Время прозрения (О фильме "Время ведьм")

Сценаристика как область бесструктурного матрично-эгрегориального управления, начиная с двадцатого века, а ранее как элемент искусства, выражавшийся в театре, живописи, литературе, поэзии и музыке, активно стала развиваться в мировом кинематографе, где схлестнулись между собой две противоположные друг другу идеи, о чём было подмечено в статье «"Мэри Поппинс" и два проекта будущего в советском кинематографе»[1]. Приведём из неё цитату: «Экранизация зарубежного источника – не приговор в том смысле, что обязательно принесёт на почву Русской цивилизации западные ценности и враждебный проект. «Винни-Пух» и «Шерлок Холмс» - прекрасный тому пример (сценаристом сериала о Шерлоке Холмсе, кстати, выступил сценарист «Мэри Поппинс» Владимир Валуцкий). Лучшие образцы западной культуры были восприняты и творчески освоены авторами. Впитать в себя лучшее из мировой сокровищницы – это нормально для русской культуры, одной из культур глобализации». В западном кинематографе этот процесс противостояния протекает и по сей день, о чём рассказывается в наших обзорах «Идеализация библейского порабощения» и «Кто владеет мечтами»[2] и свидетельствуется в обзорах на диснеевский мультфильм «Покахонтас»[3] и противоположный его смыслу фильм Джеймса Кэмерона «Аватар»[4], о чьих на первый взгляд схожих сюжетных мотивах свидетельствует эта картинка, за рамками которой её авторами был оставлен вопрос, в какое будущее тянут кинодеятели:

Но американский кинематограф не ограничился «Аватаром» в 2009 году, и вскоре вышли два фильма, также повествующие об одном и том же, но совсем с разным замыслом: «Книга Илая» (2010) и «Время ведьм» (2011). Сюжет «Времени ведьм» разворачивается в средневековой Европе в эпоху крестовых походов и вспышки чумной болезни, скосившей значительную долю населения. Обращает в этом фильме внимание не столько сюжет, сколько его подтекст в отношении тогдашних исторических событий.

В 1235 году в австрийском городке Филлах три женщины, молодая, пожилая и старая, обвиняются в колдовстве священником. Две первых отрицают свою вину, третья этого не делает и проклинает священника. Он приказывает их повесить и утопить стражникам. После казни священнослужитель призывает вернуть их тела на ритуал экзорцизма при помощи некой книги Соломона, чтобы убедиться, что названные ведьмы не оживут. Охранники отказываются, утверждая, что они достаточно мертвы.

Священник возвращается поздно вечером, чтобы выполнить ритуал. Труп молодой не среагировал на прочитанное из книги, пожилая и одноглазая дрожит в судорогах, а третий труп приобретает демонический облик и убивает священника, сжигая книгу с обрядами.

Далее действие переносится в 1332 год, начиная с высадки европейских рыцарей у залива Эдремит, Малая Азия, во время очередного крестового похода (1343—1348). Авторы фильма обрисовали в той эпохе некий мировоззренческий тупик Запада, в ходе которого оглашение и умолчание церковной католической пропаганды как в отношении рыцарских орденов, так и в отношении обывателей не совпали друг с другом. Мало кто знает, что на Востоке была ещё одна геополитическая сила, предательство которой Западом кончилось плохо для воевавших за христианские святыни рыцарей.

«В январе 1258 г. монгольские войска подошли к Багдаду. Там было много людей, умевших носить оружие, и еще больше денег, чтобы нанять тюрков, бродивших по Ираку, но не было воли к сопротивлению и порядка. Сразу сложились партия войны и партия мира. Первые вышли на встречу монголам и погибли в бою, вторые, в том числе халиф Мустасим, сдались… и были убиты как трусы 10 февраля 1258 г. Халифат пал. Пятьсот лет он вытягивал соки из всех подвластных ему стран, не обеспечив своим подданным ни мира, ни законности, ни славы.

Христиане Ближнего Востока ликовали. Хулагу подарил дворец халифа несторианскому патриарху. Мечети окропляли святой водой и превращали в церкви. Гетум I, царь Армении, и его зять Боэмунд VI, князь Антиохии, присоединились к монгольскому войску. Множество храбрых добровольцев – армян, сирийцев и айсоров – пополняли монгольские войска, которые теперь катились на Дамаск, Алеппо и Майяфарикин, которые пали, правда лишь в 1260 г., ибо защищались они геройски. Но на открытых пространствах Сирии и Палестины монгольская конница не имела себе равных, и весна 1259 г. застала монгольский авангард у стен Газы.

В Багдаде Хулагу прекратил грабеж и резню на пятый день, желая сохранить город от пожаров. Оставшихся суннитов никто не преследовал, ибо богатства халифа были столь огромны, что удовлетворили и хана, и его сподвижников. Дальнейший грабеж стал просто не нужен, но это не остановило стратегических операций, целью которых был Иерусалим.

Слава хана Хулагу дошла до Италии и Франции. Там его и его супругу сравнивали с Константином и Еленой. Европейцы надеялись, что наконец можно будет забыть о крестовом походе, о взимании на него денег, которые оседали неведомо в чьих карманах, и о бесконечной, давно надоевшей болтовне по этому поводу. Особенно радовались гибеллины.

И тут-то «сила вещей» сломалась. Наступило «роковое мгновение», которое длилось чуть больше года. Оно повернуло историю всего континента в новое русло, чего никто не мог предвидеть».

«Летом 1260 г. монгольский правитель Сирии Кит-буга нойон со своей крошечной армией (20. 000, по Киракосу, и 10. 000, по Гайтону) стоял у Баальбека, считая, что он и его войско в безопасности. С востока его охраняла пустыня, на западе высились замки христианских рыцарей. Увы, Кит-буга знал пустыню, но не ведал рыцарей.

Владетель Сидона, Жюльен, унаследовал город от деда и отца, сражавшихся – первый с мусульманами, а второй – с имперцами. Жюльен имел очень большие руки и ноги, был ширококостен и толст, считался храбрым рыцарем, но падшим морально. Игра и частые развлечения сделали его должником тамплиеров, и дошло до того, что ему пришлось заложить им свою сеньорию – Сидон. Р. Груссе называет его «тяжелый барон с легкой головой» и рассказывает, что он поправлял свои финансовые неудачи грабежом соседей. Так, он ограбил окрестности Тира, где правил его родной дядя. В отсутствие мамлюков он грабил Сирию, а после завоевания Сирии монголами снова напал на беззащитное население и вернулся в Сидон с добычей и пленными, позабыв, что Сирия уже год как принадлежит монголам.

Монголы были изумлены. Они полагали, что набеги можно и нужно делать на врагов, но не на союзников, а грабежом может заниматься разбойник, а не принц. Племянник Кит-буги с небольшим отрядом погнался за сидонскими рыцарями, чтобы выяснить недоразумение, освободить пленных и вернуть принадлежащее им имущество. Рыцари увидели, что монголов мало, повернули коней, окружили монгольский отряд… и всех убили.

Так совершилось первое предательство, нарушившее причинно-следственную связь событий актом произвола, имевшего в данном случае противоестественную доминанту.

Впрочем, произойди такое где-нибудь около Лиможа или Арраса, особых последствий не было бы. Родственники погибшего подали бы в королевский суд, где дело лежало бы долго, пока не ушло бы в архив. Может быть, брат или отец погибшего, прикончил при случае пару убийц, а потом все было бы предано забвению. Таковы преимущества цивилизации и блага культуры.

Но Кит-буга был не француз, а найман. Он знал, что за удаль в бою не судят, а за предательское убийство доверившегося не прощают. Не успели жители Сидона отпраздновать удачный набег, как у стен их города появились монгольские всадники. Сир Жюльен проявил франкскую храбрость. Он защищал стены, давая жителям Сидона возможность эвакуироваться на островок, куда монголы, не имея флота, попасть не могли. Потом он сам убежал туда на генуэзской галере. Материковая часть города была разрушена полностью, а стены срыты.

Можно ли считать гибель Сидона проявлением «силы вещей»? Нет! Бандитизм не заложен в природе взаимоотношений людей между собой. Преступления противоестественны, а потому подлежат наказанию. Жаль Сидона, но еще больше жаль, что монголы не поймали Жюльена.

Иную позицию заняли тамплиеры, оправдывавшие разбой Жюльена и его самого. Они даже купили у него развалины Сидона, погашая тем самым долги сеньора, неудачливого и в игре, и в войне. И что самое странное, аналогичную попытку грабежа ничьих земель предприняли сир Бейрута, маршал Иерусалимского королевства и многие рыцари храма. Они напали на туркменов, раскинувших свои шатры в Галилее, где они спасались от ужасов войны».

«Делами Заморской земли, и особенно Иерусалима, интересовались во всей Европе. Там радовались успехам восточных христиан, сравнивали Хулагу и Докуз-хатун с Константином и Еленой, водворившими христианство в Римской империи в 313 г., ждали окончательного освобождения Гроба Господня. Но одновременно с этими настроениями были другие, им противоположные. Папа получал информацию из Палестины от тамплиеров и иоаннитов, которые открыто заявляли, что «если придут монгольские черти, то они найдут слуг Христа готовыми к бою».

Зачем? Ведь монголы шли им на выручку. Странная логика, если не сказать больше.

Когда рыцарей Акры спрашивали, почему они так плохо относятся к монголам, рыцари приводили как пример разрушение Сидона. Получалось, что если граф или барон убивает азиата, то он герой, а если тот защищается и дает сдачи – это чудовищно. Позиция эта явно хромала, хотя бы потому, что князь Антиохии Боэмунд VI был союзником монголов. Во избежание досадных недоразумений папа отлучил его от церкви.

Собственно, отсюда пошла гулять по Европе «черная легенда» о монголах, да и о византийцах, которые год спустя без выстрела вернули свою столицу и продолжали вытеснять «франков» из Латинской империи. Так же относились братья тевтонского ордена к литовцам и русским, не дававшим себя завоевать. И даже немецкий историк XIX в. А. Мюллер писал: «Бороться с турками – с такими союзниками-варварами – то же, что изгонять беса силою Вельзевула». А французский историк XX в. Р. Груссе, наоборот, считал позицию рыцарей изменой христианству и безумием, а их версию – подлой ложью. И мы с ним согласны.

Конная армия Кутуза быстро форсировала Синайскую пустыню, и, используя численное превосходство, легко опрокинула монгольский заслон в Газе, но монгольский нойон Байдар успел известить Кит-бугу о вторжении. Кит-буга стоял у Баальбека. Узнав о внезапно начатой войне, он со всеми своими войсками двинулся на юг, к Назарету, чтобы остановить противника. Кит-буга правильно рассчитал, что кони мамлюков утомлены переходом и отдохнуть им негде; а в то время степень утомленности коней определяла исход сражения, как ныне наличие бензина для машин. Расчет Кит-буги был правильным, но он кое-чего не учел.

То, что сирийские мусульмане ждали Кутуза с таким же нетерпением, как христиане год назад Хулагу, было понятно. То, что в Дамаске загорелись церкви, как незадолго перед тем мечети – вытекало из хода событий и расстановки сил, – также было очевидно. То, что генуэзцы продолжали конкурировать с венецианцами, а банк тамплиеров – с банком иоаннитов, в то время когда враг подходил к стенам Акры, тоже можно было вообразить. Но то, что рыцарский совет Акры будет обсуждать вопрос о союзе с мамлюками против монголов, т.е. с мусульманами против христиан, – это лежало вне возможностей нормального воображения. Только магистр тевтонских рыцарей помешал заключению этого союза. Ограничились компромиссом: приняли мамлюков как гостей, снабдили их сеном и продуктами, позволили отдохнуть под стенами Акры и даже впускали мамлюкских вождей в крепость, чтобы хорошо угостить. Кутуз, видя такое легкомыслие, хотел было захватить Акру, но жители города стали по собственной инициативе выгонять мамлюкских воинов. Поэтому ввести в город достаточно воинов не удалось.

При всем этом безумном легкомыслии рыцари Акры заключили с мамлюками торговую сделку: мамлюки обязались продать им за низкую цену лошадей, которые будут захвачены у монголов. Но мамлюки не выполнили своих обязательств. Видимо, степнякам были слишком противны титулованные спекулянты.

Дав войску и коням хороший отдых, Кутуз прошел через франкские владения в Галилею, чтобы оттуда напасть на Дамаск. Кит-буга с монгольской конницей и вспомогательными отрядами армян и грузин встретил противника у Айн-Джалуда, недалеко от Назарета, 3 сентября 1260 г. Монгольские кони были утомлены форсированным маршем, но ведь монголы еще не терпели поражений. «Горящие рвением, они шли вперед, доверяя своей силе и храбрости», – писал армянский историк Киракос. Надежда на победу не оставляла монголов до конца.

Кутуз, используя численное превосходство, укрыл фланги в глубоких лощинах, а против главных сил Кит-буги выставил авангард под командованием своего друга Бейбарса. Монголы пошли в атаку и снова скрестили сабли с половцами. Бейбарс устоял. Фланговые части вышли из лощин и окружили монголов. Кит-буга, спасая честь знамени, скакал по полю битвы, пока под ним не убили коня. Тогда мамлюки навалились на него и скрутили ему руки.

Разгром был полный. Беглецы с поля боя тоже не уцелели. Их усталые кони не могли уйти от свежих мамлюкских. Желтый крестовый поход кончился катастрофой. Связанного Кит-бугу привели к султану Кутузу. Пленный найман гордо заявил победившему куману, что Хулагу-хан поднимет новую конницу, которая, как море, зальет ворота Египта. И добавил, что он был верным слугой своего хана и никогда не был цареубийцей.

После этих слов Кутуз велел отрубить Кит-буте голову» (Л.Н. Гумилев «Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи»).

Последствия битвы при Айн-Джалуде ударили по всем её участникам: монголы с тех пор потеряли Ближний Восток, который достался египетским мамлюкам, обрушившим владения крестоносцев, вынужденных позже грабить византийские земли, начиная с 1202 года при поддержке венецианцев. Тамплиеры впоследствии были разгромлены во Франции с формальным упразднением их ордена, Кутуз был убит в результате заговора свержения.

В фильме показан кризис эпохи крестовых походов, когда крестоносцы, отброшенные после разграбления Константинополя в результате разгрома Латинской империи византийцами, стали воевать на побережье Малой Азии с усилившимися, тогда ещё не объединенными вокруг владений Османов племенами турок, силами которых средиземноморские морские пути стали небезопасными. После падения Смирны (1344 год) и кровавой резни гражданского населения, устроенной крестоносцами, у двух рыцарей Бэймана фон Бляйбрука и Фелсона открываются глаза на проходящее. Друзья приходят к выводу, что подобные действия слуг церкви не могут быть угодны Богу, о чём открыто высказывают гроссмейстеру ордена и дезертируют из армии.

Обратим внимание на принадлежность этих рыцарей к Тевтонскому ордену. Довольно странно, что показано в фильме дезертирство не рыцарей-иоаннитов, которые ранее владели[5] городом после отвоевания Константинополя греками, а рыцарей, чей орден ранее осуществлял агрессивную экспансию на Восток – но ближе к северу: на Русь, Литву, которые успешно оказали сопротивление не без помощи монголов, и Прибалтику, которая была ими порабощена. Сошлось всё в отказе Фелсона и Бэймана сражаться далее: и прошлые сокрушительные поражения их ордена на севере, и увиденные ими противоречия лозунгов и несомых деяний папства, и нежелание биться за интересы венецианцев, бенефициаров крестового похода на Смирну, и прошлое предательство внутри самого рыцарства, в особенности тамплиеров, против монголов, которое не было упреждено и кончившееся в перспективе победой турок, одолевших даже мамлюков, победителей при Айн-Джалуде, а также кредо самого Бэймана, с которым он оказался рыцарем:

«Бэйман фон Бляйбрук: Ты считаешь это величием? Убивать женщин и детей?

Гроссмейстер Тевтонского ордена: Знай свое место, рыцарь. Забыл? Ты дал клятву верности!

Бэйман фон Бляйбрук: Господу! А не этому».

Герои возвращаются месяц спустя в Европу в самый разгар пандемии бубонной чумы «Чёрная смерть» через австрийское герцогство Штирия. В Марбурге (ныне Марибор, центр исторической области Нижняя Штирия Словении) их задерживают, и находящийся при смерти от чумы кардинал Д’Амбруаз обвиняет Бэймана и Фелсона в дезертирстве, но обещает снять обвинения, если они выполнят важную миссию: доставят местную молодую крестьянку Анну, которая, по мнению церковников, является ведьмой, наславшей чуму на целую округу, в далёкий монастырь Северак, где с помощью тамошних монахов её колдовство должно быть развеяно благодаря их последней копии некой ритуальной книги Соломона.

Обратим внимание на один примечательный факт: «Перед Первой мировой войной население города на 80% состояло из этнических немцев и на 20% из словенцев, причём немцы преобладали в общественной жизни и органах городского управления. В то же время практически всё сельское население региона было словенским[6]». В Средневековье положение вещей этнического характера, когда Марибор был в составе Штирии, мало чем отличалось от времен Австрийской империи, и можно только удивляться тому, как бывшие воины Тевтонского ордена, который был компонентой крестовых походов на славян, решились сопровождать подозреваемую в колдовстве, о чьем славянском происхождении можно только догадываться. Но и сам Фелсон не удивился бы этому факту, констатировавший следующее: «Меньше месяца, как мы ушли со службы церкви, и на тебе. Дезертиры… на службе у церкви». Рыцари не сразу соглашаются, и их отправляют за решетку, но одолеваемый воспоминаниями об участии в неправедном походе на Смирну и плачем Анны Бэйман передумывает и с Фелсоном выставляет своё условие: над девушкой должен свершиться справедливый суд.

Вместе с рыцарем Иоганном Экхартом, священником Дебельзаком и проводником Хагамаром, торговавшим поддельными реликвиями, они отправляются в дальний путь. Тем временем престарелый кардинал умирает, и его слуга, потомок рыцарского рода Кай фон Волленбарт отправляется вслед за конвоем, чтобы присоединиться к нему, что удается ему не без труда. Крестоносцы поначалу считают девушку «оклеветанной», но вскоре, после череды мистических происшествий, приходят к выводу, что кардинал был прав. Спутники Бэймана и Фелсона гибнут один за другим. Экхарт погибает ночью во время неудачного бегства крестьянки, напоровшись на меч Кая, приняв его за свою дочь (которая на самом деле умерла от чумы), Хагамар гибнет в Вормвудском лесу, будучи разодранным волками.

Добравшись до монастыря, друзья обнаруживают, что все монахи умерли от чумы, а книга с особыми молитвами, «ключ Соломона», которая может помочь развеять колдовство, и является главной целью могущественного демона, вселившегося в крестьянку и выдававшегося себя (в теле крестьянки) за ведьму (это выясняется при проведении священником ритуала очищения на основе книги, во время которого Анна прерывает ритуал и оживляет кошмары Бэймана, как и в случае с Экхартом, после чего шокированный Дебельзак заявляет: «Это не ведьма! Это не ведьма!» и начинает обряд экзорцизма). После схватки с оживлёнными тёмной магией демона монахами, а затем и с самим демоном, в живых из всей группы остаётся только молодой оруженосец, который успел дочитать молитвы из книги и изгнать демона. Смертельно раненый в схватке Бэйман перед смертью видит молодую крестьянку, которая теперь свободна от демона, и просит Кая беречь её.

В конце фильма Кай и Анна стоят перед могилами Дебельзака, Бэймана и Фелсона. Анна просит Кая рассказать о своих спасителях, после чего они уезжают вместе с книгой.

И вот здесь возникает главный вопрос фильма: что это за книга-ключ Соломона, которая встала поперек горлу нечисти? В действительности «ключ Соломона» не имеет никакого отношения к экзорцизму: под этим названием фигурировали якобы средневековые сборники ритуалов по вызову духов (самый ранний был издан в 1686 году в Германии), но никак не их изгнанию. Реально существовавшая подобная книга не стала бы объектом преследования инфернальных сил.

Среди неканонических книг Ветхого Завета есть книга, именуемая «Премудростью Соломона», идущая вразрез с его содержанием. Соломон в ней пророчествует об устремлениях помыслов злочестивцев:

«1. Неправо умствующие говорили сами в себе: “коротка и прискорбна наша жизнь, и нет человеку спасения от смерти, и не знают, чтобы кто освободил из ада. 2. Случайно мы рождены и после будем как небывшие; дыхание в ноздрях ваших — дым, и слово — искра в движении нашего сердца. 3. Когда она угаснет, тело обратится в прах, и дух рассеется, как жидкий воздух; 4. и имя наше забудется со временем, и никто не вспомнит о делах наших; и жизнь наша пройдёт, как след облака, и рассеется, как туман, разогнанный лучами солнца и отягчённый теплотою его. 5. Ибо жизнь наша — порождение тени, и нет нам возврата от смерти: ибо положена печать, и никто не возвращается. 6. Будем же наслаждаться настоящими благами и спешить пользоваться миром, как юностью; 7. преисполнимся дорогим вином и благовониями, и да не пройдёт мимо нас весенний цвет жизни; 8. увенчаемся цветами роз прежде, нежели они увяли; 9. никто из нас не лишай себя участия в нашем наслаждении; везде оставим следы веселья, ибо эта наша доля и наш жребий. 10. Будем притеснять бедняка, праведника, не пощадим вдовы и не постыдимся многолетних седин старца. 11. Сила наша будет законом правды, ибо бессилие оказывается бесполезным (выделено нами при цитировании: Не в силе Бог, а в Правде!) 12. Устроим ковы праведнику, ибо он в тягость нам и противится делам нашим, укоряет нас в грехах против закона (выделено нами при цитировании: Предопределение бытия Божие — наивысший закон) и поносит нас за грехи нашего воспитания; 13. объявляет себя имеющим познание о Боге и называет себя сыном Господа; 14. он перед нами — обличение помыслов наших. 15. Тяжело нам смотреть на него, ибо жизнь его не похожа на жизнь других, и отличны пути его: 16. он считает нас мерзостью и удаляется от путей наших, как от нечистот, ублажает кончину праведных и тщеславно называет отцом своим Бога. 17. Увидим, истинны ли слова его, и испытаем, какой будет исход его3; 18. ибо если этот праведник есть сын Божий, то Бог защитит его и избавит его от руки врагов. 19. Испытаем его оскорблением и мучением, дабы узнать смирение его и видеть незлобие его; 20. осудим его на бесчестную смерть, ибо, по словам его, о нём попечение будет”» (Премудрость Соломона, гл. 2).

После приведённых слов неправо умствующих злочестивцев Соломон сообщает о последствиях их посягательства на жизнь Христа:

 «21. Так они умствовали и ошиблись; ибо злоба их ослепила их, 22. и они не познали тайн Божиих, не ожидали воздаяния за святость и не считали достойными награды душ непорочных. 23. Бог создал человека не для тления и сделал его образом вечного бытия Своего; 24. но завистью диавола вошла в мир смерть, и испытывают её принадлежащие к уделу его» (Премудрость Соломона, гл. 2).

Хотя Соломон прямо употребляет термин «сын Божий», но христианские церкви, их вероучителя не относят это пророчество к первому пришествию Христа. Вследствие этого в орфографии русскоязычной православной Библии в этом фрагменте слова «сын Божий» и соответствующие им местоимения в тексте начаты со строчных, а не с заглавных букв, как то принято делать в Новом Завете. Если же придерживаться тех же орфографических принципов, что и в Новом Завете, то остаётся сделать вывод: это пророчество о Христе. Соломон предвещает о Божией тайне от неправо умствующих, посягнувших на казнь Христа.

Это означает, что если исходить из «Премудрости Соломона», признавая истинным данное Соломону Откровение о грядущем пришествии Мессии, то жизненный путь Христа в первое пришествие и его уход в мир иной следует видеть и понимать совершенно иначе[7], вопреки всему описанному в Новом Завете, ибо ничто в жизни не опровергает слов пророчества Соломона о первом пришествии Христа и завершении его земного пути в то время. Католицизм относит «Премудрость Соломона» к числу канонических книг, но католицизм не поощряет мирян к чтению Библии: в том, что «священное писание» не доступно мирянам, и церковь скрывает от людей «слово божие», состояло одно из обвинений Лютера против католической церкви. Кроме того, Библия католической церкви — латиноязычная. Вследствие чего в странах с господством католического вероисповедания “Премудрость Соломона”, хотя и признаётся канонической, но по существу закрыта от мирян, её содержание мирянам неизвестно, а иерархи, поддерживая традицию, не проболтаются.

Но даже наличие этой книги в канонах для заправил библейских конфессий – угроза их могуществу, и тут тогда становится понятным, что за книга хранилась в стенах монастыря Северак, которую на самом деле пыталась уничтожить нечисть в фильме, но о которой мало кто догадывался из его монахов[8] и, возможно, сам кардинал Д’Амбруаз, который либо был использован втёмную, либо сам был посвящен в планы уничтожения рукописи, даже ценой своей гибели намеренный довести дело до конца. А уж кто именно сделал крестьянку из Маребора одержимой: уцелевшие тамплиеры или их тайные пособники[9], – значения не имеет. Далее была бы произведена многоходовка: вдруг обнаруживается факт уничтожение ценных рукописей в Севераке, словенцев-крестьян массово начинают дознавать инквизиторы, чума продолжает свирепствовать и так далее. Так авторы фильма показали умолчанием, чего на самом деле опасается «мировая закулиса», так до конца не расправившаяся с неугодными ей апокрифами.

Но возникает тогда ещё один вопрос: а с какой целью был показан в начале фильма вставной сюжет о горе-экзорцисте и что за «книга Соломона» была в его руках? Очевидно, что её авторство было приписано царю Соломону также, как приписаны были ему оккультные книги тогдашнего времени. Не исключено, что горе-инквизитор поддался идейному соблазну, как и Хагамар на деньги монахов, и решил воспользоваться неизвестным ему трактатом и его содержимым, который, однако, оказался на деле вредоносным и ему жизнь не сохранил[10].

«Время ведьм» противопоставлением этих двух сюжетных линий близко по смыслу, как ни странно,  повести Н.В. Гоголя «Вий», и вот почему:

«Хому Брута в повести Н.В. Гоголя «Вий» убила не нечистая сила, а его собственные страхи, во власть которых он отдался сам, утратив самообладание и вследствие этого не удержав себя в Любви. Есть две трактовки сюжета этой повести Н.В. Гоголя:

• Злобная ведьма-паночка, умирая, жаждала мести и потому упросила отца, чтобы еѐ отпевал Хома, с которым она намеревалась — при поддержке нечистой силы — поквитаться за свою смерть.
• Ведьма-паночка поверила в Любовь Хомы к ней, и для неѐ последней надеждой было, что Хома в своей Любви к ней вымолит, освободит еѐ грешную душу от власти над нею нечисти: «Никому не давай читать по мне, но пошли, тату, сей же час в Киевскую семинарию и привези бурсака Хому Брута. Пусть три ночи молится по грешной душе моей. Он знает….», — но Хома струсил и не оправдал этой последней надежды заблудшей души «паночки».

Какая трактовка истинна? — Н.В. Гоголь предоставил возможность трактовать сюжет читателю, но Хоме он дал прозвище «Брут»: то ли с намѐком на склонность Хомы к либерализму, то ли с намѐком на склонность к измене и предательству, что соответствует второму варианту трактовки сюжета. И ещѐ небольшой фрагмент из завершающих строк «Вия»:

«Славный был человек Хома! — сказал звонарь, когда хромой шинкарь поставил перед ним третью кружку. — Знатный был человек! А пропал ни за что.

— А я знаю, почему пропал он: оттого, что побоялся. А если бы не боялся, то бы ведьма ничего не могла с ним сделать» (ВП СССР «Основы социологии: часть 4»).

Хотя в фильме речь идет не о трусости, а о Различении[11], священник Дебельзак, рыцари Фелсон и Бэйман, в отличии от Хомы Брута, нисколько не страшатся смерти, а тем более нечисти, и ценой своих жизней, но всё же расстраивают хитроумный дьявольский план, после которого надежда на самопреображение от библейской доктрины остается на плечах Кая фон Волленбарта, уехавшего со спасенной крестьянкой.

В противопоставлении этих сюжетных линий кроется главная мысль фильма, адресованная западному обывателю – вырваться из мировоззренческой ограды библейской глобализации, ибо подлинная вера Богу, который есть, необходимая живым, лежит за её пределами и не сопряжена с проблемами и катастрофами, которые несут Библия и её авторы.

А что же тогда с фильмом «Книга Илая»?

«Илай — человек, выживший после глобальной ядерной катастрофы. На своем пути он заходит в населённый пункт, чей руководитель Карнеги ищет какую-то книгу. Также Карнеги подчиняются местные бандиты, живущие за счёт мародерства.

Карнеги заинтересовывается личностью Илая, и предлагает остаться, но тот говорит, что его путь ведёт на запад. Тогда Карнеги предлагает ему остаться на ночь и приставляет к комнате охранника. Местная слепая жительница Клавдия, к которой правитель городка неравнодушен, приносит путнику еды и воды.

Карнеги подсылает к Илаю дочь Клавдии — Солару[12], но тот оказывает ей радушный приём. Карнеги узнаёт о наличии у гостя старой кожаной книги с изображением креста.

C боем Илай уходит в пустыню, за ним следует Солара, которая обещает показать ему место, где поселенцы добывают воду, если он возьмет её с собой. После того, как она приводит Илая к источнику, тот обманом запирает её и уходит, говоря, что им не по пути.

В это время Карнеги собирает людей, чтобы преследовать Илая. Он угадывает, что книга Илая — это не простая книга, а «оружие», нацеленное на умы слабых и отчаявшихся, с помощью которого можно править людьми. Главный подручный Карнеги, Редридж, за свою поддержку требует Солару.

В это время Илай и вновь нагнавшая его Солара доходят до дома в пустыне, где живёт пара пожилых каннибалов. Там их настигают люди Карнеги, который, после перестрелки, собственноручно ранит Илая. После этого он забирает книгу и Солару.

По дороге Солара душит водителя машины, которая, потеряв управление, переворачивается. Вторую машину она подрывает гранатой. Карнеги не преследует Солару из-за ограниченного запаса топлива и со своей главной добычей, книгой, возвращается домой. Илай оказывается ещё жив, хотя рана серьёзна; Солара находит его, и они продолжают путешествие вместе.

Они доезжают до разрушенного Сан-Франциско, на лодке переправляются на остров Алькатрас. Живущие на острове сообщают, что у них есть печатный станок, в их библиотеке есть произведения Шекспира, почти все тома Британники, есть записи Моцарта и Вагнера, но нет Библии. Илай говорит, что он знает Библию наизусть, и просит принести всю бумагу, на которой можно писать.

Карнеги в это время открывает Библию Илая и обнаруживает, что она написана шрифтом Брайля. Приводят Клавдию и дают ей книгу, но она делает вид, что уже не помнит, как читать. Тем временем люди разносят бар Карнеги, а сам он обнаруживает, что ранение ноги, которое было получено в перестрелке с Илаем при попытке не дать ему уйти из города с Библией, привело к заражению, и у Карнеги начинается лихорадка.

Илай диктует текст Библии по памяти. После этого её печатают на печатном станке, и Библия занимает своё место в библиотеке. С завершением пути Библии заканчивается и путь Илая, он умирает, и его хоронят на острове. В финале показывают Солару, которая стоит у надгробного камня с именем Илая. Ей предлагают остаться на острове, но она направляется домой»[13].

Перед нами – тот же сюжет, что и во «Времени ведьм», но разворачивающейся на фоне послеапокалиптической эпохи в США. У главного героя тот же исход, что и у Бэймана, и также в его поездке ради сохранения книги у него объявляется спутница – но не ради апокрифа, а ради Библии, которая никому не поперек горла в полуразрушенных Штатах: ни Карнеги, который учуял, что это «оружие» (что называется, более чем ясная оговорка в кино), ни самому Илаю, ни жителям Алькатраса, которые заинтересованы в сохранении этой книги, цели чего в фильме не указываются: то ли для сохранения носителя библейского мировоззрения до лучших времен с дальнейшим его возрождением, то ли для наглядного показа разрушительного характера содержания, написанного в ней.

Но в отличии от «Книги Илая», вышедший год спустя в январе, как и кино про Библию, фильм «Время ведьм» в основном не удостоился положительных отзывов кинокритиков. Оно и понятно – деятели СМИ, выполняющие заказ «сверху» от заправил мировой политики, никак не ждали, что будет снято кино, обличающее Запад и криминально-историческое прошлое его существования и адресованное к настоящему, когда после срежиссированного теракта 11 сентября 2001 года Соединенные Штаты Америки совершают свой крестовый поход, сопряженный с антикоранической и антихристианской стратегиями. Но после появления подобного фильма хочется верить, что Запад преодолеет мировоззренческие заблуждения и что в дальнейшем деструктивные тенденции Голливуда, подконтрольного мировому олигархату, будут переломлены.

16.05.2017 – 03.06.2017

[1] http://zakonvremeni.ru/component/content/article/33-2-prioritet-xronologicheskij/31343-qmeri-poppinsq-i-dva-proekta-budushhego-v-sovetskom-kinematografe.html

[2] http://rustam-damirov.blogspot.ru/2017/02/blog-post_6.html и http://rustam-damirov.blogspot.ru/2017/03/blog-post_26.html

[3] https://www.razumei.ru/lib/article/2407

[4] https://www.razumei.ru/lib/article/2806

[5] https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BD%D0%B0

[6] https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0%B1%D0%BE%D1%80

[7] В том числе памятуя о следующих строках Корана: «И взяли Мы с них суровый завет. 154(155). И за то, что они нарушили их завет, и не веровали в знамения Аллаха, и избивали пророков без права, и говорили: "Сердца наши не обрезаны". (Нет! Аллах наложил печать на них за их неверие, и веруют они только мало), 155(156). и за их неверие, и за то, что они изрекли на Марйам великую ложь, 156(157). и за их слова: "Мы ведь убили Мессию, Ису, сына Марйам, посланника Аллаха" (а они не убили его и не распяли, но это только представилось им; и, поистине, те, которые разногласят об этом, - в сомнении о нем; нет у них об этом никакого знания, кроме следования за предложением. Они не убивали его, - наверное, (158). нет, Аллах вознес его к Себе: ведь Аллах велик, мудр!» (Коран, сура 4).

[8] Иначе бы вряд ли торгаш Хагамар продал им хвост осла в качестве реликвии.

[9] В этом-то и состоит разгадка цели создания иерархии католичества, ответвления исторически сложившегося библейского христианства, которую выразил Ф.М. Достоевский в «Легенде о Великом Инквизиторе» романа «Братья Карамазовы», когда великий инквизитор откровенничает с задержанным им Иисусом: «То, что имею сказать тебе, все тебе уже известно, я читаю это в глазах твоих. И я ли скрою от тебя тайну нашу? Может быть ты именно хочешь услышать ее из уст моих, слушай же: Мы не с тобой, а с ним (т.е. с дьяволом), вот наша тайна! Мы давно уже не с тобою, а с ним, уже восемь веков. Ровно восемь веков назад как мы взяли от него то, что ты с негодованием отверг, тот последний дар, который он предлагал тебе, показав тебе все царства земные; мы взяли от него Рим и меч Кесаря и объявили лишь себя царями земными, царями едиными, хотя и доныне не успели еще привести наше дело к полному окончанию».

[10] В противном случае, ознакомься бы безымянный священник с апокрифом, согласующимся с содержанием «Премудрости Соломона», и его наличие в инквизиторской службе было бы под вопросом. Видимо, разницей двух сюжетов в одном фильме его авторы пространно таким образом намекнули на тайное хранение не афишируемых апокрифов в различных церковных библиотеках: как ни странно, но копия апокрифа «Евангелие Мира Иисуса Христа от ученика Иоанна» на старославянском была найдена в библиотеке Габсбургов в Австрии, фигурируемой в фильме как основное место его действия – неслучайно в его начале показываются монахи-переписчики.

[11] Заметим, что периодически в ходе поездки к аббатству её участников сопровождают мысли о расправе над одержимой, от которой удерживает Фелсон: вначале Хагамар хватается за арбалет, в суеверном страхе встревоженный из-за смерти Экхарта, а затем и после его гибели за него же хватается сам Бэйман:

«Бэйман фон Бляйбрук: Отойди. Две жизни уже потеряно.

Дебельзак: Никто не скорбит об этом больше, чем я!

Бэйман фон Бляйбрук: Тогда отойди, или эта стрела будет твоей.

Дебельзак: Если мы сдадимся, значит, их жизни были отданы напрасно.

Бэйман фон Бляйбрук: Нет, не напрасно. Четыре жизни будут спасены.

Дебельзак: Что такое четыре жизни по сравнению с тысячами тех, кто погибнет, если эта чума не прекратится? Я знаю! Может, в твоем сердце и нет места для бога, Бэймен. Но в глубине моей души, я знаю, что он не оставит нас! Во имя господа!

Бэйман фон Бляйбрук: Ни один человек не пролил больше крови во имя господа, чем я. Милосердный бог не попросил бы такого от человека! (ср. отчаяние Левия Матвея из «Мастера и Маргариты» Булгакова)

Дебельзак: Но если ты убьешь ее, ты уже не сможешь винить бога. Только себя».

Тут, конечно, учитывая возможное словенское происхождение крестьянки, можно провести параллель с пресловутой постановкой вопросов нацистов, выраженной Гитлером в фильме Шахназарова «Белый тигр»: «Разве мы не осуществили потаенную мечту каждого европейского обывателя? Они всегда не любили евреев! Всю жизнь они боялись эту мрачную, угрюмую страну на Востоке... Я сказал: просто давайте решим эти две проблемы, решим их раз и навсегда...». Добавим к этому взращивание украинства как одержимой анти-России руками польских и австрийских идеологов русофобии. Однако ВОВ и последующая за ней капитуляция Третьего Рейха показали несостоятельность и ущербность нацизма, а его наследник Евросоюз, упорствующий в русофобии, уже получил проблемы, связанные с взращиванием ИГИЛ спецслужбами Запада и эффектом бумеранга от террора псевдо-исламских экстремистских группировок, и проблемы украинства, которое теряет постепенно свои ресурсы благодаря сверхрвению своих деятелей по разграблению страны от Карпат до Днепра. Если иметь в виду под словом «чума» ещё и эпидемию идеологического характера – распространение фашизма, то авторы фильма этим диалогом явно упреждают события по применению насилия Западом в отношении остального мира.

[12] В переводе с латинского «солнечная».

[13] https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B0_%D0%98%D0%BB%D0%B0%D1%8F

Источник