Возможная цена антироссийских санкций для США — триллион долларов

Американское агентство Блумберг приводит финансовую оценку капиталов, которые могут быть возвращены в Россию в контексте санкций США и сопутствующих усилий властей по привлечению в РФ бизнесменов, озабоченных преследованием на Западе. Сумма, о которой упоминает Блумберг в статье "Путин пытается привлечь триллион долларов домой в условиях растущего страха санкций", вряд ли может быть возвращена в Россию полностью. Однако даже в условиях репатриации малой части этих денег действия США могут парадоксальным образом развернуть тренд вывоза капитала из России и создать положительный импульс для инвестиций в местную экономику.

Западные журналисты пытаются интерпретировать ситуацию в том смысле, что "вот раньше Кремль делал вид, что санкции — это не страшно, а теперь все резко изменилось". На самом деле нужно прибегнуть к очень извращенной логике, чтобы найти в путинских предложениях по облегчению репатриации капитала хоть какой-то намек на страх. Наоборот, если уж искать эмоции, то скорее надо отдать должное хладнокровию российского президента, который не стал использовать сложившуюся ситуацию для того, чтобы посыпать солью раны на самолюбии тех, кто не прислушался к нескольким его предупреждениям о том, что хранить деньги за рубежом явно не стоит.
Очевидно, что в условиях приближающихся санкций против российских бизнесменов можно было им напомнить путинское предсказание насчет того, что они "замучаются пыль глотать", но это вряд ли было самым конструктивным из возможных подходов. Если уж капиталам российского бизнеса на Западе в любом случае предстоит или заморозка, или экспроприация, то с точки зрения государственных интересов рационально пытаться сделать так, чтобы хотя бы их часть вернулась в Россию и работала на свою экономику, а не на иностранные.

Стоит отметить, что первоначальная задача, ради решения которой, собственно, и затевался новый этап "личных санкций" против российских бизнесменов, оказалась фактически проваленной еще до введения самих санкций, намеченных на февраль следующего года. Цель, напомним, заключалась в том, чтобы заставить ту часть российского бизнеса, которая имеет значимые активы на Западе, включиться в политическую борьбу против российского президента во имя сохранения своих капиталов. Несмотря на заявленное желание "наказать друзей Путина", ставка изначально делалась на ту часть бизнеса, которая имеет нейтральные или холодные отношения с российскими властями, так как более-менее лояльный бизнес находится под жесткими санкциями еще с 2014-2015 годов, причем некоторые из предпринимателей в "черном" списке отнеслись к санкциями как некоему "знаку почета". Например, источники из окружения Геннадия Тимченко и Аркадия Ротенберга так описывали их отношение к санкциям в 2014 году: "Их реакция сводилась к тому, что они оба усмотрели в действиях США косвенное признание своих заслуг перед российским государством". Когда Вашингтон пошел "на второй заход" в плане личных санкций, у американских экспертов оставалась надежда, что пострадавшие бизнесмены, образно говоря, "придут к Путину с вилами" — но они вместо этого пришли к президенту с предложениями о безопасном возвращении капитала. 

Впрочем, российские бизнесмены не были бы российскими бизнесменами, если бы не попытались заработать на этой операции. Агентство Рейтер сообщало о том, что они хотели, чтобы "олигарх-евробонды", которые будут выпущены для бегущих с Запада капиталов, имели более высокую доходность, чем другие российские облигации. Новость о том, что Путин согласился на выпуск этих инструментов, первоначально вызвала опасение, будто государство действительно готово доплатить за возврат денег в Россию, но в последующих заявлениях самого президента и министра финансов никаких упоминаний о повышенной доходности не было.

Исходя из официальных параметров, озвученных министром финансов, возможность конвертировать "западные" капиталы, которые могут подвергнуться заморозке и экспроприации, в российские валютные облигации на данный момент предполагает две привилегии: анонимность держателя облигации (в том смысле, что их будут знать только российские государственные органы) и льгота в виде освобождения от налога на доход от валютной переоценки бумаг. Последнее является скорее не налоговым послаблением, а некой гарантией того, что государство не будет "наказывать рублем" держателей валютных облигаций в случае изменения валютного курса. Все ключевые параметры облигаций для репатриации капитала (доходность, купон, сроки) будут такими же, как и для обычных инвесторов. Фактически перед частью крупного российского бизнеса поставлен следующий выбор: держать деньги в западных банках и сжиться с пониманием того, что их могут в любой момент отобрать, сославшись на санкции. Или анонимно одолжить свои доллары, евро или фунты российскому Минфину, который обещает никому об этом не рассказывать. Выбор представляется несложным и фактически сводится к вопросу о том, кому представители бизнес-сообщества доверяют больше: президенту России, который согласился на выпуск этих специальных облигаций, или Госдепу и казначейству США, которые будут составлять санкционные списки и определять меры воздействия на тех, кто в них окажется.

Исходя из официальных параметров, озвученных министром финансов, возможность конвертировать "западные" капиталы, которые могут подвергнуться заморозке и экспроприации, в российские валютные облигации на данный момент предполагает две привилегии: анонимность держателя облигации (в том смысле, что их будут знать только российские государственные органы) и льгота в виде освобождения от налога на доход от валютной переоценки бумаг. Последнее является скорее не налоговым послаблением, а некой гарантией того, что государство не будет "наказывать рублем" держателей валютных облигаций в случае изменения валютного курса. Все ключевые параметры облигаций для репатриации капитала (доходность, купон, сроки) будут такими же, как и для обычных инвесторов. Фактически перед частью крупного российского бизнеса поставлен следующий выбор: держать деньги в западных банках и сжиться с пониманием того, что их могут в любой момент отобрать, сославшись на санкции. Или анонимно одолжить свои доллары, евро или фунты российскому Минфину, который обещает никому об этом не рассказывать. Выбор представляется несложным и фактически сводится к вопросу о том, кому представители бизнес-сообщества доверяют больше: президенту России, который согласился на выпуск этих специальных облигаций, или Госдепу и казначейству США, которые будут составлять санкционные списки и определять меры воздействия на тех, кто в них окажется.

Во всей истории с новыми американскими санкциями против российского бизнес-сообщества пока присутствует больше позитива, чем негатива: конечно, если смотреть на ситуацию не с точки зрения бизнесменов, а с позиции государственных интересов. Даже если в специальные облигации для возврата капитала будет вложено ноль долларов, а количество бизнесменов, которые закроют свои компании на Западе и перенесут их в Россию в обмен на освобождение от налога в 13%, будет равно нулю, все равно санкции окажут на бизнес-сообщество оздоравливающий эффект. И он будет только усиливаться, по мере того как казначейство США станет методично грабить тех, кто не прислушался к совету российского президента держать деньги в России. Впрочем, наши западные оппоненты не зря уже начали подсчитывать, сколько денег может вернуться в РФ в рамках "программы санкционного стимулирования экономики России", которую активно проводит президент США Трамп.

Источник