прибегали к маскировке своих действий. Они давали ссуды под поручительство третьих лиц, и в случае неустойки залог забирали не кредиторы, а поручители, с которыми после этого и имели дело кредиторы.

При известной ловкости и нахальстве должник мог увильнуть от уплаты долгов. Некоторые ростовщики по неопытности и излишней доверчивости терпели ущерб. Однако выгоды превышали риск: при ставке 20% годовых и исправном платеже процентов ростовщик за пять лет полностью возмещал свой капитал. Но на практике должник не мог отказаться от уплаты долга. Он твёрдо знал, что лишится кредита, если посмеет обмануть заимодавца. Для очень многих это означало немедленное и полное разорение без проблеска надежды снова стать на ноги, что было страшнее любой долговой паутины. Это и заставляло должников терпеть гнёт ростовщиков.

Если должник начинал задыхаться под бременем долга и процентов, «гуманный» ростовщик не спешил топить его, а напротив, давал ему новые ссуды, чтобы тот был в состоянии продолжать уплату процентов. Должник на долгие годы попадал в силки ростовщика. Подчас дело тянулось из поколения в поколение. Ростовщик времён столпотворения перестал быть тигром, стремившимся слопать свою жертву. Он превратился в терпеливого паука, постепенно высасывавшего из должника все жизненные соки, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 5.

Ростовщичество, конечно, зло. Тем не менее, оно, несмотря на все явные его издержки, компенсируя на определённом этапе дефицит денег в обращении и катализируя оборачиваемость товарных циклов, стало фундаментом яркого промышленного взлёта Нового Вавилона относительно окружающих территорий.

Банковское дело в Вавилоне

Бурное развитие заёмных практик, как для восполнения дефицита денег в обращении, так и под финансирование коммерческих операций, а также рост спроса на заёмные средства имели следствием фактическое становление в Новом Вавилоне банков и банковского дела:

Рассказывая о семье Эгиби и об Иддин-Мардуке, я не оговорился, упоминая банки – Вавилон эпохи столпотворения был родиной банков, как Шумер III тысячелетия до н.э. стал родиной бухгалтерии. Банки родились в результате развития ссудно-ростовщического и торгового капитала, а также денежного обращения. Их вызвала к жизни потребность в кредите, без которого деловая жизнь в Вавилоне VI в. до н.э. стала уже невозможной. Следующим шагом явился переход к приёму и выдаче вкладов, безналичным расчетам между вкладчиками, оплате выписанных вкладчиками чеков. Это были уже чисто банковские, а не ростовщические операции. Банки Эгиби, Иддин-Мардука и многие другие постоянно занимались ими. В деловой жизни Вавилона VI века до н.э. такие операции стали обычным явлением.

Благодаря вкладам банкир получал возможность по своему усмотрению распоряжаться деньгами вкладчиков, пускать их в оборот. Они приносили ему в среднем 20% годовых – такова была средняя ставка ссудного процента, а банковский процент, который получали вкладчики, был ниже ссудного примерно на 7%. Разница и составляла прямой доход банкира.

В Вавилоне банковское дело осталось неразрывно связанным с торговлей, предпринимательством, земледелием, домовладением, рабовладением и другими видами деловой активности. Ни Эгиби, ни Иддин-Мардук и не подозревали, что они банкиры. Отсутствовал даже термин для обозначения этой профессии. Для них банковские операции служили одним из многих видов получения доходов, притом не самым важным. В этом-то и состоит коренное отличие вавилонских банков от средневековых. Для Эгиби и Иддин-Мардука банковское дело было придатком к другим занятиям, тогда как для средневековых Барди, Перуцци, Медичи, Фуггеров или Вельзеров, наоборот, основной профессией, а прочие занятия служили дополнением к ней.

Вавилонская экономика в целом – сельское хозяйство, ремёсла, торговля, денежное обращение – находилась на уровне развития античного мира. Но страны, лежавшие за пределами Древнего Востока, в том числе Греция и Рим, достигли этого уровня лишь несколько веков спустя. Вровень с Вавилоном во всём мире шли только Египет и отчасти некоторые города Финикии и Сирии, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 5.

Банки услужливо расширили ресурсную базу столь востребованного социумом ростовщичества, превращая в ссудный капитал те накопления, которые не находили себе применения (свободных инвестиционных ниш). Тем самым они стали ещё одним техническим инструментом, исправно пополнявшим сферу товарного обмена деньгами.

Главная эксклюзивная рента Нового Вавилона

В первые десятилетия VI века до н.э., когда возникла империя Навуходоносора II, и закончились большие войны, в Вавилонию широкой рекой хлынули вереницы пленных, богатая военная добыча, дань с покорённых народов. Вавилонским купцам были распахнуты пути во все концы мира. Началась эпоха вавилонского просперити, невиданного бума, ажиотажа и спекуляции. Состояния росли как грибы. Олигархия набиралась сил, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 8.

Хлынувший в Вавилон огромный поток денег и материальных ресурсов способствовал бурному росту экономики, вырастив колоссальную пищевую базу для последующего процветания ростовщичества. Его счастливая звезда зажглась, когда приток денег замедлился. Тогда в фазу бурного роста на фактически неограниченном ресурсе перешли ссудные капиталы Нового Вавилона – они пылесосили прибыль, нарабатываемую товарными циклами всей имперской экономики.

Наличие колоссальной пищевой базы предоставило им возможность капитализировать прибыль (расти в геометрической прогрессии) в течение продолжительного времени, с высокой нормой возврата вложений. Тем самым ссудная рента в условиях Нового Вавилона проявила все признаки эксклюзивной. Её свойства были аналогичны той, которую обеспечила финикийским капиталам международная морская торговля. Именно это, а не доступ к административной ренте, привело к рождению в Новом Вавилоне второго столпа будущего Домината – континентальных финансовых капиталов.

Перерождение земельной аристократии

В свою очередь ссудный капитал катализировал перерождение в полноценную олигархию земельной аристократии.

До расцвета ростовщичества возможности земельной аристократии реинвестировать прибыль в основной капитал были крайне ограниченными, поскольку земля – ресурс, за деньги невоспроизводимый, поступал в продажу в незначительном объёме. Отсутствие инструмента капитализации прибыли не позволяло земельным капиталам переключить траекторию своего расширенного воспроизводства с арифметической на геометрическую прогрессию. Хотя часть их, даже продолжая накапливаться в арифметической прогрессии, выросла в очень крупные состояния.

С расцветом ростовщичества земля, как наиболее сохранный, ликвидный и дорогой материальный актив, превратилась в распространённый залог в обеспечение ссуд. Поэтому обычным делом стало изъятие земли с последующей продажей. Регулярное её поступление в торговый оборот сняло главное ограничение на рост земельных капиталов в геометрической прогрессии: эффективным (имевшим приоритетный доступ к консолидированному платёжеспособному спросу, а значит и к деньгам) землевладельцам представилась возможность регулярной, практически неограниченной капитализации прибыли. Отныне необязательно было распылять её в разгуле элитарного потребления, если имелась возможность вложить в процесс собственного расширенного воспроизводства. Тем самым ссудный капитал поспособствовал превращению земельной ренты в эксклюзивную, растущую в геометрической прогрессии, что обеспечило взрывной рост крупным земельным капиталам.

В итоге, олигархия Вавилона обрела свою конечную трёхглавую форму – единство административных, финансовых и земельных Больших Капиталов. Однако параллельно с её окончательным структурированием назревала реальная социальная катастрофа…

Деградация социальной структуры

Основной костяк гражданства Нового Вавилона составляли средние слои – мелкие и средние собственники, которые вели самостоятельное хозяйство и обладали имущественным цензом, достаточным для несения военной службы и участия в общественных работах.

Вавилонское общество VI века до н.э. было больным, и болезнь его называлась кризисом античного способа производства. Её главный симптом выражался в разложении и вырождении античной формы собственности. Равенство граждан, самостоятельно обеспечивавших своё существование, их собственный труд как условие дальнейшего существования их собственности исчезали под воздействием товарно-денежных отношений и имущественного расслоения внутри гражданства.

За фасадом благополучия развёртывалась трагедия средних слоев гражданства. Они вынесли на своих плечах все тяготы великодержавной политики и надломились. Их хозяйства пострадали от военных опустошений и отвлечения хозяев на военную службу. Многие из них сложили головы на поле брани, другие вернулись калеками. А пока они воевали, их хозяйства обрастали долгами, закладывались и перезакладывались ростовщикам.

Институт гражданства обслуживал класс рабов. Наряду с пленными в их рядах было немало вавилонян. Бедняки, доведённые нуждой до отчаяния, иногда сами вступали в число ширку (храмовых рабов). Некоторые из них изо всех сил старались сохранить хотя бы видимость принадлежности к гражданству. Другие, махнув на всё рукой, просто опускались на дно и пополняли ряды наёмников и уголовников. Численность таких деклассированных элементов непрерывно росла вместе с ростом имущественного расслоения гражданства.

Собственность на средства производства все более и более концентрировалась в руках верхушки гражданства, а средние слои, социальная база античного строя, деградировали и размывались. Крупное землевладение и рабовладение росли за счёт перераспределения собственности внутри общества, за счёт разорения мелких собственников, за счёт монополизации храмовой собственности в руках всё более сокращавшейся численно кучки богачей. В то же время свободная беднота опускалась на дно, пополняла ряды храмовых рабов, оказывалась в числе эксплуатируемых. Классовая грань между свободной беднотой и рабами стиралась.

Разлагался и класс рабов. Среди них появлялись богатые люди, которые из эксплуатируемых превращались в эксплуататоров. Правда, этот процесс был менее заметен, чем разложение гражданства, но всё же давал себя знать. На смену характерному для здорового античного общества антагонизму между свободными и рабами пришёл антагонизм между имущими и неимущими, типичный для античного общества эпохи кризиса, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 8.

Абсолютизация духа стяжательства и его последствия

Эпоха просперити высоко подняла значение денежного богатства, что вызвало существенные сдвиги в структуре средних слоев гражданства. В то время как ряды мелких землевладельцев, живших за счёт урожая с земли, сокращались, росло число городских собственников – владельцев имений, доходных домов, трактиров, мастерских, ростовщиков. Для них богатство заключалось в деньгах. Они скупали земли, дома, пребенды, рабов. Свои доходы они исчисляли не размерами урожая, а размерами ренты, процентов, наживой. Именно в 560–е годы до н.э. годы выросли состояния Иддин-Мардука и семьи Эгиби (две эти семьи являют собой фактический пример роста финансовых состояний, пылесосивших деньги из обращения, О.А.).

Вавилонское общество с невиданной силой охватил дух стяжательства, тяга к паразитическому существованию и политический индифферентизм. Пожалуй, наиболее ярко эти настроения проявились опять-таки по отношению к основным гражданским обязанностям. Каждый старался откупиться от них, нанять заместителя или заплатить деньги. Даже службу в храмах владельцы пребенд перекладывали на плечи наёмников и рабов.

Другим тревожным симптомом надвигавшегося кризиса был рост паразитизма. Вавилонские богачи жили за счёт ренты с земель и домов, дани, оброка с рабов, процентов с капитала, отданного в рост, храмовых доходов, созданных не их трудом. Они отрывались от производства, становились паразитами.

Социальная пропасть между ними и трудящимися массами непрерывно увеличивалась, по мере того как прогрессировало разорение средних слоев. На одном полюсе царили баснословная роскошь и разврат, на другом – полуголодное существование и каторжный труд. Так выглядело вавилонское общество в середине VI века до н. э., таков был итог его просперити.

«Мужики» (sabe), как в Вавилоне называли трудящихся независимо от того были ли они рабами, ширку, пленниками или свободными батраками, постоянно тревожили власть имущих. В деловых письмах того времени часто говорится о том, что «мужики» отощали на работах от голода, выглядят не лучше мертвецов, что условия их труда невероятно тяжелы, а нормы выработки непосильны. И в тех же письмах нескончаемые жалобы на то, что земледельцы – «люди ленивые», что «мужики» работают плохо и бегут при первой же возможности. Подчас бегство принимало массовый характер. Бежали рабы от своих господ, бежали крепостные-ширку, бежала даже храмовая прислуга. Беглецы стремились в города, особенно в Вавилон, где легко было скрыться среди множества людей. Из них создавались шайки воров и разбойников. Сомнительные трактиры, которые содержали рабы, служили им притонами, а господа рабов-трактирщиков, одержимые жаждой наживы, делали вид, что ничего не знают и не замечают, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 8.

Вавилонский уголовный мир славился в древности не менее чем багдадские воры времён халифа Харун ар-Рашида 786-809 н.э., «двор чудес» в средневековом Париже или современные американские и итальянские гангстеры. Ночью ходить по Вавилону в одиночку не рекомендовалось. Недаром на ночь разбирали настил моста через Евфрат. При желании в Вавилоне можно было получить своего рода высшее образование и диплом мастера уголовных дел.

Сыщик Бэл-надин-апли однажды напал на след настоящей мафии, о которой счёл необходимым, минуя все инстанции, донести прямо царю. Речь шла о преступной организации, действовавшей по всей стране.

Таков был Вавилон – «Врата божьи», крупнейший и богатейший город мира, где великолепие, роскошь и утончённый разврат уживались с трущобами, нищетой и уголовщиной. Громадный город ни в чём не знал соперников. Священный Вавилон был в то же время проклятым Вавилоном, вместилищем всех пороков, какие только существовали на земле, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 6.

Противоречивый симбиоз олигархии и государственников

Обозрев картинку социальной деградации Нового Вавилона, вернёмся к олигархии – её взаимодействию с административной властью и анализу их противоречивого симбиоза.

Рядом с олигархией, соперничая в богатстве и влиянии, стояла верхушка царской бюрократии, особенно военная. Она существовала за счёт административной ренты – царских милостей, военной добычи, дани и доходов от своих должностей. Среди царского окружения Нового Вавилона ведущую роль играли халдейские выходцы – опора сидевших на вавилонском троне царей-халдеев, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 8.

С одной стороны, Нововавилонская империя была порождением симбиоза вавилонской олигархии и халдейского мета-голема. И те, и другие получили вполне определённые выгоды от совместного сосуществования. Пассионарная халдейская военная машина предоставила в распоряжение олигархии гигантскую зону разделения труда и обеспечивала приток в экономику денежной массы, за счёт поступления дани и присваиваемой ею военной и административной ренты, которую халдеи тратили на элитарное потребление. Те самым мета-голем исправно поставлял Большим Капиталам базовый пищевой ресурс – платёжеспособный спрос. Взамен Большие Капиталы, вращая с бешеной скоростью маховик Цивилизации, обеспечили Вавилону технологическое и финансовое лидерство, наряду с возможностью насладиться столь желанным эксклюзивным потреблением – чувственной усладой жизни.

С другой стороны, симбиоз порождал антагонистическое противостояние. Наличие в руках олигархии мощного и агрессивного ресурса – Больших Денег – пробуждало в ней инстинкт власти, толкавший к схватке за неё. Однако в ту эпоху олигархия ещё не наработала социальные технологии устойчивого латентного контроля административной власти. В результате между нею и халдейским мета-големом шло непрерывное перетягивание каната:

Как ни была развращена вавилонская правящая верхушка, до сознания некоторых её представителей все-таки доходило, что просперити не может продолжаться бесконечно и что за ним надвигается неумолимый крах. Это заставляло их искать способ укрепить и продлить своё классовое господство. Единственным выходом было установление диктатуры, способной подавить нарастающее сопротивление трудящихся масс. Это сознавали обе фракции вавилонской верхушки – и олигархия и халдейская военщина, но диктатуру они понимали по-разному. Олигархия не возражала против сильной власти, но при условии, что эта власть будет всецело служить ей и охранять её привилегии, т.е. хотела бы соединить несоединимое – диктатуру и свои привилегии. Халдейская же военщина видела в диктатуре средство добиться первенствующего положения в государстве и оттеснить от кормила власти олигархию. Она добивалась того, чтобы на вавилонском троне сидел обязательно халдей. На этой почве развернулась борьба между обеими группировками, составившая содержание политического кризиса, охватившего Вавилон после смерти в 562 до н.э. Навуходоносора II, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 8.

Неспособность высшей элиты Нового Вавилона к достижению компромисса относительно условий установления диктатуры стала причиной принципиальной слабости вавилонской античности в сравнении с греческой и римской. Неспособность эта имела этнические корни.

Социальная база противостояния

Каждая из группировок, составлявших верхушку общества, имела влияние на определённые слои среднего гражданства. Олигархия, распоряжаясь храмовым имуществом, располагала обширной клиентелой среди городских и пригородных жителей, преимущественно вавилонян по происхождению. Эта часть гражданства имела доступ к аренде храмовых земель, к храмовым пребендам и должностям, дававшим право на «кормление» и «содержание» от храмов. Халдейская верхушка имела опору в армии, большая часть которой состояла из сельских жителей халдейского происхождения. Также её опорой служило мелкое чиновничество на царской службе из числа городских жителей, как халдеев, так и вавилонян, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 8.

Противостояние, неразрешимость которого была обусловлена объективным этническим фактором, стало основанием глубочайшего кризиса власти.

Царская чехарда

Основатель империи Навуходоносор II умер в ночь на 7 октября 562 до н.э. после 43-х лет царствования. Халдейская верхушка, составлявшая царское окружение, тотчас же возвела на престол Амель-Мардука, старшего сына покойного царя, установив, таким образом, явочным порядком наследственность царской власти. Олигархия, застигнутая врасплох, не собиралась, однако, сдаваться и немедленно начала готовиться к борьбе. Амель-Мардук очень скоро почувствовал это.

Столкнувшись с оппозицией олигархии, поддержанной враждебностью Мидии, Амель-Мардук попытался найти опору в провинциях. Однако дни его власти и жизни были сочтены. Олигархия подготовила против него заговор. Летом 560 до н.э., процарствовав менее двух лет, он был убит заговорщиками во главе с халдейским генералом Нергал-шарру-уцуром, женатым на сестре Амель-Мардука. Вавилонское гражданство с восторгом провозгласило Нергал-шарру-уцура царём Вавилона, а халдейская партия не стала против этого возражать.

Между соперничавшими партиями был достигнут компромисс. Халдейская верхушка считала Нергал-шарру-уцура своим, видя в нём халдея, знаменитого покорителя Иерусалима, к тому же зятя Навуходоносора II. Но и для олигархии новый царь был «своим человеком» – крупным землевладельцем и рабовладельцем, тесно связанным со жречеством Сиппара и вавилонским деловым миром, в частности с домом Эгиби. Олигархия победила в принципе: она убрала Амель-Мардука, занявшего престол по праву наследования, объявив его узурпатором, и возвела на трон выборного царя. Халдеи в данном случае проявили непоследовательность, ибо им важно было иметь на престоле халдея, тогда как сам по себе принцип легитимизма мало их интересовал.

Процарствовал Нергал-шарру-уцур недолго – чуть менее четырёх лет. В разгар празднования Нового года в апреле-мае 556 до н.э. он скончался. Халдеи немедленно возвели на престол его несовершеннолетнего сына Лабаши-Мардука, внука Навуходоносора II. Но олигархия и на этот раз решила не допускать перехода царского трона по наследству (для Больших Денег нет ничего дороже Республики, А.О.). Теперь она действовала смелее, чем в 560 до н.э. Вопреки воле халдеев царём был провозглашен Набонид. Это случилось через несколько недель после кончины царя и попытки воцарения Лабаши-Мардука, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 9.

Трансформация Набонида в компромиссную фигуру

В отличие от своих предшественников Набонид был не халдеем, а коренным вавилонянином. Он в полном смысле слова был «своим человеком» для олигархии, и халдеи, естественно, не могли согласиться на его воцарение. Они продолжали поддерживать Лабаши-Мардука. В Вавилонии оказалось два царя, причём в Сиппаре, например, одни признавали Лабаши-Мардука, другие – Набонида. Нависла реальная угроза гражданской войны, которая не входила в планы ни олигархии, ни Набонида. И тогда Набонид прибёг к ловкому политическому ходу. Он женился на царице Нитокрис, вдове Навуходоносора II (той самой египетской царевне  Нейтакерт, дочери фараона Априя, О.А.) и усыновил царевича Бэл-шарру-уцура – сына Нитокрис и Навуходоносора II, известного по Ветхому Завету как Валтасар. Тем самым Набонид привлёк на свою сторону халдеев, считавших Валтасара более законным наследником престола, чем Лабаши-Мардук, который был всего лишь внуком Навуходоносора II по линии дочери. Кроме того, Валтасар был связан с деловыми кругами Вавилона, в частности с домом Эгиби. Лабаши-Мардук оказался в изоляции. В июне 556 до н.э., процарствовав около месяца, он был убит, и престол остался за Набонидом.

Переворот в 556 до н.э., как и в 560 до н.э., закончился компромиссом между олигархией и халдеями. Олигархи не допустили перехода царской власти по наследству и посадили на престол своего человека, но всё же им пришлось сделать уступку принципу наследственного легитимизма: в угоду халдеям Набонид породнился с халдейской династией, и рядом с ним появился царевич-халдей Валтасар. Но старый спор так и не был решён, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 9.

Неистовая воля мета-голема к власти

И вот здесь олигархия столкнулась с неприятным фактом – оказалось, что царская власть, без накинутой на неё жёсткой упряжи, имеет свойство выходить из повиновения и становиться над Большими Капиталами.

Впоследствии Доминат посвятил решению данной проблемы целую эпоху своего политического проектного творчества над королевством Англии, начиная с Генриха VIII «синяя борода» 1509-1547 гг., заканчивая Славной революцией 1694 года. В этом ему весьма пригодились наработки, сделанные им с середины XVI по конец XVII веков, в Северных Нидерландах. Голландскую историю Домината мы довольно подробно разобрали в четырёх заметках «Мирового Кризиса» под номерами 7, 8, 9, 12, а последовательную кастрацию им Британской монархии в заметках 10, 11, 13, 14. К длительной операции Домината осталось добавить мелкий штрих – историю водружения на трон Великобритании в 1714 г. Ганноверской династии, породнившейся позже с Саксен-Кобург-Готской, абсолютно чуждых британцам по духу и происхождению, лишённых всяких корней и опоры в британской элите, оттого предельно послушных и договороспособных. Следуя духу времени, в конце Первой Мировой войны династия патриотично переименовалась в Виндзоров. Эти штрихи мы добавим сразу по возвращению повествования в XVIII век. Теперь же наглядная визуализация проблемы в декорациях Нового Вавилона.

В Мидии убийство Лабаши-Мардука, захват вавилонского престола Набонидом и его женитьбу на египтянке Нитокрис расценили как враждебные акции и предлог для войны. В 555 до н.э. против Вавилона выступило союзное с Мидией киликийское царство Хуме (см. на карте выше). Набонид разбил киликийцев без особого труда. В честь победы во время праздника Нового года в апреле 554 до н.э. он подарил храмам Эсагила в Вавилоне, Эзида в Барсиппе и Эмешлама в Куте 100 талантов 21 мину (3040,6 кг) серебра, 5 талантов 17 мин (160 кг) золота и 2850 пленных киликийцев. Затем Набонид посетил города Урук, Ларсу, Ур и другие, сделав богатые дары их храмам. Однако за спиной Хуме стояла Мидия. В 554 г. мидяне перешли вавилонские границы и осадили Харран (упомянутый в начале заметки последний приют ассирийской государственности, А.О.), см. карту.

Тогда территория Вавилонской империи представляла собой полумесяц, в самом центре которого находился Харран. Овладев им, мидяне одним ударом отрезали бы Вавилон не только от богатого Заречья (путь туда лежал через Харран в обход пустыни и Ливанского хребта и некогда замыкался на Угарите, пока «народы моря» не снесли его в интересах Тира, Сидона и Библа, О.А.), но и от Египта и Лидии – потенциальных союзников. Набонид никак не мог допустить падения Харрана. Он с армией стоял в Хамате в центре Сирии, но не решался на открытое сражение с мидянами. Исход войны был решён в Иране. Здесь в 553 до н.э. персы во главе со своим царём Киром подняли восстание против мидийского царя Астиага. Мидянам пришлось срочно снять осаду Харрана и поспешить на защиту своей родины. Так Вавилон избежал войны с Мидией.

И в это время пришёл конец согласию между олигархией и «её человеком» Набонидом, который, как оказалось, имел свой собственный взгляд на царскую власть и не собирался быть послушным орудием в чужих руках. Формальным поводом для столкновения послужил вопрос о восстановлении храма Эхулхул в Харране.

Набонид начал реставрационные работы, не жалея ни золота, ни серебра, ни кедров. К строительству привлекли войска и всё население империи от Газы на египетской границе до Персидского залива. Набонид разыскал закладные камни ассирийских царей Салманасара II 859–824 до н.э. и Ашшурбанапала 669–627 до н.э. и восстанавливал храм по ассирийскому, а не вавилонскому образцу. Он осмелился поставить в Эхулхуле такого же быка, какой стоял перед вавилонской Эсагилой, и не скрывал намерения придать Эхулхулу то значение, которое имел ниппурский храм Экур, древняя шумеро-вавилонская святыня.

Олигархия верно усмотрела в действиях Набонида посягательство на права и прерогативы крупнейших храмов Вавилонии, попытку найти опору среди провинциалов, особенно арамеев, поставив их рядом с вавилонским гражданством. И олигархия организовала отпор царю, настроив против него гражданство, и без того недовольное налогом, который ему приходилось платить по случаю строительства в каком-то провинциальном Харране. Вавилоняне отказались платить налог. Но Набонид твёрдо стоял на своём. Он заявил: «Пока я не закончу строительство Эхулхула и не осуществлю моё желание, запрещаю праздники и отменяю праздник Нового года!». Таким тоном с вавилонянами никто не разговаривал со времен Синаххериба и Ашшурбанапала. За словами последовали дела, беспримерные в вавилонской истории: царь покинул своё царство и не появлялся в Вавилоне целых 10 лет подряд вплоть до 543 до н.э.!

Набонид поручил командование стоявшими в Вавилонии войсками царевичу Валтасару, назначил его своим соправителем и передал ему власть над Вавилоном. Сам же с войском, набранным в Заречье, отправился в Аравию.

Расчёт Набонида был точен. Халдейская армия с восторгом встретила назначение Валтасара, и олигархия ничего не могла предпринять против него. Вавилон оказался под властью военной диктатуры, облечённой полномочиями законным царем, а сам царь находился вне пределов досягаемости олигархов. Без него нельзя было справить Новый год, следовательно, избрать вместо Набонида другого царя. Валтасар и халдеи сохраняли верность Набониду. Возможность нового государственного переворота была исключена, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 9.

Провинциальный царь

Меж тем Набонид углубился в аравийские степи и пустыни. Его сопровождало войско, набранное из арамеев западных провинций, преданное лично ему, а не Вавилону. С ним он взял аравийский город Тему, другое название Тейма, где перебил всех его жителей во главе с их царьком. Затем были покорены оазисы и города Дедан, Падакку, Хибра, Ядиху и Ятрибу (Медина). Под властью Набонида оказалась вся северная половина Аравийского полуострова:

Его резиденцией стал город Тема. Здесь он построил дворец наподобие вавилонского. В завоёванных оазисах были основаны вавилоно-арамейские колонии. Так, например, в Тейме найдена стела времен Набонида с арамейской надписью и рельефом в ассирийском стиле (судя по всему, великое военное прошлое ассирийцев сильно впечатляло халдеев, и они невольно подражали им, О.А.).

Набонид создал себе в Аравии обширное царство. В его власти находились все караванные пути через пустыню в Вавилонию, Заречье и Египет, с которыми он поддерживал регулярные связи. Из Вавилонии, в частности из Урука, ему постоянно доставляли в Тему продовольствие. Теперь даже потеря Харрана не привела бы к изоляции Вавилона. Стратегическое положение империи серьёзно улучшилось. А главное, Набонид получил возможность вести борьбу с могущественной вавилонской олигархией.

Валтасар, опираясь на армию, зорко следил за порядком в Вавилонии. Олигархам оставалось в бессильной ярости проклинать царя и заниматься злопыхательством в его адрес. Образчик последнего сохранился в Библии, в книге пророка Даниила. В основе рассказа, несомненно, лежит уничижительный вавилонский политический памфлет или анекдот того времени, возникший в среде, оппозиционной царю, и имевший хождение среди населения.

Не будем тратить место на его пересказ, лишь отметим, что с древних пор олигархия твёрдо осознала силу слова, особенно насмешливого, хотя ирония дело нехитрое. С той поры вплоть до Шарли-Эбдо и воинов интернета пересмешники с радостью записываются в рабы Больших Капиталов, теша себя мыслью, что они партнёры.

Но Набонида трудно было смутить анекдотами. Пребывание в Теме нисколько не мешало ему наносить олигархии удар за ударом. Главным своим противникам – олигархическим кругам Вавилона, Барсиппы, Сиппара – Набонид попытался противопоставить олигархию союзных вавилонских городов, в первую очередь Урука и Ура (города Ниппур, Урук и Ур состояли в федерации с Вавилоном – они, хотя и подчинялись власти вавилонского царя, сохранили статус городов-государств, своё гражданство и автономию, О.А.). В Уруке в 553 до н.э. он поставил у власти своих людей. С их помощью Набонид и Валтасар полностью подчинили себе Урук с его храмом Эанной и черпали оттуда средства и людей для борьбы с вавилонской олигархией. Набонид и Валтасар присвоили под видом держаний многие обширные имения храма Эанны и сдавали их в аренду своим людям, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 9.

Археологический удар по олигархии

Не менее сильный удар нанесла олигархии «археологическая деятельность» Набонида. Он начал раскопки в храмах ведущих городов, восстановленных незадолго до него Навуходоносором II и не нуждавшихся ни в каком ремонте. Находя закладные камни ещё аккадской эпохи, Набонид перестраивал храмы и зиккураты якобы по древнему плану. Такая участь постигла главный храм Эбаббарры в Сиппаре, храм Эбаббарра и его зиккурат Эдуранна в Ларсе, зиккурат бога Сина в Уре.

Набонида интересовала не археология. С её помощью он хотел лишь публично доказать невежество жрецов, обвинить их в ереси и безбожии и вырвать из рук олигархии руководство храмами. Каждая «реставрация» храмов сопровождалась переменами в ритуале и сменой жречества. Одновременно Набонид восстанавливал давно исчезнувшие храмы и культы, во главе которых ставил своих людей. Он не трогал прямо богов Бэл-Мардука и Набу и их храмы Эсагилу в Вавилоне и Эзиду в Барсиппе, но в противовес им поднимал роль и значение богов Сина и Шамаша, культ которых процветал в Харране, Уре, Сиппаре и Ларсе. Тем самым подрывалось первенство Вавилона и Барсиппы – оплотов олигархии в делах религии, со всеми вытекающими отсюда последствиями, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 9.

Своими действиями Набонид последовательно отодвигал олигархию от административной ренты. Его правление наглядно продемонстрировало, как атрибутивная монархии воля к власти, если предварительно системно не обставить её красными флажками, подчиняет себе олигархию. В этом причина идиосинкразии Домината к некастрированным монархиям и монархам, а также к прочим диктатурам. Верховный правитель без надетой на него жёсткой упряжи всегда остаётся смертельно опасным для Домината.

Капитуляция олигархов

Набонид нанёс олигархии жестокий удар. Прекращение праздников, особенно праздника Нового года, больно ударило по вавилонским обывателям, извлекавшим неисчислимые выгоды и доходы от наплыва в Вавилон и Барсиппу паломников. Ко всему прочему добавилось несколько неурожайных лет подряд. В 546–544 до н.э. голод в Вавилонии достиг апогея.

Наконец, чрезвычайно обострилась международная обстановка. Персидский царь Кир, который в 553 до н.э. восстал против мидийского царя Астиага, чем спас Вавилон от войны с Мидией (несостоявшаяся схватка за Харран, О.А.), вопреки ожиданиям оказался далеко не мелким бунтовщиком. В 551 до н.э. весь Ближний Восток охватила тревога: Мидия явно терпела поражение в войне с персами. Набонид в Теме немедленно начал переговоры о создании антиперсидской коалиции. Египетский фараон Амасис, лидийский царь Крёз, арабы и мидийский царь Астиаг откликнулись на его призыв.

К союзу присоединились даже некоторые греческие полисы, в частности Спарта. Но было поздно. В 550 до н.э. под ударами Кира пала Мидия, а тремя годами позже в 547-546 захватили Лидию. Две могущественные державы Ближнего Востока прекратили своё существование:

Система международного равновесия рухнула, и Вавилон оказался один на один с персами, начавшими захват Заречья и остальных вавилонских владений. Путешественников убивали, купцам отрезали пути, вавилонская торговля была парализована. В таких условиях олигархии пришлось капитулировать перед Набонидом. Депутация вавилонских граждан просила у царя прощения и умоляла его вернуться в Вавилон (позднее голландская олигархия, когда войско Людовика XIV оказалось в Мюйдене – в 10 км от Амстердама, точно также призвала в Амстердам ранее ненужного ей Вильгельма Оранского, О.А.). Через три года после падения Лидии в 543 до н.э. Набонид сменил гнев на милость и после десятилетнего отсутствия пожаловал в столицу. Первым делом он завершил строительство храма Эхулхул в Харране, с чем вавилонянам на этот раз пришлось смириться. В ознаменование этого события было созвано народное собрание, на котором состоялось освящение золотого истукана бога Сина. Об этом рассказывается в книге пророка Даниила.

Олигархи распространяли слухи, что Набонид святотатствует, что его бог Син вообще не похож на бога, но открыто перечить ему не смели. Набонид одержал верх, но не сломил олигархию. Олигархия временно отступила и, затаившись, ждала часа мести. Этот час настал через четыре года. На стенах священного Вавилона уже было начертано огненными письменами: «Мене, мене, текел, упарсин» – исчислен, взвешен, разделён, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 9.

Врождённый инстинкт предательства

Кир занял персидский престол в 558 до н.э., после смерти своего отца Камбиза. Он не торопился наносить решительный удар и стремился овладеть Вавилоном без серьёзных боёв. С конца 40-х годов персы начали захват внешних владений Вавилона, постепенно отрезая его от остального мира. Одновременно многочисленные агенты успешно вели пропаганду в пользу Кира в самой Вавилонии. Вавилонская олигархия нуждалась в сильной власти, способной обеспечить её классовое господство. Вместе с тем, не желая поступаться своими привилегиями, яростно сопротивлялась попыткам Набонида и Валтасара установить царскую диктатуру. Поэтому олигархи всё больше склонялись к мысли, что необходимую им сильную власть с сохранением всех их привилегий способен обеспечить только Кир.

Они рассуждали так. Кир располагает войском, равного которому нет в мире. Он и его персы – варвары, не искушенные прелестями цивилизации. А что, если предоставить Киру вавилонскую корону на соответствующих, разумеется, условиях? Ведь за великую честь стать законным царем священного Вавилона этот дикарь будет свято блюсти права и привилегии вавилонского гражданства и наводить тот «порядок», который нужен олигархии. Не удастся ли, наконец, таким путем разрешить дилемму, не дававшую покоя верхам вавилонского общества? Так в головах некоторых представителей вавилонской олигархии зрела мысль об измене. Одних толкала на это ненависть к Набониду и Валтасару, других – надежда избежать тяжёлой и кровопролитной войны, третьих прельщали посулы персидских лазутчиков, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 10. Что ж, как показывает практика, предатели всегда наивны в оценке размера ожидающей их благодарности.

«Ненужный» гражданам Вавилон

А что думали на этот счёт рядовые вавилоняне? Да ничего не думали. Поглощённые будничными делами, нескончаемыми заботами о завтрашнем дне, задавленные нищетой и беспросветным трудом, они мало интересовались судьбами империи, от которой не видели ничего, кроме гнёта и нужды. За такую родину жертвовать жизнью никому не хотелось.

Не всё ли равно было земледельцу, садоводу, пахарю или опутанному долгами мелкому хозяйчику кому платить ренту и проценты – своему вавилонскому или чужому персидскому господину. В вавилонском народе преобладало равнодушие к судьбам родины и политический индифферентизм. А у многих даже брезжила надежда, внушаемая персидскими эмиссарами, что Кир – добрый царь и при нём жить станет легче.

С особой силой упования на Кира и персов пробудились среди вавилонских рабов. Они стремились к свободе и возвращению на родину, связывая свои мечты с Киром, который, по их мнению, покончит с распутным Вавилоном, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 10 .

Беззащитный город

Шёл 539 год до н.э., четвёртый после возвращения Набонида в Вавилон. Завладев всеми вавилонскими провинциями, персы стояли у рубежей страны. На их сторону перешли некоторые вавилонские наместники, ненавидевшие Набонида и Валтасара.

Приготовления Кира не являлись секретом для вавилонян, и царь Набонид принимал меры для отражения врага. Прежде всего, он пытался поднять моральный дух войска и народа. По этому случаю празднование в Вавилоне Нового года в апреле 539 до н.э. было отмечено столь грандиозным пиршеством, что упоминание о нём попало в хронику. По приказу Набонида Вавилон запасался продовольствием и готовился к осаде. Чтобы не распылять силы, Набонид не стал ставить гарнизоны в прочих городах и, на случай вторжения персов, велел вывезти из них в Вавилон самое ценное – истуканов их богов. Набонид хотел внушить подданным мысль о необходимости сражаться до последнего вздоха. Однако Барсиппа, Сиппар и Кута, крупнейшие после Вавилона города страны, наотрез отказались присылать своих богов в столицу. Их жители ясно дали понять Набониду, что не желают ради него жертвовать своими домами и жизнями, что вообще не считают Кира врагом и не хотят воевать с ним.

Вавилонию, богатейшую страну мира с многочисленным населением, фактически некому было защищать. Её способность к сопротивлению оказалась подорванной изнутри. Вавилон созрел для падения, и никакие укрепления не могли спасти город от персов. Вавилонский тыл полностью разложился, и в это время Кир перешёл в наступление, «Вавилон легендарный и Вавилон исторический», глава 10 .

Падение Вавилона

О дальнейших событиях Геродот повествует так: «Когда Кир подошёл близко к городу, вавилоняне дали ему сражение, но потерпели поражение и были оттеснены в город. Между тем Кир испытывал затруднения: время уходило, а дело нисколько не двигалось вперед. Кир поступил так. Часть войска он поставил у того места реки, где она входит в город, а другую часть расположил позади города, где река выходит из него, приказав войску вступить в город по руслу реки, когда увидят, что оно станет проходимым. Прибыв к озеру и каналу Паллукат, выкопанным царицей Нитокрис (Нейтакерт), Кир проделал с рекой и озером то же самое, что прежде сделала вавилонская царица. С помощью канала он отвёл реку в озеро, превратившееся было в болото, и, когда река спала, её русло стало проходимым. Когда река Евфрат убыла настолько, что не доставала человеку до середины бедра, персы, поставленные вдоль реки, вступили по её руслу в Вавилон. Они предстали неожиданно. Как рассказывали жители, из-за обширности города вавилоняне, проживавшие в центре, не знали о том, что жители окраин уже взяты в плен. По случаю праздника они в это время танцевали, веселились, пока, наконец, не узнали с полной достоверностью о случившемся. Так был взят Вавилон».

Гибель вавилонской олигархии

«Роман» вавилонской олигархии с завоевателями был недолог. Мы опустим подробности и перейдём непосредственно к итогам.

Буквально через год после захвата Вавилона персы демонтировали республику и даровали рабам свободу и право вернуться на родину. Само собой со временем вавилонская олигархия лишилась доступа к административной ренте. Пусть не сразу, но отношения с персами закончились наложением на Вавилон существенной дани и крупными конфискациями земель у вавилонских граждан, которые раздали персидским аристократам, офицерам и чиновникам. С превращением из получателя дани в данника снизился приток в Вавилон денег. Платёжеспособный спрос бесповоротно перетекал в другие центры новой империи, что уничтожало базу для расширенного воспроизводства ссудного капитала. Все три головы вавилонской гидры неотвратимо чахли. Ей требовалось срочная смена дислокации.

Но континентальная олигархия не обладала мобильностью морских капиталов, их привычкой к перемене мест и умением встраиваться в жизнь других социумов. Космополитизм воспитывается поколениями и впитывается с молоком матери. Привязанная к родным стенам, она быстро угасла, а после неё в течение нескольких столетий ушёл в никуда ставший никому ненужным Вавилон.

Краткое обобщение уроков Вавилона

В античном Вавилоне Большие Капиталы первым делом приватизировали значимый кусок административной ренты мета-голема – храмовые магистратуры. Несколько позже заимодавство, на которое социум не наложил никаких ограничений, стало источником эксклюзивной ренты, породившей ссудные Большие Капиталы. Повсеместная долговая кабала – естественный спутник ростовщичества – придала динамичность и подвижность институту земельной собственности, что привело к бурной консолидации земельных активов. В итоге на фундаменте триединой эксклюзивной ренты – административной, ссудной и земельной – родилась мощная континентальная олигархия.

Её принципиальное отличие от морской – зависимость от гигантской связной зоны разделения труда. Поэтому ей предписано вынужденное сосуществование с сильным мета-големом, способным интегрировать огромные территории. Со своей стороны мета-голем вынужденно сосуществовал с олигархией – неприятным, но объективным продуктом античной системы, защищённым мощью Больших Капиталов. Обстоятельства, принуждавшие к симбиозу, не снимали неразрешимого противоречия –  присущий обоим субъектам инстинкт власти инициировал непримиримую схватку за неё.

На определённом этапе олигархия Вавилона разрешила противоречие в свою пользу в форме выборной монархии и института магистратур. Однако несовершенство выборной процедуры не закрыло мета-голему поле стратегий, позволявших вернуть себе верховную власть, что он в итоге и сделал. После этого конфликт двух частей элиты перешёл в острую фазу, что привело к длительному кризису власти.

К властному добавился и экономический кризис. Процветание античного социума всегда продолжалось ровно до момента, пока экспансия обеспечивала приток денег в объёме, достаточном для регенерации в экономическом ядре системы платёжеспособного спроса. Сразу же с его истощением началось буйство ростовщичества.

Прежде всех в долговые силки попала масса априори «капиталистически неэффективных» (лишённых приоритетного доступа к платёжеспособному спросу) мелких и средних хозяйств. Они первыми страдали от дефицита обеспеченного деньгами спроса. Тогда как крупным хозяйствам и земельной олигархии их тесные социальные связи с мета-големом и большими торговыми капиталами обеспечили приоритетный доступ к вожделенному спросу.

Ростовщичество, будучи паллиативным методом регенерации денежной массы, в итоге лишь усугубляло базовую проблему. Поэтому эскалация потока ссуд, ненадолго отодвигавших субъектов экономики с линии смерти, была неизбежной. С каждым очередным циклом заимствований интегральный объём долга возрастал. От передозировки наркоманы заёмщики начали массово «умирать» из граждан в негражданство и асоциальные элементы.

Таковой была участь рядовых обывателей. Тогда как крупным, априори «эффективным» капиталам, продолжившим как ни в чём ни бывало зарабатывать прибыль, включение долгового пылесоса позволило резко увеличить интенсивность всасывания всех доступных активов – земли, недвижимости, денег, административной ренты, любого мало-мальски прибыльного бизнеса. Мастерски пылесося ресурсы социума, олигархия быстро довела ядро системы до экономической и социальной деградации. В гражданском обществе интенсивно протекали процессы поляризации, имевшие следствием необратимые дегенеративные изменения его структуры.

Для деградирующей республиканской системы главную опасность представляла не столько крайняя степень поляризации социума, как та скорость, с которой огромная масса граждан опускалась на социальное дно. Тех, кто следуя общественному договору, должен был защищать систему, охватывала апатия и безнадёга. Как следствие, пропадала всякая мотивация к ратному труду, что делала социум беззащитным, неспособным к отражению внешней агрессии.

Гипертрофированный порок вавилонской античности

Ростовщичество, конечно, имманентно античным социумам, но степень поражения им Вавилона была выдающейся даже для них. Рискну сформулировать ещё одно обобщение: Новый Вавилон, в силу сложившихся в нём специфических условий, явил собой пример поражения социума ростовщичеством в наиболее жёсткой патологической форме. Выяснение причин этого явления важно для ясного понимания реальных проблем континентальных Больших Капиталов и будущего магистрального направления их решения ими.

Начнём с сопоставления Нового Вавилона с монархией – Египтом времён Позднего царства. Важное преимущество монархий перед античными социумами в наличии большого государственного сектора и принципиально меньшем числе субъектов экономики, что существенно уменьшало объём денежной массы, требуемый для обслуживания процессов товарного обмена – значительная часть его замыкалась внутри крупных хозяйств в бартерной форме. Поэтому любой кризис дефицита денег в обращении всегда наступал позже и протекал мягче.

В Новом Вавилоне в сравнении с Египтом того же периода собственность мета-голема на землю, т.е. государственная собственность, была ничтожной. К тому же институт магистратур де-факто превратил храмовые хозяйства в частные. Тогда как в Египте имел место обратный процесс: напомним, что при Амасисе II 570-526 до н.э. произошла частичная секуляризация доходов и имущества крупнейших храмов Египта, т.е. имело место фактическое огосударствление храмовой собственности. Поэтому в Египте, в отличие от Вавилона, мета-голем и храмы обладали значительной собственной (неприватизированной олигархией) ресурсной базой.

Меж тем мета-голем и храмы были важнейшими заказчиками гигантских по размаху общественных работ. Как следствие, в Египте уровень монументальных проектов всегда оставался существенно выше в сравнении с Вавилоном. Их реализация исправно пополняла товарный оборот огромными объёмами ресурсов, как в денежной, так и в товарной форме. Последнее путём натуральных расчётов с рабочим людом.

По чести, висячие сады Семирамиды, Эсагила и прочие храмы – мелочь в сравнении с монументальным каменным строительством Египта. Каменное строительство было и оставалось существенно более трудоёмким, чем глиняное, соответственно, сопровождалось возвратом в рабочее тело социума на порядки больших объёмов накопленных денег и ресурсов. Отсутствие столь эффективного инструмента стабилизации товарно-денежного обмена и его более глубокая потребность в деньгах, делало зависимость Вавилона от ростовщичества несравнимой с Египтом.

А что же другие античные социумы? Древняя Греция и Рим, как то и полагается античности, тоже испытали постоянное давление ростовщичества. Но в их распоряжении всё же были инструменты смягчения зависимости.

Начиная с ранней античности, греки были активным торговым и военным партнёром Египта, служившего для них в тот период цивилизационном маяком. Не исключено, что традицию монументального каменного строительства они почерпнули у него. В свою очередь, у греков её переняли римляне. Вполне возможно, что традиция эта – простое следствие наличия камня и избытка продуктов земледелия (энергетического источника социальной гиперактивности). Для нас, собственно, важна не причина возникновения традиции, а её наличие.

Как и в Египте, сложное и трудоёмкое строительство осуществляло мобилизацию, узаконенную, насильную или же добровольную, больших объёмов капиталов и возврат их в процессы товарно-денежного обмена, тем самым уменьшало потребность в заимствованиях. Как и в Египте, строительство тормозило накопление в социуме неустранимых патологий, что в итоге продлевало ему жизнь. Поэтому древнегреческие и древнеримские монументальные сооружения – это одновременно и памятники великой традиции утилизации избыточных капиталов, уходящей корнями в Древний Египет с его государственным капитализмом. Традиции, уберёгшей греческую и римскую античность от скоропостижной смерти, соответственно, позволившей им внести столь значимый вклад в историю.

Но это не весь рецепт. Немало способствовала периодическому оздоровлению античной Греции и позднего республиканского Рима инсталлированная в их систему возможность узурпации власти тираном, диктатором, императором. В греческой и римской античности, когда деградация структуры социума принимала патологические формы, негласный социальный консенсус возносил к вершине власти узурпаторов.

Узурпатор был непроизвольным иммунным откликом социума на переход хронической болезни в острую фазу. Его приход можно было отсрочить на короткое время, но невозможно было отменить. За счёт полученного властного ресурса он решал задачу перезагрузки системы – ограничения доходов и власти олигархии, вплоть до физической прополки сословия, восполнения доходов казны, аннулирования части долгового бремени граждан, снижения уровня их обезземеливания и безработицы, запуска грандиозных строительных проектов, консолидации социума для возобновления внешней экспансии. Деятельность узурпатора, с одной стороны, наносила удар по олигархии, с другой стороны, оздоравливала товарно-денежный обмен и продлевала социуму жизнь, а с ним и самой олигархии.

А деградировал античный социум при замедлении притока денег столь быстро, что в Риме конца республиканской эпохи озвучивалась мысль о необходимости регулярного наделения одного человека полномочиями для решения хронических проблем, вызванных неэффективностью традиционных политических институтов. В трактате «О государстве» Цицерон 106-43 до н.э. предположил, что каждое поколение римлян нуждается в лидере, который разрешал бы актуальные противоречия. Цицерон назвал его rector. Он, правда, не мыслил ректора диктатором – разрешать все конфликты тот должен был исключительно с помощью своего авторитета и только в рамках существующей политической системы. Уж очень хотелось Цицерону иметь во власти идеального лидера – безусловного авторитета без внутренних поползновений на статус пожизненного диктатора. Меж тем сам Цицерон способствовал восхождению Гая Юлия Цезаря 100-44 до н.э. – второго после Луция Корнелия Суллы 138-78 до н.э. бессрочного диктатора (диктатура Суллы, кто бы сомневался, предназначалась «для написания законов и укрепления республики»). Цезаря убили в марте 44 до н.э. в результате заговора римских нобилей, недовольных его единовластием и напуганных слухами о грядущем наречении царём. Но недолго музыка играла: уже в 27 до н.э. той же самой элитой была вынужденно инсталлирована имперская власть в форме военной монархии.

К несчастью для Нового Вавилона там данный инструмент не сработал, поскольку имел место непреодолимый раскол элиты по этническому принципу: финансовой олигархии из этнических в своей массе вавилонян противостояла военно-монархическая халдейская элита. Первая исповедовала республиканскую форму легитимизма власти, вторая – наследную. Закрепление идеологического раскола этническим в принципе делало невозможным консенсус, необходимый для приведения во власть тирана-диктатора, способного перезагрузить систему. Поэтому эпоха просперити Нового Вавилона была блистательной, но лаконичной – чуть более сорока лет, которые пришлись на правление Навуходоносора II.

Глиняное проклятье

Новый Вавилон жил быстро, но недолго, лишь на мгновение сверкнув яркой кометой над историческим пейзажем античности. Над городом и царством висело неустранимое глиняное проклятье. Прежде всего, энергозатратное и непрактичное глиняное письмо не позволило Шумеру-Аккаду-Вавилону создать устойчивую монархическую государственность. Врождённая слабость монархической власти имела следствием её периодическое падение в руки пришлых пассионарных племён, что столь же периодически воспроизводило временную этническую мозаичность элиты. А незатейливое глиняное строительство не позволяло социуму по-настоящему напрягать свои ресурсные возможности, дабы хотя бы отчасти утилизировать в строительных шедеврах накопленные избыточные капиталы.

В Новом Вавилоне совпали в одной точке этнический раскол элит с банальным отравлением запредельной концентрацией финансовых капиталов, которые к тому же усиленно перерабатывали в собственное воспроизводство деньги, с определённого момента столь необходимые для поддержания нормального уровня обменных процессов в организме. В итоге Вавилон, сотканный из неразрешимых противоречий, из глины родился и в глину ушёл.

Уникальная социальная технология

Кризис, в который континентальные Большие Капиталы быстро погружали социум, представлял смертельную опасность для них самих. За неизбежным доведением до кризиса социума-кормильца столь же неизбежно следовало угасание континентальной олигархии, что автоматически исключало её из категории одного из столпов будущего Домината. Такого рода осциллирующая социальная сила, неизбежно теряющая на нисходящем тренде наработанные ею капиталы и социальные технологии, не имела шансов взойти к вершине мировой власти.

Так бы оно и было, если бы не инкорпорированный в Новый Вавилон маленький этнос, создавший уникальную социальную технологию, которая обеспечила сохранность континентальных Больших Капиталов и наработанных ими социальных технологий в независимости от кризисов или даже гибели социума-кормильца. Об уникальном этносе и содержании его социальной технологии в ближайшей заметке цикла «Мировой кризис».

В завершение пару слов об авторе книги, выбранной в качестве источника фактического материала для заметки.

 Наш источник

Виталий Александрович Белявский родился в 1924 г. Советский ассириолог, специалист по Нововавилонскому царству, занимавшийся, в том числе, вопросами античной истории. Участник Великой Отечественной войны, удостоен боевых наград, включая медаль «За отвагу». В войну в его руки попало немецкое издание книги Роберта Кольдевея – немецкого археолога, подтвердившего существование и определившего местоположение Вавилона. Читая его в госпитале после ранения, Белявский увлёкся историей Вавилона.

Демобилизовавшись в 1954 г., в возрасте 30 лет поступил в Ленинградский университет, причём параллельно на восточный и исторический (по специальности Древняя Греция и Рим) факультеты. Закончил аспирантуру, но из-за сложного характера не защитился – не признавал компромиссов, бывал несдержан, замеченные ляпсусы не замалчивал. Был вынужден работать в школе, затем в Библиотеке АН СССР. В итоге выбрал работу сторожем на радиотехническом заводе им. Козицкого. Держался должности до конца жизни, уделяя всё свободное время исследованиям. Белявскому, несомненно, помог доступ его супруги к фондам Библиотеки АН СССР, в которой она служила.

Был дружен с Л.Н. Гумилёвым. Началу их отношений послужила статья Виталия Александровича, которая попала на рецензию к Гумилеву. Учёные подружились. Гумилев был председателем секции этнографии Географического общества СССР и привлёк Белявского к совместной работе. Тот стал выступать с докладами в ГО. Также продолжал активную научную деятельность, но публиковался преимущественно за рубежом в авторитетных исторических изданиях. Они навещали друг друга на дому и в домашней атмосфере продолжали обсуждать свои научные исследования. Когда над Гумилевым сгустились тучи, Белявский оказался одним из немногих, кто встал на его защиту.

В 1971 г. издан массовым тиражом самый известный труд известного в исторических кругах сторожа «Вавилон легендарный и Вавилон исторический». Книга профессионально точна, при этом, что приятно, написана живым языком. К 2016 г. выдержала три переиздания. На своих лекциях Гумилёв включал её в перечень редких, рекомендуемых студентам книг. Присоединяюсь к рекомендации Гумилёва – несомненно, получите удовольствие.

Белявский – автор более 30 работ, статей, рецензий и переводов и монографий.

В 70-х увлёкся античной историей. Успел завершить написание трёхтомника «По следам Геродота». Рецензенты отметили чрезвычайную эрудированность автора и широту поставленных проблем и рекомендовали рукопись к печати после доработки. К сожалению, публикация не состоялась – 14 июня 1977 г. Белявский умер от инфаркта.

Дополнительная опция

Необходимость соблюсти разумный размер заметки (возможность прочесть её за один подход) не позволила рассказать о нюансах катастрофы олигархии Вавилона и угасании великого города. Для тех, у кого есть желание закрыть для себя тему Вавилона, выложена небольшая заметка вне рамок цикла «Мировой кризис» Конец истории Вавилона. Её материал – выдержка из завершающих глав книги «Вавилон легендарный и Вавилон исторический».

Апрель 2018