Блицкриг предательства: 22 июня: детальная анатомия трагедии

По материалам книг автора  – «22 июня. Блицкриг предательства: от истоков до кануна» и «22 июня: детальная анатомия предательства», Изд-во «Вече», М., 2012

Кровавая трагедия 22 июня 1941 г. была неминуемо неизбежна. Потому как была предрешена, что особенно печально. Однако трагедия произошла отнюдь не потому, что всему виной явилась Советская власть или Сталин.

Не потому, что советская разведка не смогла вскрыть замысел пресловутого «Плана Барбаросса», который правильней называть «Вариант Барбаросса». Это наглая и подлая ложь. Советская разведка (имея в виду все сообщество разведывательных служб СССР того времени) сделала все от нее зависящее, чтобы обеспечить как высшее политическое, так и высшее, а также местное военное командование всей необходимой разведывательной информацией. Этот потрясающий своей фантастической эффективностью подвиг давно оценен мировым разведывательным сообществом. Пора и нашим исследователям с максимальным пиететом и искренним уважением отнестись к нему. 

Не потому, что-де нацистские генералы, работали лучше да глубже думали, в чем пытался всех убедить Г.К. Жуков, а германский вермахт был не только силен, но и превосходил Красную Армию в стратегическом искусстве. Красная же Армия, напротив, была якобы обезглавлена, чуть ли не безоружна, а в области стратегии и тактики исходила из шапкозакидательских теорий, навязывавшихся высшему военному командованию якобы чуть ли не из Кремля. В этой потрясающей своей глупостью и наглостью лжи пытались всех убедить многие маршалы (особенно Жуков) и генералы, а также вся бесчисленная рать всевозможных толкователей их не в меру «мудрых» “воспоминаний и размышлений”. Правда, данное замечание не относится к Великому Полководцу, поистине Великому Маршалу Великой Победы, Подлинному Суворову Красной Армии – умнейшему, кристально честнейшему и благороднейшему Константину Константиновичу Рокоссовскому и его мемуарам.

Не потому, что якобы по вине Сталина, якобы верившего Гитлеру, советские войска якобы не были приведены в боевую готовность. Это просто варварски чудовищная клевета, которой маршалы и генералы пытались скрыть от народа истинную причину трагедии. Конкретные призывы быть в боевой готовности начались еще с 1 мая 1941года. А в последние четыре дня перед нападением, с санкции Сталина в войска были направлены две директивы о приведении войск прикрытия в полную боевую готовность. Увы, но генералы преступно не выполнили их. С учетом же директив, требовавших выполнить ряд действий в целях повышения боевой готовности войск Первого Стратегического эшелона, особенно его первого оперативного эшелона, директив по этим вопросам было двое больше. Увы, но командование на местах и их тоже преступно исполняло через пень-колоду.

Не потому, что Советский Союз якобы оказался не подготовленным к войне. Это просто чудовищно варварская ложь. Советское правительство и народы СССР сделали все возможное, чтобы Красная Армия была бы достойно оснащена, вооружена и обеспечена, как оружием и боеприпасами,  современной на тот период боевой техникой, так и материально-техническими запасами. Увы, но в силу ряда преступных действий командования более 80% все этого оборонного богатства было фактически умышлено «утрачено» и досталось агрессору. И, тем не менее, советский народ под руководством советского правительства во главе со Сталиным тысячекратно восстановил и еще более усилил оборонительный потенциал и мощь Красной Армии.

Не потому, что на состоянии мобилизационной и боевой готовности Красной Армии негативно сказались репрессии против командного состава РККА в 1937 -1938 гг. И уже тем более не потому, что якобы было уничтожено свыше 40 тысяч красных командиров, чего не было и в помине. Это дикая, одурманившая все общество чудовищно тупая, подлейшая ложь надоела уже до рвотного рефлекса.

По различным основаниям  - от политических до сугубо уголовных, а последних было больше всего, банальной смерти по старости и вследствие не совместимых с военной службой болезней, от чего, увы, никто не застрахован — из рядов РККА в период 1936-1940 гг. было уволено, но не уничтожено, 36 898 военнослужащих командно-начальствующего состава. Эта цифра была предана гласности еще при жизни Сталина. По тем же основаниям в указанный период к расстрелу были приговорены только 1634 военнослужащих – от маршалов до рядового, причем большая часть из них – сугубо по уголовным основаниям. К началу войны 15 тысяч из уволенных военнослужащих  командного состава были реабилитированы и восстановлены на военной службе. Апелляции же подали свыше 30 тысяч человек – как осужденных, так и просто уволенных (в их число попали и уволенные до1937 г.). Абсолютное большинство этих апелляций было удовлетворено в пользу их подавших. Большая часть их была удовлетворена, в том числе и без восстановления в армии.

Не потому, что Советский Союз якобы сам планировал напасть на Германию, да вот якобы маленько опоздал с нанесением превентивного удара и в результате стал жертвой гитлеровской агрессии. Сколько же можно пребывать в состоянии полного исторического безумия, веря в этот наркотический бред пьяной сивой кобылы?! Необходимо решительно избавиться от навязанного с Запада тупой версией подонка и предателя дурмана, за английские фунты стерлингов повторяющего гитлеровскую ложь. Впрочем, не менее необходимо избавиться и от дурмана версий и концепций «местного розлива» последователей этого негодяя.

Не потому, что Сталин якобы умышленно делал все для того, чтобы выставить СССР жертвой агрессии, подставив тем самым и армию, и народ, и государство под угрозу сгинуть в Небытии. Это вообще неандертальская глупость, проистекающая из глубинного, фактически физиологического непонимания политики СССР, прежде всего, Сталина в предвоенный период, особенно в последние два-три месяца.

Не потому, – как гласит одна из концепций, – что советская разведка с честью выполнила свой долг перед Родиной, а вот якобы маниакально подозрительный Сталин ей не поверил. Этого просто не было. Было требование постоянно проверять и перепроверять всю разведывательную информацию. Что нормально и естественно. Потому, что на кону стоял вопрос о будущем не столько СССР, сколько России, как единственной в мире единой трансконтинентальной державы, и, естественно, ее народов, прежде всего, великого русского народа как государство образующего народа и России, и СССР. И малейшее неправильное действие высшего руководства государства могло привести к непоправимо катастрофическим последствиям.

Не потому, что, как гласит другая концепция, советская разведка ошиблась в определении сроков нападения. И уж тем более не потому, что-де советская разведка (подразумевая под этим термином все сообщество разведывательных служб СССР того времени) так и не смогла точно установить дату нападения. Все это просто бессовестная, наглая, подлая ложь, оскорбляющая честь и достоинство всех без исключения славных бойцов невидимого фронта того периода и их верных помощников. О том, что нападение произойдет примерно через два года, советская разведка установила еще в середине июня 1939 года. Найдите еще одну разведку в мире, которая за два года до нападения, смогла бы установить подобный факт?!

С июня1940 г. советская разведка уже зафиксировала кардинальный поворот в военной политике Гитлера в сторону Востока. С конца лета 1940 года она начала фиксировать массированные переброски германских войск к советским границам и их подготовку к будущему нападению. В самом конце декабря1940 г. советская разведка уже установила, что от резко усилившейся к тому моменту агрессивной риторики Гитлер и германское военное командование перешли к практическому планированию агрессии и конкретной подготовке к нападению. В конце марта1941 г. советская военная разведка сделала потрясающий своей точностью, но трагически подтвердившийся вывод о том, когда произойдет нападение. Проще говоря, были точно установлены как конкретный период времени, в течение которого произойдет нападение, так и специфические обстоятельства, на фоне которых произойдет агрессия. Не случайно, что именно этот вывод военной разведки в отечественной историографии подвергнут самым подлым, самым гнусным, самым клеветническим нападкам.

В мае1941 г. советская разведка смогла установить точку отсчета германским командованием времени «Х», справедливо расценив это как начало финишного этапа подготовки к агрессии. Высшее советское руководство, к слову сказать, заняло точно такую же позицию, о чем заблаговременно, еще в середине последней декады  мая предупредило высшее военное командование и дало соответствующие указания.

Наконец, вопреки всем дезинформационным шумам, приведшим к тому, что к концу первой декады июня 1941 г. набралось более полутора десятка «дат нападения», в период с 11 по 21 июня включительно, советская разведка 47 раз смогла установить либо относительно точно, либо же абсолютно точно дату нападения, и даже час ее начала. И войска были предупреждены об этом еще 18 июня. Раньше 11 июня установить эту дату было невозможно в силу того обстоятельства, что само германское верховное командование указало эту дату в письменной форме только 10 июня.

Если схематично, но чуть более подробно подвести итог самому главному в тогдашних достижениях советских разведывательных служб, то в первую очередь следует отметить следующее. Советская разведка (как сообщество разведывательных служб того времени) своевременно, в том числе и заблаговременно:

1. Зафиксировала поворот военного планирования Гитлера на разработку плана нападения на СССР – чуть более чем за год до нападения. Фактически это произошло даже до того, как Гитлер официально отдал приказ о начале разработки плана нападения на СССР. Этот приказ был отдан 20 (по другим данным – 21-го) июля, а первый сигнал конкретно на эту тему по каналам советской разведки прошел уже 5 июня 1940 г. Хотя если строго принципиально, то о том, что это произойдет, советская разведка знала еще в мае-июне 1939 года.

2. Вскрыла подготовку к началу сосредоточения войск вермахта у советских границ. Уже 26 июня 1940 г.было известно о приказе германскому министерству путей сообщения подготовить к концу 1940 г. план перевозки войск с Запада на Восток. И когда этот график был утвержден Гитлером как неотъемлемая часть системы мероприятий по подготовке к агрессии в соответствии с Директивой № 21 от 18.XII.1940 г. (план «Вариант Барбаросса»), то благодаря усилиям все той же берлинской резидентуры НКВД СССР этот график попал в Москву.

3. Вскрыла начало фактической переброски войск вермахта к советским границам и постоянно отслеживала этот процесс. На протяжении всего последнего года перед войной, все советские разведывательные службы в силу своих возможностей тщательно фиксировали эти перевозки. Ввиду своих специфических особенностей, особую роль здесь играла подчинявшаяся Лаврентию Павловичу Берия разведка пограничных войск, которая систематически обеспечивала и военную разведку, и Генеральный штаб данными о перевозках и передислокациях соединений и частей вермахта в приграничной с СССР зоне. В настоящее время опубликовано огромное количество документов разведки пограничных войск, и любой читатель может лично убедиться в этом. В том числе и в том, что эти документы направлялись не только Сталину и Молотову, но и наркому обороны Тимошенко, и начальнику Генерального штаба Жукову, а также другим заинтересованным адресатам, среди которых было полевое армейское командование в зоне ответственности того или иного пограничного отряда. Кроме того, данные разведки пограничных войск постоянно включались в разведывательные сводки ГРУ и разведывательных отделов штабов приграничных военных округов.

4. Установила факт принятия Гитлером плана агрессии, правда, без определения его названия и тем более без документального подтверждения.

29 декабря 1940 г. резидент ГРУ в Берлине, полковник Н.Д.Скорняков (оперативный псевдоним «Метеор») сообщил в Москву, что ценный агент ГРУ «Альта» проинформировала о том, что по данным находящегося у нее на связи агента «Ариец»,Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР. «Ариец» сослался на хорошо информированные военные круги Третьего рейха. Естественно, что был отдан приказ в срочном порядке уточнить информацию и проверить. Первичная информация была направлена Сталину, Молотову, Тимошенко и Мерецкову (тогда начальник ГШ).

Специальный исторический комментарий. Невозможно оставить без внимания необходимость не разоблачения, а приведения в соответствие с реалиями того времени одного, постоянно присутствующего во многих исследования убеждения. Речь идет о навязанной со времен пресловутого Хрущева точке зрения о том, что-де первым об этом плане в конце декабря 1940 г. сообщил именно Р.Зорге. Увы, это не так. Вот текст того сообщения Р.Зорге от 28 декабря 1940 г.: «Каждый новый человек, прибывающий из Германии в Японию, рассказывает, что немцы имеют около 80 дивизий на восточной границе, включая Румынию, с целью воздействия на политику СССР. В случае, если СССР начнет развивать активность против интересов Германии, как это уже имело место в Прибалтике, немцы смогут оккупировать территорию по линии Харьков, Москва, Ленинград. Немцы не хотят этого, но прибегнут к этому средству, если будут принуждены на это поведением СССР. Немцы хорошо знают, что СССР не может рисковать этим, так как лидерам СССР, особенно после финской кампании, хорошо известно, что Красная Армия нуждается, по меньшей мере, иметь 20 лет для того, чтобы стать современной армией, подобно немецкой. Это мнение, по заявлению многих, разделяется генералом Кёстрингом в Москве и является мнением человека нового ВАТ Германии в Токио, который был в СССР неоднократно. Новый ВАТ в Токио заявил мне, что цифра 80 дивизий несколько, видимо, преувеличена»[1].

Как видите, в процитированном документе нет прямого упоминания о том, что Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР, как то имело место в сообщении «Альты». То, что сообщил Р. Зорге, с одной стороны – ценная информация. Ведь упоминаются фактически наиболее вероятные направления главных ударов – Харьков (тут надо понимать, что, скорее всего, речь должна идти об Украинском направлении в целом), Москва и Ленинград. Сообщается также ориентировочное количество немецких дивизий, сосредоточенных на восточной границе Германии. Однако с другой стороны – в этом сообщении есть и дезинформация. Дело в том, что возможные агрессивные действия Германии представлены на перспективу как всего лишь вынужденная ответная мера на возможно «плохое поведение» Советского Союза. Между тем, давным-давно превосходно доказано, в том числе и в ходе Нюрнбергского процесса, что это была всего лишь дезинформационная уловка Гитлера. Войну против СССР он готовил сознательно, сознательно же намереваясь уничтожить Советский Союз как оплот большевизма, в том числе Россию как оплот славянства. Проще говоря, готовил войну сугубо агрессивную. Кроме того, прекрасно известно, что вплоть до нападения супостаты без устали завывали, что Советский Союз ни так, ни сяк не дает ни малейшего повода обвинить его в каких бы то ни было агрессивных намерениях или действиях против Германии. Даже последняя перед войной обобщенная сводка Абвера № 5 от 13 июня 1941 г.о приготовлениях советских войск к отражению агрессии, четко свидетельствует о том, что по всей линии границы германская военная разведка зафиксировала оборонительные мероприятия и действия. И даже вывод был точно такого же характера. Несмотря на определенное усиление группировки советских войск на границе, аналитики Абвера указали, что «в основном, как и прежде, ожидаются оборонительные действия»[2].Правда, это то, что полевые сотрудники Абвера смогли зафиксировать, в основном визуально. А вот о подлинных замыслах советского командования они не знали, но всего лишь могли догадываться. Об этом, судя по всему, знало высшее руководство Абвера и узкий круг высшего германского командования.

Если говорить принципиально, то упомянутая выше информация «Арийца» едва ли стала для Сталина чем-то абсолютно неожиданным. Во-первых, потому, что уже с лета 1940 г. разведка доносила о реальной возможности в грядущем недалеком будущем нападения Германии на Советский Союз. Ведь признаки резкого нарастания угрозы нападения фиксировались уже с лета 1940 г. Во-вторых, 18 декабря 1940 г., то есть в тот самый день, когда Гитлер подписал пресловутую директиву № 21 («план Барбаросса»), резидентура НКВД СССР зафиксировала следующий факт. В этот день Гитлер  выступил перед пятью тысячами выпускников военных училищ рейха с пространной, но резко антисоветской речью. Он, в частности, крайне резко высказался против «несправедливости, существующей на земле, когда 60 млн. великороссов владеют 1/6 частью земного шара»»», а около 90 млн. немцев ютятся на клочке земли» и призвал молодых офицеров к устранению этой «несправедливости».[3] И хотя в Германии эта речь Гитлера не была напечатана, резидентура, тем не менее, зафиксировала и сам факт, и суть речи фюрера, о чем и сообщила в Москву. Публично высказанные Гитлером пассажи в переводе на нормальный язык – без разницы, хоть немецкий, хоть русский – означали, что фюрер призвал молодых офицеров к войне на уничтожение против Советского Союза.

После визита Молотова в Берлин, по итогам которого Сталин сделал однозначный вывод о необходимости всемерного интенсифицированного усиления подготовки к отпору грядущей агрессии Германии. Да, в общем-то, к такому выводу он пришел еще осенью 1939 г. и прямо казал об этом советскому полпреду в Швеции А.М. Коллонтай, что она и зафиксировала в своем личном дневнике. В сущности, по итогам визита Молотова Сталин всего лишь укрепился в таком выводе. Так что подобное сообщение «Альты» и «Арийца» вряд ли удивило Иосифа Виссарионовича. Тем более что также 18 декабря1940 г.поступила телеграмма полномочного представителя СССР в Великобритании И.М.Майского в НКИД СССР следующего содержания:

«18 декабря 1940 г. Немедленно. Строго секретно.

1. Из чешских источников сообщают как вполне достоверную информацию следующее: 29 ноября Кейтель выступал в Берлине на собрании высшего командного состава германской армии (начальники корпусов и дивизий, генштаба и прочие) и сделал ряд важных сообщений и разъяснений. Прежде всего, он коснулся визита т. Молотова в Берлин, с удовлетворением констатировав, что СССР продолжает сохранять нейтралитет и что таким образом Германии с Востока не угрожает опасность, но затем в чрезвычайно резких выражениях  заявил, что по большим вопросам политики “с русскими очень трудно разговаривать”, что “русские слишком отсталы и некультурны” и что в силу этого они в таких вопросах “ничего не понимают ”. Кейтель дал при этом явно понять, что фюрер очень недоволен нежеланием “русских” вести разговоры о “новом порядке в Европе и вообще о разделе мира на сферы влияния”…

…4. Кейтель говорил также, что немцы подготавливают к весне 1941 года сокрушительный удар против Англии, ибо без разгрома последней не может быть ни победы, ни конца войны. После этого Германия сможет заняться другими проблемами, в частности, возможно дальше на Восток оттеснить СССР. Майский»[4].

Учитывая генеральный лейтмотив содержания разведывательной информации о Германии за предшествовавшие упомянутым сообщениям резидентур ГРУ, НКВД и Майского месяцы – Гитлер стал активно готовиться к нападению на Советский Союз, – то в принципе информация ГРУ от 29 декабря 1940 отличалась новизной лишь в одном. А именно в том, что фюрер отдал конкретный приказ о конкретной же подготовке к войне с СССР на основе какого-то конкретного плана нападения. Проще говоря, сие однозначно показывало, что стремительно возраставшая угроза нападения перешла в стадию конкретного военного планирования и подготовки нападения. Если еще проще, то с этого момента перед разведкой встали крайне нелегкие по своему решению вопросы срочного вскрытия и установления сути стратегического замысла германского командования и мероприятий по подготовке  нападения на Советский Союз.

Под «чешскими источниками» Майский подразумевал (а в Москве абсолютно точно это поняли) непосредственно президента Чехословакии в эмиграции Э.Бенеша, который к этому времени уже обосновался в Лондоне и установил дружески-деловые отношения с советским полпредством и лично с Майским. К тому же следует иметь в виду, что отношения Бенеша с советским представителем были настолько тесными, что однажды даже Черчилль выразил Бенешу свое недовольство по этому поводу.[5]

Бенеш же еще с довоенных времен имел неплохие деловые отношения со Сталиным, который, не обращая особого внимания на всевозможные выкрутасы Бенеша, все-таки поддерживал с ним конфиденциальные отношения и даже снабдил (под расписку) его очень солидной по тем временам суммой в долларах для жизни в эмиграции.

Будучи многоопытным политиком, прошедшим через тернии всевозможных подлых закулисных интриг, Бенеш прекрасно понимал, что единственное государство, которое может остановить и разгромить нацизм – это Советский Союз. Не говоря уже о том, что он понимал также и то, что возрождение (им же подло преданной) Чехословакии возможно только в результате разгрома гитлеровской Германии. Именно поэтому он и поддерживал тесные конфиденциальные связи с советским полпредом, а через него – со Сталиным.

В данном случае Э.Бенеш действовал в соответствии с секретным соглашением от 16 мая1935 г. об обмене разведывательной информацией по Германии. Оно было подписано между чехословацкой и советской разведками в рамках советско-чехословацкого договора от 16 мая 1935 года о взаимопомощи в отражении агрессии. До оккупации Чехословакии Третьим рейхом советско-чехословацкое сотрудничество по линии разведки успешно развивалось к полному удовлетворению обеих сторон. Естественно, что поскольку никто не отменял и даже не дезавуировал упомянутое соглашение, обмен информацией продолжался и после того, как руководство Чехословакии оказалось в эмиграции в Лондоне.

Что же до источников самого Э.Бенеша, то это, прежде всего, чехословацкая военная разведка и ее глава генерал Франтишек Моравец, который еще до оккупации гитлеровцами Праги был вывезен английской разведкой вместе со своими архивами и сотрудниками в Лондон. В Абвере у Ф.Моравца имелся ценнейший, прекрасно информированный о многих тайнах Третьего рейха агент – А-54, он же подполковник,  впоследствии полковник Абвера Пауль Тюммель. Советская разведка знала о нем, неоднократно получала от чехословацких коллег его информацию, которая всегда отличалась достоверностью, секретностью и актуальностью. До 22 июня 1941 г. П.Тюммель имел возможность выйти на связь с советской разведкой в Праге, чем и пользовался.

5. Установила основные положения плана нападения, хотя и без документального подтверждения и выяснения названия плана агрессии. В этой связи необходимо отметить, что решение этой задачи осуществлялось:

5. 1.Непосредственным добыванием информации о сути основных положений плана агрессии собственными силами, главным образом через агентуру, действовавшую в Германии и на территории  ее ближайших союзников.

5. 2.Получением разведывательной информации от США, Англии и чехословацкого правительства в эмиграции по официальным каналам.

В исторических исследованиях о войне в последнее время получила распространение точка зрения, что-де Москва не располагала текстом Директивы № 21 «Операция Барбаросса» даже в пересказе. Причем с особым нажимом на то обстоятельство, что им, мол, располагала американская разведка, но не поделилась с Москвой[6].

Американская разведка – хотя ни ЦРУ, ни даже его предшественника – Управления стратегических служб тогда еще не было – действительно располагала и устной, и документальной информацией на этот счет. В том числе и копией одного из первых вариантов директивы № 21 «план Барбаросса». Добывший эту информацию через свои связи в правительственных и военных кругах Германии коммерческий атташе посольства США в Берлине Сэм Эдисон Вудс первые данные на этот счет получил еще в августе 1940 года. Затем уточненную информацию в ноябре1940 г. и в конце декабря1940 г. точные данные. В январе1941 г. С. Вудс направил эту информацию в Вашингтон президенту Рузвельту, который, ввиду ее особой важности потребовал особо тщательной проверки.

Исторический штрих. Небезынтересно отметить в этой связи, что никому – ни в США, ни в целом на Западе, ни в СССР, ни теперь в России – ив голову-то не приходит хотя бы и в ретроспективе, но попенять Рузвельту за его подозрительное отношение к подобной информации, проще говоря, за первоначальное недоверие к ней. И правильно, что и в голову-то не приходит. Потому, что Рузвельт сделал то, что и должен был сделать государственный муж высшего уровня – потребовал  тщательной проверки и перепроверки такой информации. Но почему же тогда все стремятся попенять за это Сталину? Ведь на него, в отличие от Рузвельта, ежедневно обрушивался в буквальном смысле шквал тревожной информации, каждая из которых требовала адекватной военно-политической реакции, последствия которой могли быть и негативными, в том числе даже и непоправимо негативными. А Сталин постоянно и принципиально стремился избежать этого елико то было возможно. Потому и требовал постоянно проверять и перепроверять всю разведывательную информацию, которую, к тому же и сам пытался тщательно проанализировать с различных точек зрения. За что же его укорять и тем более критиковать?

В течение января-февраля1941 г. американская разведка была занята именно этим. К этому времени Сэм Вудс через своего информатора получил и копию документа, и детали плана наступления вермахта по трем главным направлениям ударов вермахта, а также сообщил, что все приготовления должны быть осуществлены весной1941 г.

Историческая справка. Информатор Вудса имел возможность получать сверхсекретные сведения, оглашаемые на закрытых военных конференциях и совещаниях, где обсуждался план агрессии. В англоязычной литературе называется имя информатора С.Вудса – Эрвин Респондек. Э.Респондек – бывший министр финансов Веймарской Германии догитлеровского периода. Бывший депутат рейхстага от партии «Центр».  Был связан с представителями антигитлеровски настроенной части германского генералитета, от которых и узнал о принятом Гитлером плане нападения на СССР, а затем передал эту информацию С.Вудсу[7].

Однако не меньше прав на существование имеет и версия о том, что информатором Сэма Вудса был также и оберштурмбанфюрер СС Рейнхард Шпитци. По происхождению австриец, выходец из семьи профессора-наставника последнего австрийского императора Карла. С 1931 г. член НСДАП. Участвовал в попытке нацистского переворота в Австрии в1934 г., причастен к убийству ее канцлера Дольфуса. После провала переворота бежал в Германию, где вступил в СС и стал сотрудником Бюро Риббентропа — одного из ведущих подразделений центрального аппарата НСДАП, занимавшегося вопросами внешней политики. Когда Й. Риббентропа назначили послом Германии в Англии, Р. Шпитци стал его личным секретарем. В этом качестве Р. Шпитци являлся участником ряда крупнейших дипломатических акций Третьего рейха, в том числе и Мюнхенского сговора Запада с Гитлером. Из-за неприязненного отношения к нему жены Риббентропа, Шпитци вынужден был в1938 г. покинуть своего патрона (во всяком случае он всегда объяснял это именно так). С того же времени являлся сотрудником военной разведки Третьего рейха и выполнял личные конфиденциальные поручения шефа Абвера адмирала Канариса, оставаясь при этом сотрудником разведки СС. После ухода от Риббентропа по протекции бригаде фюрера СС Веезенмайера Шпитци был устроен на работу в Бюро личного друга Риббентропа — Генри Манна. Г.Манн являлся представителем одного из крупнейших концернов США «Интернэшнл Телеграф энд Телефон» (ИТТ) в Берлине (одновременно Г. Манн представлял в Германии интересы ряда других крупных американских фирм). Р. Шпитци свободно владел английским, французским и итальянским языками. Учитывая весьма специфическую служебную биографию в Третьем рейхе и принимая во внимание патронаж высокопоставленных членов СС, Шпитци несомненно представлял серьезный интерес для разведки любого крупного государства, США в том числе. И едва ли действовавшие в те времена в основном под коммерческими прикрытиями американцы не обратили внимания на такой внезапно свалившийся им на голову ценный «подарок». Почти категорическая уверенность в этом предстает еще более обоснованной, если учесть то обстоятельство, что концерн ИТТ отродясь отличался (и отличается!) ярко выраженной склонностью к разведывательной деятельности и всегда был связан с американскими спецслужбами. Прежде всего это было обусловлено реальной возможностью ИТТ контролировать телеграфную переписку и телефонные разговоры, в том числе международного характера. Да и основа для вербовки и даже «флаг» вербовки в этом случае были, что называется, едва ли не идеальными: американцы более всего склонны использовать материальную, особенно же финансовую заинтересованность при вербовках агентуры, а в качестве «флага» вербовки — информационные потребности какой-либо крупной фирмы или банка. Все это, подчеркиваю, чуть ли не идеально вырисовывалось в случае с Р. Шпитци, когда по протекции бригадефюрера СС Веезенмайера он поступил на работу в Бюро Г. Манна. К тому же следует иметь в виду, что Р. Шпитци был австрийцем, а следовательно, не должен был испытывать каких-либо способных мучить совесть «истинного арийца» терзаний насчет предательства интересов Германии, тем более что и по характеру-то он был весьма ушлый. Так что работать с ним Сэму Вудсу было весьма с руки, ибо сам он являлся коммерческим атташе. Однако, судя по всему, вербовку Р. Шпитци осуществлял явно не он - дело в том, что С. Вудс не знал своего информатора в лицо, что для вербовщика исключается по определению. Его информатор никогда не вступал с ним в беседы, их встречи всегда носили заранее оговоренный по графику характер, являлись моментальными, то есть происходил мгновенный обмен свернутыми в мини-трубочку сообщениями. К тому же такие встречи происходили в темных помещениях (как правило, в кинозалах во время сеансов), что по совокупности признаков с головой выдает то обстоятельство, что информатор сам был весьма опытным разведчиком, особо заботившимся о своей личной безопасности. То есть все складывается именно к тому, чтобы идентифицировать информатора С. Вудса в первую очередь именно с Р. Шпитци. При его-то связях в верхнем эшелоне власти нацистской Германии, особенно в руководстве СС, и обусловленной этим личной информированности о делах в рейхе и политике его высшего руководств добыть ту информацию, которая оказалась в руках С. Вудса, не представляло особого труда. К тому же Р. Шпитци хорошо знал и ценил рейхсфюрер СС Г. Гиммлер.

Для сравнения: занимавшие куда более низкое положение в иерархии Третьего рейха агенты советской военной разведки «Альта», «Ариец», разведки НКГБ - «Корсиканец», «Старшина» и другие практически одновременно добыли аналогичную информацию.

В пользу вывода о Шпитци как об информаторе Вудса говорит, хотя и косвенно, также следующий факт. Последняя информация Вудса о плане «Барбаросса» поступила в Вашингтон накануне 20 марта 1941 г., ибо 20-го она уже была передана советскому послу К. Уманскому. Далее идет обрыв связи, затем, в конце 1941 г., и США вступили в войну, что окончательно развело Вудса с его информатором. Дело в том, что весной 1941 г. Шпитци сломал ногу и весьма долго - полгода — лечился. Чем не причина для внезапного прерывания связи?! Особенно если учесть, что связь-то у них была по большей части односторонней. Информатор сам вызывал С. Вудса на срочные встречи, а их срочность, судя по опубликованным, хотя и очень скудным данным, была обусловлена жесткой ориентацией информатора на особо важную информацию стратегического характера. А статус Р. Шпитци и его возможности оправдывали такую ориентацию.[8]

Убедившись в достоверности добытой С. Вудсом информации, Рузвельт распорядился ознакомить с ней советского посла в Вашингтоне К. Уманского. Это было осуществлено 1-го марта 1941 г. По указанию госсекретаря Корделла Хэлла его заместитель – СэмнерУэллес – передал эти материалы полпреду СССР в США К.Уманскому. Причем, и это очень важно отметить, с указанием источника[9]. Одновременно и в тот же день 1-го марта эта же информация была направлена американскому послу в Москве Лоуренсу Стейнхарду (иногда пишут Штейнгарт) для передачи тогдашнему главе советского правительства В.М.Молотову. Естественно, что советский полпред, который одновременно являлся в тот период еще и главным резидентом советской внешней разведки в США, немедленно передал эту информацию в Москву.

Историческая справка. К глубокому сожалению, доступным оказался  не весь текст телеграммы Уманского, а всего лишь некоторая, увы, не самая важная ее часть. Правда, из приводимого ниже текста видно, что Уманский получил информацию от американского правительства, но каково ее содержание в изложение самого Уманского – пока остается неизвестным. Тем не менее, в целях хотя бы минимального  подтверждения самого упомянутого факта передачи информации, полагал бы целесообразным привести то, что удалось найти.

ИЗ ТЕЛЕГРАММЫ ПОЛПРЕДА СССР В США К.А.УМАНСКОГО НАРКОМУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР В.М.МОЛОТОВУ. 1 марта 1941 г.:  «…Уэллес сделал мне следующее заявление, предупредив, что Штейнгардту поручено заявить то же Вам: по конфиденциальным сведениям, имеющимся в распоряжении Американского правительства и в аутентичности которых у Американского правительства нет ни малейшего сомнения, германские военные планы заключаются в том, что после достижения победы над Англией, несмотря на поддержку последней Соединенными Штатами, напасть на СССР, причем планы этого нападения разработаны германским командованием во всех деталях. Американское правительство учитывает, что Советское правительство, возможно, отнесется к этой информации с недоверием и будет рассматривать ее как пропаганду, интригу или неправду. Однако Ам[ериканское] правительство подчеркивает, что располагает неподлежащими сомнению доказательствами правдивости этой информации, которую оно передает Советскому правительству лишь потому, что считает, что те страны, которые отстаивают свою целостность и независимость перед лицом германских планов неограниченной агрессии, имеют моральное право на получение подобной информации и дружественное предупреждение. Для того, чтобы уменьшить возможные сомнения Советского правительства, он, Уэллес, добавляет, что информация не исходит из английских источников. Ответил Уэллесу, что сообщу Молотову о факте передачи мне этой информации, которая действительно, насколько я лично могу судить, не укладывается в общеизвестную картину международного положения. Независимо от нынешнего характера советско-германских отношений и даже если теоретически допустить, что кто-либо в Германии лелеет подобные планы, мне лично кажется, что Германское правительство не может не понимать обреченности таких планов, ввиду высокой оборонной мощи СССР, стратегические позиции и экономическая сила которого так значительно укрепились за последние годы, а в частности со времени начала нынешней войны. Я не имею права подвергать эту информацию той суровой оценке, которую он, Уэллес, оправдывал, но, естественно, приходят на память аналогичные  утверждения и информации, циркулировавшие с тенденциозными целями до и после Мюнхена, что лишь привело к просчетам ряда правительств, внушавших себе мысль, что СССР может стать объектом безнаказанной агрессии. Но, конечно, я могу лишь поблагодарить за сообщение конфиденциальной информации Ам[ериканского] пра[вительства] и передам Молотову о мотивах, побудивших Американское правительство поделиться с нами этой информацией. Уэллес стал снова подчеркивать, что информация авторитетная и такого характера, что в ней невозможно сомневаться [...]».[10]

В связи с тем, что по указанию Москвы Уманский запросил новые данные по этому вопросу, 20 марта1941 г. С.Уэллес не только еще раз подтвердил ранее переданную информацию, но и значительно расширил ее, так к тому времени Сэм Вудс прислал в Вашингтон дополнительные сведения.

К слову сказать, аналогичная информация была послана 29 марта1941 г. и премьер-министру Великобритании У.Черчиллю. А днем ранее – 28 марта1941 г. – криптографы Правительственной школы кодов и шифров в Блетчли (Служба радиоперехвата и дешифрования в Блетчли), «расколов»,  наконец-то,  военные и дипломатические шифры Третьего рейха смогли получить первые надежные данные о подготовке нападения Германии. 29 марта глава МИ-6 Стюарт Мензис передал эти первые данные У.Черчиллю. То есть для Черчилля получилось хотя и случайное, но действительно знаменательное совпадение информации собственных спецслужб и данных американцев.

Особую пикантность этому факту придает то обстоятельство, что свидетелями этого совпадения стал не только премьер-министр Великобритании, но и Сталин, а вместе с ним также и Молотов, Берия, Меркулов, Тимошенко и Жуков. Дело в том, что с января 1941 г., наконец-то, был восстановлен контакт с Джоном Кернкроссом (оперативный псевдоним «Мольер») – одним из членов великолепной «кембриджской пятерки» блестящих агентов советской внешней разведки. Джон Кернкросс с июня 1940 г. работал личным секретарем лорда Хэнки, который в кабинете У.Черчилля «вел работу по линии секретных служб и был председателем десятка комиссий, которые занимались вопросами, обороны, безопасности, научных исследований и др.  … К Хэнки поступали материалы из кабинета министров, спецслужб, научно-исследовательских организаций и других важных учреждений. Все они аккумулировались у Кернкросса. От Кернкросса были получены переписка МИД с посольствами, еженедельные доклады английской разведки кабинету, протоколы заседаний военного кабинета, доклады начальника генштаба, материалы по экономической разведке и другие важные секретные документы. С января по май 1941 года от источника было получено большое количество число материалов, которое свидетельствовало о подготовке  фашистской Германии к нападению на Советский Союз».[11] Как первые надежные данные о подготовке нападения Германии на Советский Союз, так и последующие сведения аналогичного характера, в обязательном порядке направлялись лорду Хэнки и аккумулировались у Кернкросса.

Ну а далее они передавались агентом своему куратору из лондонской резидентуры НКГБ СССР. Объемы передаваемых Дж.Кернкроссом документов и информации  были исключительны – в среднем до 60 фотопленок направлялось в Центр каждой почтой. Не отставали и другие члены прославленной пятерки – легендарные Ким Филби, Антони Блант, Гай Бёрджесс, Дональд Маклин. Их информация также имела колоссальное значение.

Бесценная информация о планах немецкого командования поступала и от другого агента из числа великолепной «кембриджской пятерки» – Дональда Маклина. «В первой половине 1941 года Маклин информировал Москву о подготовке Гитлера к нападению на СССР. Среди документов этого периода необходимо отметить полученную от источника сводку министерства экономической войны Англии, подготовленную для доклада военному кабинету, о неминуемом нападении немцев на СССР. В сводке приводились  данные о военных приготовлениях Германии на востоке и ее оперативных планах по разгрому Красной Армии».[12]

Чтобы вклад Кернкросса и Маклина в обеспечение СССР разведывательной информацией высшего класса был бы более понятен, необходимо небольшое уточнение.

24 марта 1941 г. британская разведка получила из Швеции сообщение о том, что немцы отложили вторжение на Британские острова и решили «молниеносно атаковать Россию и оккупировать ее вплоть до Урала». В сообщении детально излагался план операции против СССР на трех главных направлениях, назывались три конкретные ударные группировки германских войск под командованием фельдмаршалов фон Бока, фон Рунштедта и фон Листа. Эту информацию Лондон не передал Москве.[13] Однако она прошла через руки Кернкросса и Маклина и потому попала в Москву. И то обстоятельство, что Лондон ни в каком виде не передал эту информацию Москве и даже не пытался сделать этого, сыграло положительную роль.

Специальная справка. Здесь следует иметь в виду, что советская разведка располагала уникальной возможностью для контроля и проверки этой информации. Она располагала  агентом по фамилии Нюблад в шведской службе радиоразведки. В 1994 г. шведы сами предали гласности эту историю. Все, что шведы тогда читали в немецких радиограммах, а затем передавали в Лондон, читали также и в Москве, нередко даже раньше, чем руководство Швеции или Англии, и, как правило, одновременно с ними. Не говоря уже о том, что эти данные позволяли советской радиоразведке самостоятельно раскалывать немецкие коды и знать как о планах немцев, так и об их уровне осведомленности о советских войсках.[14]

Так что едва ли у двух основных разведывательных служб СССР и тем более у Сталина могли остаться какие-либо сомнения в достоверности и объективности информации заокеанских буржуинов. Хотя на первых порах они возникли вполне естественным образом. Ведь для Москвы не было секретом, что правящие круги США в целом приветствуют идею нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, и, соответственно, при такой-то позиции чего ради буржуины так забеспокоились о Стране Советов. Но поскольку информация американцев и англичан совпадала с информацией советских разведывательных служб, которой к тому моменту накопилось немало, то, естественно, она была взята в расчет и учтена должным образом.

Достоверные данные о плане Гитлера по нападению на СССР, о главных направлениях наступления вермахта (на Ленинград, Москву и Киев), которое будет осуществлено силами примерно 155 дивизий, во второй половине апреля месяца 1941 г. передал в Москву и чехословацкий президент Э. Бенеш. Эта информация была получена в конце марта — начале апреля 1941 г. от ценнейшего агента чехословацкой военной разведки А-54 – Пауля Тюммеля.[15] Передача в Москву была осуществлена в рамках упомянутого выше секретного соглашения о сотрудничестве между разведками двух стран от 1935 года. Одновременно эту же информацию Э.Бенеш и Ф.Моравец передали У.Черчиллю и в МИ-6. А 19 апреля1941 г. они продублировали ее. В результате получилось, что окружным путем, через Дж.Кернкросса, у которого, в виду его специфических служебных обязанностей, оседала вся подобная информация, она в порядке дублирования попала также и в Москву.

Не следует также забывать, что в непосредственном окружении самого Э.Бенеша находились агенты советской внешней разведки Яромир Смутный и Людмила Каспарикова. Так что канал для проверки информации Бенеша на предмет достоверности и полноты ее передачи в Москву не только существовал, но и использовался.  Информация ушла в Москву и по этим каналам.

Информация чехословацкой военной разведки по Германии, которую передавал Ф. Моравецуже с 16 марта 1939 г. находясь в оперативном контакте с советским военным атташе в Лондоне, всегда докладывалась наркому обороны СССР С.К.Тимошенко (и его заместителям-начальникам ГШ Мерецкову и Жукову), который по этому поводу вспоминал: «Донесения нашего военного атташе в Лондоне я получал всегда сразу же, как только они  поступали. Были там и данные, которые передавала нам чехословацкая разведывательная служба. Без всякого преувеличения должен сказать, что некоторые из них казались невероятными и даже провокационными. Однако наша проверка этих сообщений и время показали, что в большинстве случаев речь шла о правдивой и удивительно точной информации».[16] Естественно, что после проверки эта информация докладывалась и Сталину.

Наряду с чехословацкой военной разведкой активную разведывательную деятельность против Третьего рейха вела также и польская военная разведка. Это была не менее сильная спецслужба, чем чехословацкая. Польская военная разведка имела отличные агентурные позиции на оккупированной немцами части Польши, а также в других странах Европы, благодаря чему была прекрасно осведомлена о плане гитлеровской Германии по нападению на Советский Союз.

Несмотря на то, что до начала войны Советский Союз не сотрудничал с польским правительством в эмиграции и его структурами, тем не менее, внутри этого правительства у советской внешней разведки были сильные агентурные позиции. Прежде всего, это министр польского эмигрантского правительства в Лондоне «Генрих», а также «Садовник», который являлся одним из наиболее информированных членов правительства.[17] Оба поставляли очень серьезную информацию. Так что информация о плане нападения поступала и по этому каналу.

Кроме того, ГРУ внедрило своего агента в находившийся в эмиграции в Лондоне аппарат главнокомандования «СВБ» [18], в котором имелся разведывательный центр главы  польского эмигрантского правительства в Лондоне В. Сикорского. РЦ Сикорского вел активную разведывательную деятельность против Германии (а также СССР).[19] Разведывательная информация из этого центра благодаря  имевшей там агентуре поступала также и в Москву.

Более того, в 1940 г. советская разведка сумела перехватить некоторые агентурные линии польской разведки в  военных кругах Германии. Произошло это в результате тщательной работы с попавшим в руки советских органов государственной безопасности капитаном польской военной разведки Ю. Сосновским, работавшим против Германии. Там он был арестован в середине 30-х гг.,  но затем обменен на арестованных в Польше немецких агентов и снова отправлен за решетку уже польскими властями. В 1939 г. сотрудники НКВД СССР обнаружили его во Львовской тюрьме и начали работать с ним. Работу вели выдающиеся асы советской разведки В.М.Зарубин и З.И. Воскресенская-Рыбкина. В результате, от Сосновского были получены важные оперативные данные на ряд не разоблаченных немцами его ценных агентов в Германии, которые затем были использованы в интересах СССР. В отношении двух из них в общих чертах известно, что они явились важными источниками информации и сослужили хорошую службу советской разведке в 1940-1943 гг.[20] Проще говоря, и от них также поступала крайне важная информация о военных приготовлениях и планах Германии.

Параллельно шла интенсивная работа с бывшим двойным агентом германской и английской разведок, бывшим царским офицером графом Александром Сергеевичем Нелидовым. Советские органы госбезопасности обнаружили его также в одной из польских тюрем, куда он попал за шпионаж в пользу Третьего рейха накануне нападения последнего на Польшу.

Случай с А.С. Нелидовым в определенном смысле является еще и уникальным. Дело в том, что он располагал подробнейшей  информацией о стратегических командно-штабных играх на картах, которые командование вермахта проводило еще в конце 1936 г. и на которых впервые разыгрывался прототип плана будущего «Варианта Барбаросса», имевший в то время непритязательное название «Восточная кампания». Нелидов участвовал в тех играх и, обладая прекрасной памятью, в деталях на картах восстановил ход той игры и дал соответствующие подробные пояснения. Данные Нелидова четко совпали с разведывательной информацией советских разведывательных служб об этих играх, полученной еще на рубеже 1936-1937 гг. и доложенной Сталину 10 февраля 1937 года. Информация Нелидова была передана в ГРУ и ГШ.

Так что Москва, в том числе и высшее военное командование, былине просто в курсе содержания Директивы № 21 «Вариант Барбаросса» и явно других сопровождавших ее документов Третьего рейха, но и располагала редчайшей в разведывательной практике информацией о генезисе плана агрессии от его истоков. Так, известная схема основных направлений немецкого наступления, составленная ГРУ в марте1941 г., основывалась также и на упомянутых выше данных.

Жуков же длительное время отрицал, что был детально знаком с разведывательной информацией предвоенного периода. Давным-давно генерал-лейтенанту Н.Г.Павленко, которому надоело выслушивать очевидные в своей лживости мифологические байки Жукова о том, что он, видите ли, ничего не ведал и не знал о приготовлениях немцев к нападению на СССР, пришла в голову простенькая, но воистину блестящая идея. Обычно этим пользуются опытные следователи, видя, что подследственный  наотрез отказывается признать очевидные факты своей вины. Они предъявляют ему неопровержимые, документально зафиксированные факты, свидетельствующие о его непосредственной вине. Генерал-лейтенант Н.Г.Павленко так и сделал, а реакцию Г.К.Жукова описал следующим образом: «Жуков уверял меня, что он ничего не знал о “Плане Барбаросса” накануне войны, что он и в глаза не видел донесения разведки. На следующий день я приехал к Жукову и привез те самые сообщения разведки о плане войны с СССР, на которых стояли их – Тимошенко, Жукова, Берии и Абакумова подписи. Трудно передать его изумление. Он был просто шокирован».[21]

Но еще бы ему не быть шокированным! Взяли-то, как говорится, с поличным!  В этой связи небезынтересно было бы знать, а что произошло бы с тем же Жуковым, если еще при его жизни была бы возможность предъявить ему также и сообщения германской разведки, которые ныне хранятся в архивах Германии?! Ведь и по ним тоже прекрасно видно, что Жуков был хорошо осведомлен о плане гитлеровской агрессии. Увы, реакции Жукова на это мы никогда не узнаем.

К слову сказать, четкое понимание особенностей современной на тот период войны, в том числе и прежде всего, специфики ее развязывания, стало складываться еще в начале-середине 30-х гг. ХХ века. И уже однозначно присутствовало как в сознании высшего советского руководства, так и в сознании верхнего эшелона советского командования еще в конце 30-х гг. прошлого века. Об этом, в частности, свидетельствует ниже приводимый факт — см. текст иллюстрации.

Более того.  Высшее военное командование СССР уже в1940 г. располагало:

– прекрасным, скрупулезно осуществленным анализом стратегии и тактики современных на тот момент войн. Он был издан в виде книги «Новые формы борьбы (опыт исследования современных войн)». Автором был один из наиболее талантливых советских военных теоретиков (и практиков, к слову сказать, тоже), боевой комдив Георгий Самойлович Иссерсон – профессор кафедры оперативного искусства Академии Генерального штаба.

– Подробным, детально анализирующим причины и обстоятельства молниеносного разгрома англо-французских войск в ходе западной кампании вермахта докладом ГРУ,  который был составлен на основе «Официального отчета французского Генерального штаба о франко-немецкой войне 1939-194о гг.», переданного советскому военному командованию через военного атташе СССР во Франции.[22] На этом документе до сих пор красуется резолюция Жукова:  «Мне это не нужно».[23]

– Полным текстом глубокого, прекрасно аргументированного анализа стратегии и тактики вермахта под названием «Театр войны и условия ее проведения». Автором был ставший легендой в мировой истории разведывательных служб и истории Второй мировой войны Рудольф Рёсслер, он же «Люци» — главный источник ценнейшей разведывательной информации нелегальной резидентуры ГРУ — «Дора» Шандора Радо. Именно этот труд, который в начале 1941 г. Р.Рёсслер готовил к изданию, и явился основным поводом для знакомства с нелегальным резидентом советской военной разведки в Швейцарии. Рёсслеру необходимо было дополнить свой труд соответствующими картами, а Шандор Радо по прикрытию являлся владельцем картографической фирмы «Геопресс». Вот так этот труд попал в руки советской военной разведки и оказался в Москве.[24]

Комментарий. Московская судьба книги Р.Рёсслера, скорее всего, аналогична приведенной выше резолюции Жукова.О судьбе Иссерсона есть прямой резон сказать несколько слов. Увы, с Г.С.Иссерсоном обошлись, мягко выражаясь, более чем неласково. 7 июня1941 г. он был арестован 3-м Управлением НКО СССР. За  что арестовали – непонятно до сих пор. Однако, учитывая его генеральское звание (звание комдива тогда приравнивалось к званию генерал-майора), пребывание в 1940-1941 г. в распоряжении НКО и существовавший тогда порядок ареста высших офицеров, санкцию на его арест, судя по всему, выдали либо Тимошенко, либо Жуков. Скорее всего, Жуков, потому, что Академия Генерального штаба, где работал Иссерсон, находилась в непосредственном ведении Георгия Константиновича. Таковы были правила в то время – без согласия вышестоящего командования ни один военнослужащий не мог быть арестован. 21 января1942 г. Г.С.Иссерсон был осужден Военным трибуналом Приволжского военного округа на 10 лет ИТЛ и 5 лет поражения в правах. Реабилитирован Иссерсон 01.06.1955 г., освобожден из ссылки 14.07.1955 г. Странное дело, но Г.С.Иссерсон не фигурирует в списке 101 репрессированного генерала и адмирала, который был предъявлен Хрущеву как обязательный к оплате вексель за содействие Жукова и К° в осуществлении государственного переворота и убийстве Берия и Сталина.  Генеральское звание Иссерсонутак и не восстановили. Короче говоря, Георгий Самойлович чем-то очень крепко не угодил «киевской мафии».

Не следует забывать и того, что в Третьем рейхе действовали также и агенты личной разведки Сталина:

1. Ольга Константиновна Чехова-Книппер – выдающаяся, мирового значения актриса театра и кино в первой половине ХХ в., внесшая беспрецедентный вклад в Великую Победу. В течение многих лет на стол Сталина регулярно ложились сообщения, подписанные очаровательным женским псевдонимом «Мерлин» (на самом же деле так звали одного из прорицателей далекого прошлого). За этим псевдонимом и скрывалась великая актриса.

Выдающаяся разведчица-нелегал, действовавшая под псевдонимом «Мерлин», она же Ольга Константиновна Чехова, работала на советскую разведку с 1922 по 1945 г. О масштабах ее разведывательной деятельности, объемах и особенно об уровне и качестве направлявшейся ею в Москву бесценной информации наглядно свидетельствуют следующие факты. Связь между О.К. Чеховой и Москвой поддерживали сразу три радистки в Берлине и его окрестностях. Случай беспрецедентный в мировой разведывательной практике того времени. Использовавшая в качестве источников и подысточников информации свыше ста иностранцевнелегальная резидентура Рихарда Зорге обслуживалась всего… одним радистом. А у О.К.Чеховой их было три! Радистки О.К. Чеховой даже и не знали, чью информацию они передают. Постоянное наличие в распоряжении Чеховой трех независимых друг от друга каналов радиосвязи неудивительно. Ибо первоисточниками стратегически важной информации у нее были сами главари Третьего рейха - Гитлер, Геринг, Гесс, Геббельс, Кейтель, Шпеер и прочие.  А также их жены и любовницы, с которыми она поддерживала тесные дружеские связи (например, «дружбу» с той же Евой Браун Ольга Чехова завела по указанию Москвы еще тогда, когда Гитлер только рассматривал ее кандидатуру на роль постоянной любовницы - в начале 30-х гг. прошлого века). Гитлер, что называется, души не чаял в Ольге Чеховой и, присвоив ей специально для нее же учрежденное звание Государственной артистки Третьего рейха, приглашал ее на самые престижные мероприятия, во время которых демонстративно оказывал ей знаки высшего внимания (например, неизменно усаживал ее рядом с собой).

Естественно, что Сталин едва ли не повседневно достоверно знал, что делает и что думает Гитлер, а заодно и его окружение. А в поток этой информации, в-третьих, органически вплеталась также бесценная информация от субагентов лично Ольги Константиновны — старших офицеров вермахта: Альбрехта фон Квирингейма (штаб ОКВ), Вернера фон Хефтена и Эберхарда Финка (штаб ОКХ). О.К. Чехова завербовала их, когда они были еще лейтенантами. К концу войны все трое были полковниками. Первые два были казнены гестапо за участие в заговоре против Гитлера от 20 июля 1944 г. Тогда едва не пострадала сама Ольга Чехова[25].

2.Марика Рёкк (урожденная Мария Керер) – выдающаяся, мирового значения артистка театра, эстрады и кино в первой половине ХХ века. Если ориентироваться на шкалу особо ценной агентуры, то разведывательный статус Марики Рёкк фактически равен статусу О.К. Чеховой. Ибо и ее источниками информации были все те же главари Третьего рейха, правда, в силу своей профессии она была все-таки ближе к Геббельсу и его окружению. Марика Рёкквначале формально принадлежала к агентурной группе советской военной разведки, носившей условное название «Крона». Ее создателем был один из самых выдающихся советских военных разведчиков ХХ в. легендарный разведчик-нелегал ГРУ -Ян Черняк. Группа была создана еще в середине 20-х гг. ХХ в. и действовала около 18 лет. Ни один из ее членов не был раскрыт противником. Между тем в нее входило свыше 30 человек, большинство из которых стали видными офицерами вермахта, крупными промышленниками рейха. По каналам этой группы шла бесценная для советского руководства и командования информация. Ввиду особой ценности информации М.Рёкк, она была переключена на связь с личной разведкой Сталина[26].

3.Граф Сергей Алексеевич Вронский (1915—1998) – талантливый ученый-астролог и очень близкий к заместителю Гитлера по партии Рудольфу Гессу человек. Особенность разведывательного статуса С.А. Вронского заключалась в том, что он с детства блестяще владел оккультными дисциплинами - астрологией, хиромантией, магией, обладал отличными способностями к гипнозу и психотерапии, был отличным экстрасенсом-медиком. И, судя по всему, он использовался именно в этом направлении, так как был близко знаком не только с верхушкой Третьего рейха, но и поддерживал близкие дружественные отношения с личным астрологом Гитлера Карлом Эрнстом Крафтом.

Как это явствует из весьма скромных описаний его жизненного пути, Вронский был занят информационным освещением наиболее тайной части нацистского режима — его связи с оккультными силами. В том числе и связи через оккультные каналы с наиболее могущественными закулисными силами Запада. Граф был вхож, в частности, в круг членов тайного общества «Врил», создателем и главой которого являлся уже упоминавшийся выше Карл Хаусхофер. В тех скудных сведениях о его тайной работе на Советский Союз и Сталина, которые ныне известны, есть (правда, весьма глухие) намеки на какое-то его участие в проекте рейхсфюрера СС Г. Гиммлера - «Аненербе» («Наследие предков»).

С.А. Вронский одним из первых установил дату вторжения - 22 июня 1941 года. И если исходить из его скупых слов, то это произошло где-то в начале весны 1941 г. Дело в том, что на основании именно его астрологического прогноза Р. Гесс принял решение о полете в Англию, к которому ему еще надо было подготовиться. Правда, тут следует иметь в виду, Гесс знал дату нападения от Гитлера, причем явно до 30 апреля1941 г., когда фюрер впервые озвучил ее перед генералитетом.

Наряду с Р. Зорге, С.А.Вронский также одним из первых еще в конце 30-х гг. проинформировал Москву об угрозе нападения Германии в 1941 году. Зорге сообщил об этом в одной из январских 1937 г. телеграмм со ссылкой на своего «друга» О.Отта – тогда военного атташе Германии в Японии. Вронский же весной 1938 г., так как тогда в Германии под контролем СС произошло особо секретное совещание астрологов, которое рекомендовало Гитлеру определить время нападения на СССР на май 1941 г.[27]

Так что Сталин обладал детальной информацией о происходящем в мире, в основных центрах силы того времени, о положении в Германии и военно-политических планах ее руководства, о характере подготовки Третьего рейха к нападению на СССР, вооружениях вермахта и т.п.

Поэтому нет ничего удивительного, например, в том, что, располагая столь подробной разведывательной информацией из различных источников, Сталин с недоверием и подозрительностью отнесся, в частности, к известной информации, которая впоследствии стала известна, как пресловутое предупреждение У.Черчилля. Дело в следующем. В начале апреля 1941 г. британское правительство получило донесения из Белграда, Вашингтона и Афин, что Гитлер сказал югославскому принцу-регенту о намерении начать нападение Германии на СССР до 30 июня этого же года. Премьер-министр Великобритании У. Черчилль 3 апреля 1941 г. поручил британскому послу в Москве P.C. Криппсу лично передать И.В. Сталину свое послание с указанием этой информации. В специальной памятке к беседе при передаче этого послания Фориноффис предложил Криппсу разъяснить Сталину, что Гитлера ничто не остановит, если только он не попадет в сложное положение на Балканах. 5 апреля Криппс ответил телеграфно, что для него личная передача письма Черчилля Сталину «немыслима». В ходе завязавшейся телеграфной переписки с Лондоном посол высказал сомнение в такой необходимости, поскольку 6 апреля был заключен советско-югославский пакт. А югославский посланник в Москве по предложению Криппса уже сообщил Сталину и Молотову о заявлении Гитлера принцу-регенту о предстоящем нападении на СССР, на что Сталин ответил: «Пусть попробует». В итоге британский посол направил послание Черчилля в НКИД СССР при своем письме от 19 апреля, адресованном А.Я. Вышинскому, и тот уведомил его 23 апреля, что оно вручено Сталину[28].  В указанном послании Черчилля говорилось: «Я получил от заслуживающего доверия агента достоверную информацию о том, что немцы после того, как они решили, что Югославия находится в их сетях, то есть после 20 марта, начали переброску в южную часть Польши трех из находящихся в Румынии пяти бронетанковых дивизий. В тот момент, когда они узнали о сербской революции, это передвижение было отменено. Ваше Превосходительство легко оценит значение этих фактов».[29]

Очевидно же, что Черчилль подловато подошел к передаче важнейшей информации, не указав самого главного – что Гитлер намерен осуществить нападение на СССР до 30 июня. И поскольку Сталин знал эту информацию в деталях, да еще и многое другое, то, вполне естественно,что к информации от Черчилля он отнесся с подозрением.  Естественно еще и потому, что незадолго до этого якобы предупреждения Черчилля, британское посольство в Москве вручило Советскому правительству официальный меморандум британского правительства, в которомв хамской форме оно шантажировало Кремль. В меморандуме, в частности, излагалась мысль о том, что Москва должна вступить в переговоры о сотрудничестве с Лондоном, ибо в противном случае Лондон может пойти на сепаратные переговоры о перемирии с Берлином. Но как Москва должна была пойти на такие переговоры о сотрудничестве с Англией, которая находилась в состоянии войны с Германией? Ведь сам фактподобных переговоров означал бы враждебную по отношению к Германии позицию СССР, подпись которого стояла подДоговором о ненападении от 23 августа 1939 г.?! Сталину было важней сохранять пускай и худой, но мир с Германией, нежели лезть на рожон. Тем более из-за Англии, которая все 30-е годы наотрез отказывалась сотрудничать с СССР в деле противодействия нарастанию фашистской угрозы в Европе.

5.3. Наконец, разведывательная информация добывалась и таким специфическим путем, как специальным разведывательным анализом различных, внешне и порознь не представляющих особого значения данных, преимущественно косвенных, но которые, будучи собранными в одно единое, позволяют увидеть очень многое. Кстати говоря, этот же метод использован автором при написании упомянутых книг.

В конечном итоге все это вместе взятое и позволило достаточно полно и объективно установить суть плана агрессии и его основные положения.

Даже из столь краткого описания результатов разведывательной деятельности уже очевидно, что советская разведка настолько своевременно и настолько полно в пределах своих возможностей обеспечила необходимой стратегически важной информацией высшее военное командование, что оно имело все шансы выбрать более или менее адекватный обрисованным разведкой конкретным реалиям стратегически грамотный сценарий вступления в войну. Увы, но этого не случилось.

Продолжение следует…

Источник