Труд и капитал

В этой статье я хочу обратить внимание читателей на такой феномен, как производственный капитал, подчеркнуть его особый творческий, созидательный характер и, следовательно, исключительно важную роль предпринимательства в социально экономическом развитии общества. Я постараюсь также объяснить прогрессивное значение госсобственности и рассмотреть некоторые факторы препятствующие социальной эволюции.

По Марксу «Капитал K распадается на две части: денежную сумму c, израсходованную на средства производства, и другую денежную сумму v, израсходованную на рабочую силу; c представляет часть стоимости, превращённую в постоянный капитал, v — часть стоимости, превращённую в переменный капитал.» [2, с.223] Зачем он так сделал, зачем разделил общие издержки производства? Почему Маркс вводит отдельное понятие «переменный капитал», несмотря на то, что он никакой не переменный, а такой же постоянный как и другие издержки производства. Причём, совершенно очевидно, что для него больше подошёл бы термин «фонд оплаты труда». Да потому, что это логично следовало из его трактовки прибавочной стоимости и, возможно, для того, чтобы поднять роль наёмного труда, который, похоже, ни во что не ставили в то время, а также чтобы более наглядно показать степень эксплуатации рабочих. В результате такого манёвра вся «прибавочная стоимость» относится исключительно на труд рабочих, оставляя капиталиста вообще не у дел. Именно этот термин - «переменный капитал» создаёт иллюзию самовозрастания стоимости. Согласно трактовке Маркса капиталист оказался вообще ни при чём, оказывается он вообще ничего не сделал для создания новой потребительной стоимости, а всё организовалось само собой и лишь труд рабочих «оживил» мертвый капитал.

Здесь очень важно понять, что за капитал фигурирует в исследовании Маркса. Для этого следует припомнить рассуждения Маркса о превращении денег в капитал (Отдел 2, Глава 4). Он начинает с исключительно верных постулатов: «Товарное обращение есть исходный пункт капитала.» и «... деньги являются первой формой его проявления.» [2, с.157] Вот именно, рождение капитала связана с товарным обращением и с появлением денег. Но давайте припомним к какому времени относятся эти исторические реалии: товар и деньги. Даже если скинуть несколько тысяч лет на тот период, когда функцию денег выполняли медь, бронза, железо, серебро, всё равно «ещё за 2 тысячелетия до н.э. для денег использовали золото» (Википедия, статья Деньги), т.е. тот самый материал, который и сегодня выполняет одну из функций денег. Поэтому справедливо возникает вопрос, о каком капитале идет речь, если никакого капитализма в те времена не было и в помине? Маркс поясняет: это купеческий и ростовщический капитал. Совершенно верно, именно эти два вида капитала существуют с незапамятных времен и по сей день. Правда, сегодня они называются по-другому: торговый и банковский капитал. Но как же так получилось, что капитал был, а капитализма не было? Дело в том, что капитализм — это совсем другой капитал — производственный, и возник он значительно позже. Именно его функционирование Маркс и анализирует в своём главном труде, начиная, естественно, с мануфактуры, потому, что до этого этапа производственного капитала не существовало в принципе. Только в результате научно-технического прогресса появилась возможность его появления. Маркс там же пишет: «Каждый новый капитал при своём первом появлении на сцене, т.е. на товарном рынке, рынке труда или денежном рынке, неизменно является в виде денег, — денег, которые путём определённых процессов должны превратиться в капитал.» [2, с.157] Да, всё так. Только в этой фразе есть одна натяжка. Она заключается в том, что все три рынка вместе существуют сравнительно недавно. До промышленной революции на протяжении многих тысяч лет существовало только два: товарный рынок и денежный рынок, а свободного рынка труда просто не было. Нельзя сказать, чтобы совсем не было наёмного труда. Он был. На строительстве общественных зданий и в Древней Греции и в Древнем Риме работали не только рабы, но и многие тысячи наёмных рабочих. Не было именно свободного рынка рабочей силы, его с успехом заменял рынок рабов. Получается, что рынка труда не было не потому, что не было предложения рабочей силы, а потому, что не было спроса. Видимо людям далекого прошлого даже в голову не приходило, что наёмный труд можно использовать для обогащения, ведь работнику нужно платить. А поскольку главной составляющей экономики являлась война, им было понятнее в хозяйственных целях использовать рабов, а наёмники нужны были лишь для войны и на общественных работах. Товарное же производство было лишь в зачаточном состоянии.

Хочу обратить особое внимание на то, что из себя представляет производственный капитал и чем он отличается от других видов капитала? По своей сути он является воплощением предпринимательской, творческой активности людей. Для функционирования купеческого и ростовщического капитала эти качества не требуются — эти виды капитала есть удел рентного мышления. Нельзя не видеть, что механизм их функционирования за четыре тысячи лет нисколько не изменился. Таким образом, принципиальное заблуждение Маркса, состоит в том, что он не увидел творческого начала производственного капитала, проявив ту же близорукость: как он не видел интеллектуальной составляющей в деятельности капиталиста, так не увидел он и созидательной сущности производственного капитала. Маркс без разбора клеймит, как эксплуататорский, всякий капитал. Для него все капиталисты одинаково кровопийцы. Правда, совсем не исключено, что в начале 19 века и тем более раньше, так оно и было на самом деле. Однако совершенно очевидно, что из всех видов капитала, лишь производственный капитал, может теоретически обойтись без эксплуатации. Подчеркну, не без наёмного труда, а без эксплуатации. Полагаю, что в этом вопросе много лучше разобрался В.И.Ленин. Он, как мне кажется, не только понял созидательный, творческий характер производственного капитала, но и увидел надвигающуюся беду — поглощение производственного капитала банковским и появление финансового капитала и финансовой олигархии. В своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» Ленин пишет: «Итак, XX век — вот поворотный пункт от старого к новому капитализму, от господства капитала вообще к господству финансового капитала.» [1, с.343] Правда он не даёт своего собственного определения финансовому капиталу, а лишь цитирует Р.Гильфердинга, очевидно полностью с ним соглашаясь: «Такой банковый капитал, — следовательно, капитал в денежной форме, — который таким способом в действительности превращен в промышленный капитал, я называю финансовым капиталом». «Финансовый капитал: капитал, находящийся в распоряжении банков и применяемый промышленниками». [1, с.343] Ленин лишь уточняет, что «Это определение неполно постольку, поскольку в нем нет указания на один из самых важных моментов, именно: на рост концентрации производства и капитала в такой сильной степени, когда концентрация приводит и привела к монополии.» (1, с.343) Бесспорно так, однако кроме этого в процитированном определении есть принципиальная ошибка: как раз «в действительности» банковский капитал не превратился в промышленный капитал, он только прикинулся таковым, потому что он все равно остаётся «в распоряжении банков» и работает в той же парадигме, что и четыре тысячи лет назад. В этом то вся беда, что этот капитал притворяется, он только играет роль производственного, оставаясь по существу банковским, ростовщическим. А поскольку эксплуатация, как я уже отмечал, имеет совсем другую, а не производственную природу, то очевидно, что именно ростовщическая сущность банковского капитала, привнесенная в производство, не позволяет сегодня многим российским предпринимателям создать по возможности комфортные условия для наёмных рабочих. О каком сокращении «прибавочного труда» может идти речь при банковском кредите под 25%. Ростовщики они и есть ростовщики, как и 2, и 4 тысячи лет назад. Очевидно, что такого же мнения придерживается и В.И.Ленин: «Финансовый капитал, концентрированный в немногих руках и пользующийся фактической монополией, берет громадную и все возрастающую прибыль от учредительства, от выпуска фондовых бумаг, от государственных займов и т. п., закрепляя господство финансовой олигархии, облагая все общество данью монополистам» [1, с.350]. Это значит, что от него страдает всё общество.

Подводя черту под выше сказанным, хочу повторить, что Маркс всё-таки был прав в главном - именно производительным трудом создаётся новая потребительная стоимость, т.е. полезные для людей вещи, и правда не только физическим, как считал Маркс, но и умственным. Только вот её «потребительная стоимость» не имеет никакого отношения к цене продажи. Цену на товар определяет изготовитель, исходя из своих издержек и общей конъюнктуры, лишь учитывая предполагаемую потребительную стоимость. Более того, «прибавочная стоимость» в большинстве случаев возникает не случайным образом лишь как разница между случайной ценой продажи и издержками производства, а сознательно закладывается в её цену. Очевидно, что при постоянстве производительности труда и цен на сырьё, норма прибыли может изменяться только в результате колебания цены продажи. Но не смотря на то, что норма прибыли будет изменяться, никакого отношения к «степени эксплуатации» это не будет иметь, поскольку интенсивность труда не изменяется. Вместе с тем при постоянной цене продажи можно легко изменить (обычно увеличить) норму прибыли, увеличив интенсивность работы, без соответствующего увеличения заработной платы. Манёвр, который в обиходе, собственно, и называется эксплуатацией, и которым с удовольствием пользуются отдельные предприниматели, особенно если есть такая возможность. Но для этого, очевидно, нужны какие-то рычаги воздействия. Другими словами эксплуатация возникает лишь на почве крайне стеснённого или даже безвыходного положения работника, когда он «не имеет для продажи никакого другого товара, гол, как сокол, свободен от всех предметов, необходимых для осуществления своей рабочей силы.» [2, с.179] Маркс абсолютно прав: «Вопрос, почему этот свободный рабочий противостоит в сфере обращения владельцу денег, не интересует владельца денег, который находит рынок труда в готовом виде как особое подразделение товарного рынка.» [2, с.180] Т.е. нравственная сторона вопроса капиталиста не волнует. А почему собственно она должна его волновать? Он использует те возможности, которые есть. Чтобы его волновали проблемы рабочего, капиталист должен быть в высшей степени нравственной личность, где-то даже альтруистом, что в реальной жизни, тем более в условиях капитализма, большая редкость. К слову сказать рабочего тоже не волнуют проблемы капиталиста, если такие возникают. Однако очевидно, что в социальном государстве это всё должно интересовать само общество и прежде всего государственную власть.

Как и у любых других общественных отношений, у эксплуатации есть формальная сторона: институциональная или экономическая и неформальная сторона: психологическая. Формальный, законодательно закрепленный статус раба открывал широкое поле деятельности для его эксплуатации, наравне с рабочим скотом. Но, очевидно, что и к домашним животным, и к рабам собственники относились по разному. Известно, что и при рабовладельческом, и при феодальном строе далеко не все рабы и крепостные страдали от жестокого обращения и чрезмерной эксплуатации. Так происходит именно потому, что своё влияние оказывает психологическая сторона, действуют определённые морально-этические нормы. Понятно, что эти нормы присущи далеко не всем, да и сами нормы очень разнообразны. С приходом капитализма была ликвидирована социальная основа для эксплуатации, были ликвидированы все сословные различия. Упразднив сословия, капитализм заложил основу для дальнейшей социальной эволюции. Однако формальное освобождение человека - это лишь первое необходимое условие для ликвидации эксплуатации. Экономическую и тем более психологическую составляющие так просто отменить невозможно. Каждый сам решает, как ему относиться к другим людям.

Марксисты до сих пор считают, что эксплуатация связана исключительно с капиталистическим способом производства, и что именно частная собственность на средства производства есть её главная причина. Однако, если более глубоко изучить данную проблему, принимая во внимание все изложенное в данной статье, то оказывается, что это далеко не так. Известно, что эксплуатация человека человеком началась в самые древние времена, видимо, как только человек вообще начал что-то соображать. И началась она, похоже, с той фундаментальной идеи, что лучше ничего не делать, но получать всё, что желаешь, чем трудиться для этого в поте лица. Сама по себе идея проста, но в высшей степени эгоистична, что вполне соответствовало начальному уровню сознания человека, только что вышедшего из животного мира. Кстати, такая простая мысль животным в голову не приходит - пищу они все добывают исключительно сами. Исключение составляют только паразиты. В человеческом обществе эта идея оказалась столь популярной, что она жива до сих пор. Не исключаю того, что желание присвоить чужой труд, т.е. откровенный паразитизм, сидит у некоторых людей где-то в подсознании или в генной структуре. Даже не имея формального основания для эксплуатации эти люди стремятся создать такие условия, в которых они смогут присосаться к своей жертве и диктовать ей свои условия. Я считаю, что к эксплуатации вполне можно отнести и коррупцию, и шантаж, и примитивное воровство, и мошенничество, и ростовщичество, и спекуляцию и многое другое, что так или иначе дает возможность воспользоваться плодами чужого труда. Веками люди с завидной энергией, достойной лучшего применения, изобретали и продолжают изобретать новые, все более изощрённые способы и средства эксплуатации, явные и неявные, более или менее законные. Институт рабства, война, разбой, воровство, шантаж, подлог, мздоимство, мошенничество в самых разных видах - всё это способы эксплуатации, придуманные людьми, желающими получить максимум, не прикладывая ни физических, ни особых умственных усилий. Именно поэтому орудием эксплуатации может стать всё что угодно, и служебное положение, и конфиденциальная «горячая» информация, и угроза насилия, и завышенный процент по кредиту, и ложь, и частная собственность на средства производства. Всё перечисленное не есть причина эксплуатации, но в определенных условиях может стать её орудием. Именно таким орудием эксплуатации стала и частная собственность на средства производства. Понятно, что орудие не есть причина, также как орудие преступления не есть причина преступления. Таким образом, очевидно, что главная причина эксплуатации — это ментальная установка человека, вытекающая из его мировоззрения, основанного на человеческом эгоизме, жадности и неуважении к людям. Именно поэтому запрет частной собственности на средства производства (что само по себе достаточно абсурдно, так как средства производства начинаются с молотка, ножа и лопаты) не ведёт автоматически к ликвидации эксплуатации.

Вернусь к Марксу. Я, в целом, согласен с его выводом, что обобществление средств производства ведёт к ликвидации эксплуатации. Но именно обобществление. Только вот сделать это оказалось не так просто, как полагали наши классики. Они считали, что достаточно захватить власть и всё национализировать. Сегодня, спустя 100 лет и я, и многие другие ясно видят, что это совсем не просто. Существует одно очень серьёзное препятствие: психология человека. Дело в том, что обобществление и национализация это далеко не одно и то же. Полагаю, что распространённое представление об обобществлении средств производства во времена СССР было глубоко ошибочно. Внимательное исследование данного вопроса приводит к тому выводу, что феномен обобществления вообще не принадлежит сфере материального производства, а относится к области психологии личности. Только на уровне психики каждого отдельного индивида происходит конкретизация таких понятий как личное и общественное, т.е. считает человек что-то исключительно своим или способен почувствовать это общим. Безусловно, и то и другое не может существовать без наличия практических механизмов реализации конкретным человеком своих прав. Механизм владения частной собственностью отрабатывался веками, а вот механизм владения общенародной собственностью в СССР так и не был создан. Сама по себе национализация средств производства прямого отношения к реальному обобществлению средств производства не имеет. Она создает лишь государственную собственность, которая в разных видах существовала во все времена, но она определённо никогда не являлась общенародной в том смысле, в каком её рассматривали Маркс и Ленин. За отсутствием реальных механизмов владения и распоряжения, национализированная после Октябрьской революции собственность так и не стала в СССР общенародной. Тем не менее, госсобственность имеет то неоспоримое преимущество, перед частной, что она нивелирует многие негативные стороны человеческой натуры, укрощает тот беспредельный эгоизм отдельных личностей, которые неизбежно присутствуют в любом обществе. Можно сказать, что государственная собственность, особенно в условиях капитализма, т.е. формальной свободы всех граждан, выступает своеобразным демпфером негативных процессов, связанных с низким уровнем общественного сознания. Это по существу то, что реально было в СССР. Очевидное доказательство этому — всплеск насилия и социальный хаос, произошедшие в России в 90-е годы прошлого века в результате приватизации. Поэтому, лично у меня, вызвало недоумение утверждение одного из наших руководителей, что «гос. капитализм — это не наш путь». Данное заявление говорит о полном непонимании этим человеком диалектики социального развития.

Очевидно, что уровень обобществления напрямую зависит от степени распространения в обществе такого качества личности, как чувство коллективизма. Хочу подчеркнуть, что коллективизм предполагает не просто совместную работу, а подразумевает наличие «коллективистского» мышления, т.е. осознание человеком себя не отдельной личностью, а составной частью группы, элементом некоего множества. Полагаю, что не требует особых доказательств тот факт, что на современном этапе развития люди ещё не способны ощутить себя в полной мере частичкой всего общества, отказавшись от своих личных интересов в пользу общественных. Тем не менее, чувство коллективизма уже сейчас проявляется на некотором начальном уровне, в некоторой ограниченной группе: семье, бригаде, команде, небольшой фирме. В ранний советский период такое мышление стало понемногу распространяться в нашем обществе. Стали возникать коллективы совместно работающих людей или кооперативы, где каждый отдельный работник был озабочен не только своим благополучием, но и благополучием всего коллектива. К сожалению, в результате неумелого руководства страной развитие этого процесса прекратилось, и он даже пошел вспять, а после развала СССР об этом вообще забыли.

Очевидно, что в рамках капиталистического способа производства, основанного на принципах эгоизма и конкуренции, гармонизовать в достаточной степени производственные отношения не представляется возможным. Тем не менее, принципиальная граница между формациями, где эксплуатация человека человеком была естественным атрибутом социальных отношений и будущим обществом социальной гармонии проходит именно по капитализму. Именно в рамках капиталистического способа производства становится возможным переход к новым отношениям. Т.е. до капитализма формации были эксплуататорскими по самой своей сути, капитализм же является таковым исключительно в силу своей концепции оптимизации прибыли и свободной конкуренции. Эгокультура, господствующая в капиталистическом обществе, не позволяет полностью избавиться от эксплуатации человека человеком. Покончить с эксплуатацией можно только через гармонизацию производственных отношений, развитие в людях чувства коллективизма и, естественно, соответствующим законодательством. Т.е. пока люди не проникнуться духом коллективизма избавиться от эксплуатации в том или ином её виде, скорее всего не получится. Это, определённо, не может произойти сразу во всех странах, даже теоретически. Более того, сразу это невозможно даже «в одной отдельно взятой стране». Этот процесс будет расширяться постепенно, шаг за шагом, охватывая все более крупные коллективы. И совершенно неважно на каком уровне и в недрах какого коллектива начнут возникать эти новые коллективистские отношения: в семье, в производственной бригаде, на предприятии, на фирме, в поселке или в городе. Определённо им будет сопутствовать успех в их деятельности, потому что они будут носителями самой передовой идеологии. Это и станет началом постепенного перехода к новой формации. Везде, где будет царить социальная справедливость, там и будет социализм.

Использованные источники:

1. Ленин В.И., электронная версия работы «Империализм, как высшая стадия капитализма», сайт http://leninism.su/works/66-tom-27/2080-imperializm-kak-vysshaya-stadiya-kapitalizma.html

2. Маркс Карл, электронная версия работы «Капитал», Том 1,

сайт http://www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Kapital1/

Источник