Великое служение Л.Н. Толстого

Этическое учение великого писателя и мыслителя Л.Н.Толстого включает в себя универсальные нравственные принципы Красоты, Любви, Долга, Высшей Справедливости, Подлинного Героизма, принципы Братства, Принципы внутренней Чистоты… В статье кандидата геологических наук А.А.Михелис показано, что Толстой исполнял своё предназначение – быть на Земле проводником Воли Божьей. Его постоянное устремление к Богу, его способность ощущать Божественность во всём, его творческое воображение представляет собой раскрытие внутреннего потенциала и включает активный контакт – целенаправленный процесс Служения человечеству.

«Толстой видел своими духовными очами невидимые
ещё нам горизонты. Я могу сравнить Толстого с Гомером.
Его будут изучать через тысячелетия. Его якобы утопии
уже частью находят себе подтверждение. Старый мир
трещит, устои его колеблются… Толстой – пророк
нового человечества»
(А. Франс.)

20 ноября 2010г. (7 ноября по старому стилю) исполняется 100 лет со дня ухода с физического плана Л.Н.Толстого. Сердце позвало нас сойтись в эти дни. Сойтись не только в доброжелании к Учителю, но и в созидательной мысли, от него исходящей.

«Надлежало (ему – Толстому – А.М.) умереть… с совершенно несомненным чувством то ли слов Христа: «Царство моё не от мира сего, верующий в меня не увидит смерти вовек», то ли слов индийской мудрости: «Отверзите уши ваши, освобождение от смерти найдено! Освобождение в разоблачении духа от его материального одеяния, в воссоединении Я временного с вечным Я. Чувство же это приобретается страшной ценой» [1, с.33].

В наше время, в современной цивилизации идет работа по изменению нравственности человека и человечества и преображению жизни общества. Вклад в происходящее сегодня мы усматриваем и в миссии Служения великого Учителя – Льва Николаевича Толстого. Вся его творческая доброжелательная энергия была направлена к тому, чтобы идеалы, обусловленные нравственностью людей, сделать нормой жизни общества. Судьба человеческой цивилизации, в том числе русского народа, особенно волновала Толстого. Связанный рождением и воспитанием с дворянским классом, он уже в 70 гг. 19 века окончательно перешел на позиции патриархального крестьянства.

Он вскрывал порабощенность и извращенность миропонимания современного ему человечества. В статье «Так что же нам делать?» Толстой писал: «Каким образом может человек…, не лишённый совершенно рассудка и совести, жить так, чтобы не принимая участия в борьбе за жизнь всего человечества, только поглощать труды борющихся за жизнь людей и своими требованиями увеличивать труд борющихся и число гибнущих в этой борьбе? А такими людьми полон наш так называемый христианский и образованный мир. Мало того,… – идеал людей нашего христианского… мира есть приобретение наибольшего состояния, т.е. возможности освобождения себя от борьбы за жизнь и наибольшего пользования трудом гибнущих в этой борьбе братьев» [2, с.298]. И дальше: «Как в старину все тонкости богословские, оправдывавшие насилие церковной и государственной власти, оставались специальным достоянием жрецов, а в толпе ходили принимаемые на веру готовые выводы о том, что власть царей, духовенства и дворян священна, так потом философские и юридические тонкости так называемой науки были достоянием жрецов этой науки, а толпе ходили только принимаемые на веру выводы о том, что устройство общества должно быть такое, как есть и иного быть не может» [2, с.302]. «И это происходит не в России только, но во всём мире…» [2, с.305]. То есть Лев Толстой понимал, что существует глобальная политика, направленная на осуществление целей в отношении всего человечества в целом.

Фактически Толстой принимал самое деятельное участие в культурном преображении человечества. Основой этого преображения он считал процесс преодоления атеизма. Атеизма материалистического (позитивизма всей Западной цивилизации, прямо утверждающего, что Бога нет) и атеизма идеалистического (утверждающего, что Бог есть, но подменяющего религию ритуалом и извращенным вероучением). Он отвергал культуру, в которой доминировало толпо-«элитарное» сознание и, следовательно сохранялась опасность его катастрофических последствий. Такая культура должна быть вытеснена качественно иной культурой самостоятельного осмысления жизни простыми тружениками, без паразитической власти «элиты» над судьбами народов.

Лев Толстой был носителем новой методологии культуры и системы управления, основанной на принципах справедливости. Системы, отвергающей антагонизм цивилизации и Божего Промысла. И всё это Толстой провозглашал по зову своей совести в меру своего понимания происходящего в России и мире. Конечно, он обладал концептуальной властью в соответствии со своей «ненормальной», гипертрофированной совестью (как сказал о нём Бунин). В частности, он резко осуждал всякие необузданные желания и действия, направленные на их осуществление. Осуждал культуру гедонизма (есть удовольствие – есть жизнь, нет удовольствия – жизнь не имеет смысла). Думал и писал о том, что в подлинной культуре праведная нравственность противостоит порочной нравственности. И он не просто декларировал нравственность, но жил ею. Главное в Служении Толстого – его просветительско – нравоучительная миссия.

Толстой яростно обличал все приоритеты средств подавления народа, начиная с самого низкого, в том числе применения такого дикого наказания как сечение розгами взрослых людей «самого трудолюбивого, полезного, нравственного и многочисленного» сословия крестьян, «кроткого и христиански просвещенного» [3, с.174].

Не мог не высказаться Лев Николаевич по поводу генного оружия, применяемого в современной цивилизации: «Если сцепились рука с рукой люди пьющие и торгующие вином и наступают на других людей и хотят споить весь мир, то пора и людям разумным понять, что и им надо схватиться рука с рукой и бороться со злом, чтобы их и их детей не споили заблудшие люди!» [4, с.138].

Экономическое освобождение крестьян Толстой видел в освобождении их от «лежащих исключительно на них квартирной, подводной, сельской, полицейской повинности», «от выкупных платежей, давно уже покрывших стоимость выкупаемых земель» [5, с.195]. Он обращался к царю и его помощникам (1901 г.), убеждая, что «недовольство существующим строем жизни не только растет, но всё расширяется и захватило теперь уже миллионы людей рабочего народа» [5,с.194]. Уравнение крестьянства, составляющего огромное большинство народа, во всех правах с другими сословиями, – только при этом, считал Толстой, – «может быть твёрдое устройство общества» [5, с.195]. Там же он писал: «Нужно уничтожить все преграды к образованию, воспитанию и преподаванию» народа [5, с.196].

Но Лев Николаевич обращался не только к властям, а и к самому народу. Так в работе «Правительству, революционерам и народу» он убеждал: «Для того, чтобы положение людей стало лучше, надо, чтобы сами люди стали лучше. Это такой же труизм, как и то, что для того, чтоб нагрелся сосуд воды, надо, чтобы все капли её нагрелись. Для того же, чтобы люди становились лучше, надо, чтобы они всё больше и больше обращали внимания на себя, на свою внутреннюю жизнь» [1, с.128]. Обследуя бедные городские кварталы, Толстой пришел к выводу, что «помочь такому человеку можно только тем, чтоб переменить его миросозерцание. А чтобы переменить миросозерцание другого человека, нужно самому иметь свое лучшее миросозерцание и жить сообразно с ним» [2, с.191]. Толстой учил, что преодолевать надо только себя, ибо все испытания и все препятствия – в духе. Когда это понято и когда в духе преодолено противодействие противоположного полюса, тогда достигается победа. Его собственные мироощущения были обусловлены началами древней духовной жизни и способами её осмысления. А внутреннее сознание отворачивалось от каких–либо догм. Он отвергал губительные пороки, сдерживающие цивилизационное развитие. И предлагал альтернативную матрицу будущего: «Выбора нет людям нашего времени: или наверное погибнуть, продолжая настоящую жизнь, или сверху донизу изменить её» [6, с.302]. «Так ясно видна ближайшая задача жизни. Она в том, чтобы жизнь, основанную на борьбе и насилии, заменить жизнью, основанной на любви и разумном согласии» [6, с.141].

Бунин пишет: «Почему так преклонялся он (Л.Толстой – А.М.) перед «народом»? Потому что видел его простоту, смирение; потому что миллионы его, этого простого, вечно работающего народа, жили и живут смиренной, нерассуждающей верой в Хозяина, пославшего их в мир с целью, недоспупной нашему пониманию» [1, с.31]. И наоборот, видел недееспособность государственной власти вследствие невежества чиновников, их ошибок и злоупотреблений.

И он работал как одержимый в том числе в области педагогики, прививая подрастающему поколению культуру мышления, давая детям нравственно обусловленные знания. Проблемы народного образования он решал не только теоретически (статья «О народном образовании», 1874), но и практически, организуя народные школы. Его педагогическая программа призывала обратиться к основам народного миросозерцания. В комментарии к 10 тому Собрания сочинений Л.Толстого Л.Д. Опульская писала: «Открывая вновь Яснополянскую школу и содействуя организации школ по всей округе, он мечтал «спасти тех тонущих там Пушкиных, Остроградских, Филаретов, Ломоносовых», которые «кишат в каждой школе». Он был переполнен безграничной любовью к «маленьким мужичкам», как именовал он крестьянских детей. Любовь эта и проявилась в «Азбуке», над которой Толстой трудился с огромным упорством в 1871-72гг. и затем в 1875, когда откладывая работу над «Анной Карениной», писал «Новую Азбуку» и переделывал книги для чтения» [7, с.506). Он полагал, что по его «Азбуке» будут учиться несколько поколений русских детей, от мужицких до царских, и получат из неё первые поэтические впечатления. «Написав эту Азбуку, мне можно будет спокойно умереть», - делился он с одним из своих корреспондентов. Многие из его рассказов и поныне входят во все хрестоматии и буквари. Маленькие шедевры Толстого явились трудной даже для него школой освоения нового художественного стиля. В письме детскому писателю Е.В.Львову Толстой писал, что главная трудность состояла в том, чтобы было просто, ясно, не было бы ничего лишнего и фальшивого. И далее заявлял: «… я знаю, как думает народ и народный ребёнок, и знаю, как говорить с ним… я и любовью, и трудом приобрёл это знание»(8, с.776).

А вот как Лев Николаевич обозначил задачи основанного в 1884 г. издательства «Посредник»: «Направление ясно, выражение в художественных образах учения Христа, его пять заповедей; характер – чтобы можно было прочесть эту книгу старику, женщине, ребёнку, и чтоб тот и другой заинтересовались, умилились и почувствовали бы себя добрее» [7, с.509].

О самих народных рассказах Толстого справедливо и глубоко сказал Л.Леонов: « Остаётся впечатление, что при помощи этих маленьких, на один глоток, сказаний Толстой стремился утолить извечную человеческую жажду правды и тем самым начертать подобие религиозно – нравственного кодекса, способного разрешить все социальные, международные, семейные и прочие на века вперёд невзгоды, скопившиеся в людском обиходе от длительного нарушения ими некоей божественной правды» [9, с.510].

Почему на целые годы прерывал Толстой свой художественный труд для педагогики? Он понимал педагогическую несостоятельность школы, преодолевал её, делая достоянием системы обучения свои Буквари и Книги для чтения и решая проблемы культурно – нравственного преображения общества. Он обучал крестьянских детей чувствовать Жизнь и вести себя в ней осмысленно. Кроме того, он создал множество публицистических статей по различным проблемам современного общества, где не только выявлял, высвечивал, очерчивал эти проблемы, но и указывал пути их разрешения. Ставил задачи в самом широком спектре жизненных ситуаций.

Бунин писал о нём, что всю жизнь он страстно учится и учит: «… на пороге старости вдруг садится за изучение древнегреческого, потом древнееврейского языка, изучает и тот и другой с быстротой непостижимой, но и с таким напряжением всего себя, что обнаруживается полная необходимость ехать в Башкирию, пить кумыс – спасать себя от смертельного переутомления, от зловещих проявлений своей прирожденной чахотки…; потом составляет «Азбуку», учебник арифметики, книжки для школьного и внешкольного чтения; изучает драму Шекспира, Гете, Мольера, Софокла, Еврипида, изучает астрономию…» [1, с.121].

На собственном опыте, на личном явлении утверждал Толстой, что только пережитое может быть изжито. Не продуманное, но прочувствованное даёт откровение духа. В «Исповеди» (конец 70_х – начало 80_х гг. 19 века) он писал: “Я понял, что для того, чтобы понять смысл жизни, надо прежде всего, чтобы жизнь была не бессмысленна и зла… Что же должен делать человек? Он должен точно так же добывать жизнь, как и животные, но стою только разницей, что он погибнет, добывая её один, – ему надо добывать её не для себя, а для всех. И когда он делает это, у меня есть твёрдое сознание, что он счастлив и жизнь его разумна…Убеждение в том, что знания истины можно найти только жизнью, побудила меня усомниться в правильности моей жизни… Я понял, что если я хочу понять жизнь и смысл её, мне надо жить не жизнью паразита, а настоящей жизнью и, приняв тот смысл, который придаёт ей настоящее человечество, слившись с этой жизнью, проверить его. …Сердце моё томилось мучительным чувством. Чувство это я не могу назвать иначе, как исканием Бога. …Ведь я живу, истинно живу только тогда, когда чувствую Его и ищу Его… Он – то, без чего нельзя жить. Знать Бога и жить – одно и то же. Бог есть жизнь» [10, с.147-151].

И дальше: «Я не буду искать объяснения всего, я знаю, что объяснение всего должно скрываться, как начало всего, в бесконечности… Что в учении (историческом христианстве – А.М.) есть истина, это мне несомненно; но несомненно и то, что в нём есть ложь, и я должен найти истину и ложь и отделить одно от другого» [10, с.163].

Мы уже писали, что изучение, исследование Писания было проделано Толстым, но оно было сожжено [11, с.101]. Бунин цитирует Толстого: «Человек переживает 3 фазиса, и я переживаю из них 3_й… Во мне, я чувствую, выделяется, высвобождается из покровов новая основа жизни, которая включает в себя стремление к благу людей так же, как стремление к благу людей включало в себя стремление к благу личному (во 2_м фазисе – А.М.). Эта основа есть служение Богу, исполнение Его Воли по отношению к той сущности, которая во мне… Готовясь только к той жизни, я вернее достигаю служения благу человечества, чем когда я ставил себе целью это благо. Стремясь, как теперь, к Богу, к чистоте божеской сущности во мне, к той жизни, для которой она очищается здесь, я попутно достигаю вернее, точнее блага общего и своего личного блага как-то неторопливо, несомненно и радостно…» [1, с.17-18]. И далее: « Что я такое? Разум ничего не говорит на эти вопросы сердца… С тех пор, как существуют люди, они отвечают на это не словами, т.е. орудием разума, а всей жизнью» [1, с.132].

Из этих формулировок самого Толстого мы видим его борение духа, напряженность искания, самоотверженность во имя Общего Блага. Лишь мощное сознание может взять на себя жертвенный труд. Дух этого Служителя человечества как огненный факел. Ибо в своём потенциале этот дух заключал все свойства, которые могут вознести человечество. Преображения духа он достигал объединением воли со Светом, с Богом. И он понял: явление духа и материи нужно искать в каждом утверждении жизни. В Дневнике 1894 г. Лев Николаевич писал: « Смотрел… на прелестный солнечный закат… Радостно. И подумал: Нет, этот мир не шутка, не юдоль испытания только и перехода в мир лучший, вечный, а это один из вечных миров, который прекрасен, радостен и который мы не только можем, но должны сделать прекраснее и радостнее для живущих с нами и для тех, кто после нас будет жить в нём» [12, c.506].

Одно из лучших воспоминаний об излучениях духа этого Великого Служителя принадлежит Куприну, наблюдавшему Толстого в течении 10-15 минут в 1905 г. «Толстой… прошел на нос корабля, туда, где ютятся переселенцы, армяне, татары, беременные женщины, рабочие, потёртые дьяконы, и я видел чудесное зрелище: перед ним с почтением расступались люди, не имевшие о нём никакого представления. Он шел как истинный царь, который знает, что ему нельзя не дать дороги. В эту минуту я вспомнил отрывок церковной песни: «Се бо идет царь славы». И не мог я также не припомнить милого рассказа моей матери, старинной, убеждённой москвички, о том, как Толстой идёт где-то по одному из московских переулков зимним погожим вечером, и как все идущие навстречу снимают перед ним шляпы и шапки, в знак добровольного поклонения. И я понял с изумительной наглядностью, что единственная форма власти, допустимая для человека, – это власть творческого гения, добровольно принятая, сладкая волшебная власть».

И ещё понял Куприн, «что одна из самых радостных и светлых мыслей – это жить в то время, когда живёт этот удивительный человек. Что высоко и ценно чувствовать себя также человеком. Что можно гордиться тем, что мы мыслим, чувствуем с ним на одном и том же прекрасном русском языке. Что человек создавший прелестную девушку Наташу, и курчавого Ваську Денисова, и старого мерина Холстомера, и суку Милку, и Фру-Фру, и холодно – дерзкого Долохова, и «круглого» Платона Коротаева, воскресивший нам вновь Наполеона, с его подрагивающей ляжкой, и масонов, и солдат, казаков вместе с очаровательным дядей Ерошкой…, – что этот многообразный человек, таинственной властью заставляющий нас и плакать, и радоваться, и умиляться, – есть истинный, радостно принятый властитель. И что власть его – подобная творческой власти Бога – останется навеки, останется даже тогда, когда ни нас, ни наших детей, ни внуков не будет на свете».

Куприн видел Толстого за несколько лет до его ухода, уже старого, больного человека. И итожил: «… Это имя было как будто какое-то магическое, объединяющее слово, одинаково понятное на всех долготах и широтах земного шара…

От всей полноты любящей и благодарной души желаю ему многих лет здоровой, прекрасной жизни. Пусть, как добрый хозяин, взрастивший роскошный сад на пользу и радость всему человечеству, будет он долго-долго на своём царственном закате созерцать золотые плоды рук своих» [13, с.604-606].

Но путь такого Служения не всегда усеян венцами человеческой благодарности. Он идёт тернистыми путями. К тому, что мы писали об Отлучении его от церкви, необходимо добавить: Толстой не просто ознакомился с откровениями Учителей человечества, но глубоко вник в их смысл, думал и думал о своих личных взаимоотношениях с Богом, в результате чего поднялся к высотам философской и богословской науки и смог выступать с нравственно-мировоззренческих позиций для блага людей. Он знал кроме Евангелий (и Библии в целом), Бхагават-гиту (и всю Махабхарату), Упанишады, знал учения Будды, Лао Цзы, Конфуция… И в этих Откровениях он видел путь освобождения человечества от всех способов осуществления рабовладения, путь перехода человека в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть. Думаю, что Лев Николаевич знал и откровения Корана(3:57): «О обладатели писания! Приходите к слову равному для вас и для нас, чтобы нам не поклоняться никому, кроме Бога, и ничего не придавать ему в сотоварищи, и чтобы одним из нас не обращать других в господ помимо Бога». И (3:100): «И пусть среди вас будет община, которая приказывает к добру, призывает одобренное и удерживает от неодобряемого» [14].

И тот рубеж, до которого поднялся гений Толстого в его нравственном подвиге, нам, его потомкам, предстоит двигать дальше, если мы действительно стремимся к царству Божию на земле и на небе. Сегодняшнему человечеству сопутствует неопределенность целей общественного развития, путей и средств их достижения. Это один из решающих факторов, делающих невозможным какое бы то ни было развитие и обрекающих общество на деградацию. Ведь стремление человека тонет в земных вожделениях. Волны грубых вожделений затрудняют каждую светлую полосу. Для современной цивилизации характерны такие обличающие термины, как бездуховность, паразитические потребности «элиты», её амбициозность, испорченность, безнравственность, порочность, эгоизм (самость), толпо-«элитарное» устройство общества, расслоение его за счёт знаний, непредсказуемость пути. Конечно же гонка потребления, безответственность, падение здоровья человечества (в том числе психического), техногенные и природные катастрофы и эпидемии выявили системный биосферно-экологический и финансово-экономический кризис, не известный ещё во времена Толстого. Но уже он видел и предчувствовал многое. Он утверждал самые жизненные начала, которые изуродованы до неузнаваемости. Очищение основ жизни и великого Учения Христа можно назвать самым огненным творчеством.

В начале 21 века человечество снова стоит перед необходимостью нового культурного преображения, но на этот раз более грандиозного. Начал эту деятельность, ведущую к этической трансмутации будущих поколений, великий Лев Толстой. Он служил Правде-Истине, учил отличать её от умышленной лжи и искренних ошибок. Именно восстановление утерянной человечеством связи между высшими принципами и самой жизнью может вернуть утерянное равновесие. Когда Л.Толстого принимаем в своё мышление, тогда появляется целесообразность, разумное осмысление, понимания смысла Бытия.

Михелис А.А.

Литература
1. Бунин И.А. Освобождение Толстого /И.А.Бунин//Бунин И.А.Собрание сочинений-М.: Художественная литература. Том.9, 1967.-С.7-165.
2. Толстой Л.Н. Так что же нам делать? /Л.Н.Толстой//Толстой Л.Н. Собрание сочинений-М.: Художественная литература. Том.16, 1983.-С.166-396.
3. Толстой Л.Н. Стыдно /Л.Н.Толстой//Толстой Л.Н. Собрание сочинений-М.: Художественная литература. Том.17, 1984.-С.171-176.
4. Толстой Л.Н. Пора опомнится /Л.Н.Толстой//Толстой Л.Н. Собрание сочинений-М.: Художественная литература. Том.17, 1984.-С.136-138.
5. Толстой Л.Н. Царю и его помощникам /Л.Н.Толстой//Толстой Л.Н. Собрание сочинений-М.: Художественная литература. Том.17, 1984.-С.193-198.
6. Толстой Л.Н. Дневники 1895-1910 /Л.Н.Толстой//Толстой Л.Н. Собрание сочинений-М.: Художественная литература. Том.22, 1985. – 558 с.
7. Опульская Л.Д. Комментарий к X тому Собрания сочинений Л.Н.толстого/Л,Д.Опульская// Толстой Л.Н. Собрание сочинений-М.: Художественная литература. Том.10, 1982.-С.504-536.
8. Толстой Л.Н. Письма 1842-1881 /Л.Н.Толстой//Толстой Л.Н. Собрание сочинений-М.: Художественная литература. Том.18, 1984. – 911 с..
9. Леонов Л.М. Слово о Толстом /Л.М.Леонов//Литературное наследство. Том 69, кн.1, с.11;цитируется по Комментарию к X тому Собрание сочинений Л.Н.толстого//Л.Н.Толстой//Толстой Л.Н. Собрание сочинений-М.: Художественная литература. Том.18, 1982.- С.504-536.
10. Толстой Л.Н.Исповедь/Л.Н.Толстой//Толстой Л.Н. Собрание сочинений-М.: Художественная литература. Том.16, 1982.-С.106-165.
11. Михелис А.А. Духовно-нравственные аспекты мировозрения Л.Н.Толстого(1828-1910) /А.А.Михелис//Ноосфера i цивiлiзация. Випуск 6(9).- Донецьк: ДонНТУ, 2008.-С.99-104.
12. Толстой Л.Н. Дневники 1847-1894 /Л.Н.Толстой//ТолстойЛ.Н. Собрание сочинений-М.: Художественная литература. Том.21, 1985.-575 с.
13. Куприн А.И. О том, как я видел Толтого на пароходе «Св. Николай» /А.И.Куприн//Куприн А.И. Собрание сочинений – М.: Художестенная литература. Том 6. 1958. – С.603-606.
14. Коран, перевод и комментарии И.Ю.Крачковского. М.:1963

Источник