Нелюбовь

Режиссёр: Андрей Звягинцев

Сюжет. Фильм рассказывает о современной московской семье, переживающей тяжелый, мучительный развод. Главные герои (Женя и Борис) — ещё супруги, но каждый из них уже фактически начал новую главу жизни, и потому им не терпится покончить с формальностями и развестись. В череде конфликтов и бесконечных взаимных претензий Женя и Борис пренебрегают своим единственным ребенком, 12-летним Алёшей, который чувствует абсолютную ненужность обоим родителям. Неожиданно, после их очередной ссоры, Алёша исчезает.

Минусы. Звягинцев ловко манипулирует сознанием, посредством простых образов вкладывая в голову зрителя нужные ему установки: церковь продажна, в России нестабильная политическая ситуация, окружающие люди сплошь бездушны и жестоки, и так далее. Каждый из тезисов как минимум спорный, но подсознанию всё равно, у него своя мифология. Эти дополнительные установки даются по ходу основной сюжетной линии, которая сама по себе трагична и давит на психику, вводя в депрессию. Создаётся образ «у нас всё плохо», он незаметно навязывается с экрана зрителю. А вечно серые фоны и мрачные картины природы только усиливают эффект. Вместо того, чтобы показать, например, зиму белым искрящимся снежком и ярким солнышком, Звягинцев показывает зиму в худших её грязно-серых красках. Однобокость подачи очевидна и она неспроста, – нужна установка «у нас всё плохо и беспросветно». Всему, не укладывающемуся в эту парадигму, нет места в мире «Нелюбви». Даже мальчик Алёша нужен на экране лишь затем, чтобы принести его в жертву и забыть о нём, – он больше не нужен. Возможно, его ближайшая судьба сложится хорошо, но режиссёр ни за что этого не покажет... Фильм не имеет ни одного светлого пятнышка, даже несчастный мальчик, заложник ситуации, своей сокрушительной немощью подчёркивает невозможность существования в мире звягинских кинофантазий хоть чего-нибудь положительного, «разумного, доброго, вечного».

Чернушность всего происходящего ловко замазана здесь красками респектабельной «среднеклассовости», поэтому, к примеру, жуткая чернуха балабановского покроя на фоне этой видится яркой и радостной, ибо она хотя бы правдива и откровенна. А фальшь звягинского «творческого поиска» похожа лишь на мелочное самоутверждение и позёрство: «Вот как я могу, – из говна делаю конфетку!» Но на самом деле происходит ровно по классике: «...а если за говно берётся, то просто тратит меньше сил».

Главная героиня отвратительна, омерзительна и даже – противоестественна. Её взгляды на жизнь, её привычки, её характер – всё это отталкивает и напрягает. Когда в главной роли кинофильма оказывается подобное существо, то снова очевидным становится замысел создателя – навязать зрителю гипотетическую возможность существования в окружающем мире подобных существ, примирить с ними, в то время, когда их совсем не хочется и они вызывают только отторжение, презрение и брезгливость. В лице главной героини Звягинцев вновь надругается над женским образом, что говорит о его явной нелюбви к женщинам. Не пора ли феминисткам поставить вопрос ребром и пустить волну дискредитации?

Да и вообще нелюбовь к людям характерна для так называемого творчества Звягинцева, он не любит в нём никого, ни мужчин, ни женщин, ни детей, ни стариков. Это мир животных, которые потребляют услуги и товары, или спариваются. А эмоциональный фон является лишь декорацией, чтобы передача из цикла «В мире животных» была похожей на шоу «Пусть говорят».

Муж героини – работник организации, входящей в структуру Православной церкви, он вынужден придерживаться «корпоративных» правил. Применительно к сюжету нет никакой разницы, где работает муж истерички и отец мальчика, главное, что он где-то работает и обеспечивает семью, а наличие внутрисемейных проблем возможно у любого человека, в том числе и у православного. Но принадлежность к церкви показана неспроста, это очевидный «наброс» на Православие в лице данного персонажа. Это не усложнение сюжета, не усложнение данного героя, это именно «наброс» на церковь. По-звягински, исподтишка.

По непонятной для зрителя причине отношения в показанной семье очень плохие: крики, истерики, взаимная неприязнь и прочие предразводные «радости жизни». Особенно «отжигает» жена-истеричка. Такое состояние дел после двенадцати лет совместной жизни кажется нелепостью и безумием. Ведь за такое время можно было достаточно привыкнуть к немощам ближнего, что-то успеть в нём исправить, а также суметь исправиться самому. Но эти двое напоминают, скорей, молодожёнов, у которых первое впечатление от радости законного брака недавно испарилось, а на поверхность вылезло всё дерьмо, что так тщательно скрывалось до этого. Эта пара будто получает удовольствие от взаимного истязания.

В итоге характеры героев неясны, за исключением выпячивания некоторых их плохих черт; зритель не знает, с кем имеет дело, и почему так. Герои картины картонно-плоские. Возможно поэтому им не сопереживаешь, ибо не успеваешь их узнать и полюбить хоть за что-нибудь. «Очеловечивания» или «оживления» героев за счёт демонстрации эротических сцен или грязного сквернословия не происходит. Наоборот, происходит расчеловечивание, и чем дальше, тем хуже. Это лишь усиливает ощущение режиссёрского бессилия и нежелания работать над внутренним миром этих «подопытных». Звягинцеву не хочется работать над своими персонажами, он их использует, словно презервативы, чтобы надеть на сюжетный штырь опустошающей взаимной ненависти, а потом выкинуть, как отработанный материал. Главное для него – форма подачи, в которой зритель должен ощутить себя окунутым в звягинское кинодерьмо, как говорится, по ноздри.

Нарисованный на экране мир существует как некий мир в себе, как какая-то изнанка реальности, о которой знает только режиссёр Звягинцев, и поспешая несёт «свет» знаний о ней обычным людям из этого мира. Но эти знания оказываются столько омерзительными и неприемлемыми, не укладывающимися в обычную структуру мироздания, что они оказываются не нужными и не интересными никому, а автор откровений остаётся не у дел. Он получает искренние похвалы лишь на Западе, падком до извращений и самооплёвывания, а здешний традиционный мир взирает на него, как на придурка, как на мастера извращений, умеющего лишь красиво упаковывать гнилую суть своих продуктов.

И словно высшая степень надругательства над здравым смыслом, фильм вышел на экраны в Международный день защиты детей. Ведь такой антисемейный и антидетский фильм, как никакой другой, плохо подходит этому празднику, примерно как «Сволочи» к 9 Мая или «9 рота» к 23 Февраля. И это не случайное стечение обстоятельств, это очевидная диверсия. Как странно, что власть не хочет становиться сильной, и мудрой рукой отделять зёрна от плевел, вместо этого безвольно-преступно финансируя звягинщину и попуская ей процветать.

А сошедший с ума западный мир продолжает аплодировать творческим высерам Звягинцева, в которых он умело дегуманизирует повседневность на почве «бытописания» русского мира. Пресыщение ведёт к извращениям, поэтому они так желанны пресыщенному Западу, и поэтому Звягинцев там актуален и востребован. Жаль только, что эту гнусную ложь и клевету там принимают за правду. Им же хуже. Возможно, Звягинцев всего лишь ловко подыгрывает «каннским старцам», тупо подсовывая им то, что они хотят видеть, и для этого ему приходится снимать то, что он снимает. Тогда он не более чем ловкий делец, разрабатывающий найденную им золотую жилу, но уж точно не художник и не творец. Его продукт – чисто коммерческий, умело задрапированный под искусство.

Вывод. Хотите испортить настроение? – смотрите «Нелюбовь».

Источник