Трофим Лысенко — «народный академик», президент ВАСХНИЛ, Герой Соцтруда, лауреат трёх Сталинских премий, директор Института генетики, награжден восемью орденами Ленина. Со временем его стали называть псевдоучёным, шарлатаном, доктором Франкенштейном советского агропрома, могильщиком отечественной биологии и генетики, и наконец — «убийцей» Николая Вавилова. В нашей сегодняшней статье мы попробуем разобраться в этих непростых дискуссионных вопросах.

КРАТКАЯ БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Советский агроном, биолог, академик Трофим Денисович Лысенко родился 29 (по ст. ст. 17) сентября 1898 года в селе Карловка (ныне город Карловка Полтавской области, Украина).

Окончил Полтавскую садоводческую школу, училище земледелия и садоводства в Умани Киевской губернии в 1921 году, заочное отделение Киевского сельскохозяйственного института по специальности «агрономия» в 1925 году.

В 1922—1925 годах Лысенко работал старшим специалистом Белоцерковской селекционной станции под Киевом.

С 1925 года заведующий отделом селекции бобовых культур Гянджинской селекционной станции в Азербайджане.

С 1929 по 1934 годы старший специалист отдела физиологии Всесоюзного селекционно генетического института в Одессе.

В 1934 году был избран академиком Академии наук Украинской ССР, а в 1935 году — академиком Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. Ленина (ВАСХНИЛ) СССР.

В 1934 году Лысенко был назначен научным руководителем, а два года спустя директором Всесоюзного селекционно генетического института. С 1938 года научный руководитель лаборатории Экспериментальной научно исследовательской базы АН СССР «Горки Ленинские» в Московской области.

С 1938 по 1956 годы Трофим Лысенко избирался Президентом ВАСХНИЛ СССР.

В 1940—1965 годах был директором Института генетики АН СССР.

В 1961—1962 годах Трофим Лысенко во второй раз занял пост президента ВАСХНИЛ. После отстранения от власти Никиты Хрущёва Лысенко был окончательно отстранён от руководящей научной деятельности.

В 1965 году он был снят с должности директора Института генетики АН СССР.

Лысенко был заместителем председателя Комитета по Сталинским премиям в области науки (с 1940 года), заместителем председателя Высшей аттестационной комиссии; членом Центрального Исполнительного Комитета СССР (1935—1937), заместителем председателя Совета Союза Верховного Совета СССР (1937—1950), депутатом Верховного Совета 1 — 6 созывов (1937—1966).

За свои работы он был удостоен звания Героя Социалистического Труда, награждён 8 орденами Ленина, медалью им. Мечникова, призами выставок ВДНХ и др. Лысенко трижды был лауреатом Государственной премии СССР (1941, 1943, 1949).

Трофим Лысенко скончался 20 ноября 1976 года в Москве, похоронен на Кунцевском кладбище.

«БОСОНОГИЙ ПРОФЕССОР»

Страна об Т.Д. Лысенко впервые узнала из очерка корреспондента В. Федоровича, опубликованного в 1927 году в одном из августовских номеров газеты «Правда». Статья называлась «Поля зимой».

Очерк давал колоритный портрет молодого Т.Д. Лысенко:

«Если судить о человеке по первому впечатлению, то от этого Лысенко остаётся ощущение зубной боли, — дай бог ему здоровья, унылого он вида человек. И на слово скупой и лицом незначительный, — только и помнится угрюмый взгляд его, ползающий по земле с таким видом, будто, по крайней мере, собирался он кого-нибудь укокать. Один раз всего и улыбнулся этот босоногий ученый: это было при упоминании о полтавских вишнёвых варениках с сахаром и сметаной… У босоногого профессора Лысенко теперь есть последователи, есть ученики, опытное поле. Приезжают светила агрономии зимой, стоят перед зелёными полями станции, признательно жмут ему руки…».

Эта статья  была о большом урожае гороха, которого смог добиться «босоногий профессор», агроном из рабоче-крестьянской среды, а в то время происхождение играло важную роль.

И у Трофима Денисовича Лысенко оно было отличным, «идеологически верным».

Н.И. ВАВИЛОВ И ВОЗВЫШЕНИЕ Т.Д. ЛЫСЕНКО

Как это ни парадоксально, но Н.И. Вавилов в некотором смысле сам способствовал возвышению Т. Д. Лысенко — своего, как принято считать в современной историографии, злейшего врага (о Н.И. Вавилове читайте нашу статью — http://inance.ru/2017/04/vavilov/ ).

«Институт растениеводства им.Вавилова — стратегический актив России»

Биографы видят причины этого в личности Николая Ивановича, отмечая его характерные черты: исключительную доброту и терпимость, доверчивость и благожелательность к людям. Поэтому неудивительно, что, услышав в 1927 году о молодом перспективном ученом Т.Д. Лысенко, Н.И. Вавилов заинтересовался его работами и послал для знакомства с ними одного из своих сотрудников Николая Родионовича Иванова. Тот по возвращении сказал ему, что хотя Т. Д. Лысенко и не без способностей, но как экспериментатор он самоучка, малообразован и крайне самолюбив, считает себя новым мессией биологической науки. Однако Н.И. Вавилов заинтересовался молодым учёным, призвав к тщательной проверке его опытов.

В 1932 году Н.И. Вавилов послал письмо президенту Украинской Академии наук А.А. Богомольцу с просьбой избрать Т.Д. Лысенко членом-корреспондентом, а в 1933 году даже ходатайствовал о присуждении ему Государственной премии. Не забыл он включить Т.Д. Лысенко и в состав советской делегации на VI Международный генетический конгресс.

Более того, в 1934 году Н.И. Вавилов предлагал избрать Т.Д. Лысенко членом-корреспондентом Академии наук СССР.

У многих эти поступки вызывают удивление. Николай Иванович лавировал, искал компромиссы с властными структурами. Современным студентам, живущим в демократической России это действительно трудно понять, но тем, кто жил в 1930-е годы, такое поведение было объяснимо. Общество, особенно средние и верхние его слои, жило в атмосфере своеобразного «двоемыслия» — говорили и делали далеко не всегда то, что думали.

Однако пошёл ли в своих уступках Н.И. Вавилов явно дальше, чем требовали тактические соображения? Дать однозначный ответ не представляется возможным. Так или иначе, но Николай Иванович сам, буквально своими руками, помог сделать карьеру Трофиму Денисовичу. Это стало личной драмой великого учёного.

Как говорят на Востоке, берегись каждого, кому ты сделал добро. Однако Н.И. Вавилов не уберёгся. И уступки ему не помогли. Запрещение в 1935 году празднования юбилея руководимого Н.И. Вавиловым Всесоюзного института растениеводства и 25-летия его научной деятельности это ясно показало.

И.В. Сталин обратил внимание на простого колхозного агронома, каким был тогда Т.Д. Лысенко впервые в феврале 1935 году на II Всесоюзном съезде колхозников-ударников.

«Товарищи, — говорит Лысенко, —  вредители-кулаки встречаются не только в вашей колхозной жизни. Не менее закляты они и для науки. Немало пришлось кровушки попортить во всяческих спорах с, так называемыми, «учёными». И в учёном мире, и не в учёном, а классовый враг — всегда враг».

Это фактически публичный донос на своих коллег. Но зал разражается аплодисментами. Лысенко продолжает:

«Многие учёные говорили, что колхозники не могут заниматься генетикой, потому что для этого надо закончить институт. Но это не так. На основе единственно научной методологии, единственно научного руководства, которому нас ежедневно учит товарищ Сталин, это дело вытягивается колхозами». Лысенко заканчивает: «Я уверен, что плохо изложил вопросы по генетике. Я не оратор, я только яровизатор».

Сталин встал с места и крикнул:

«Браво, товарищ Лысенко, браво!»

Сталинское театральное «браво» — это оценка Лысенко, как артиста, народного артиста. Лысенко обещает чудеса. Ожидание чудес заменяет еду.

Сталин любил театр и, будучи мастером политического театра, иногда и сам выходил на сцену.

Так, в 1952 году в «Ботаническом журнале» вдруг появились две статьи с критикой Лысенко по вопросу внутривидовой борьбы. Статью генетика Н.В. Турбина Сталин прочёл в рукописи, подав реплику:

«Товарища Лысенко нужно научить уважать критику».

Это была прелюдия. Но Сталин умер до желаемого финала. Если бы он успел низвести Лысенко, это помешало бы современным воздыхателям Лысенко строить свои доводы по цепочке: Лысенко оказался прав — его поддерживал товарищ Сталин — значит, Сталин тоже был прав.

На той же встрече Сталина с колхозниками выступает Вавилов. Когда он поднимается на трибуну, Сталин выходит из зала. В отсутствие Сталина Вавилов говорит:

«Я должен отметить блестящие работы, которые ведутся под руководством академика Лысенко».

Весь взлёт Лысенко идёт на фоне поддержки со стороны Вавилова.

Вавилов не подпадал под воздействие лысенковской личности. Он запал на идею, которую Лысенко украл у биологов Гаснера и Зайцева и которую Лысенко безграмотно оттаптывал. А всё дело в том, что Вавилов в экспедициях по всему миру собрал уникальную коллекцию растений и семян.

Н.И. ВАВИЛОВ И 28,0 ТЫС. СОРТОВ ПШЕНИЦЫ

За то время, когда Всесоюзным НИИ растениеводства руководил выпускник МСХИ Н.И. Вавилов, учёные института и он сам совершили около 200 экспедиций по СССР и 65 по зарубежным странам, в результате которых была собрана обширная мировая коллекция культурных растений, насчитывающая более 200 000 образцов, — самый крупный «генетический банк» мира. Усилиями Н.И. Вавилова и всего коллектива института был создан фонд основных растительных ресурсов Земли. В нём удалось представить почти все растения, возделываемые человеком за многие тысячелетия развития земледелия на разных континентах.

Перед Великой Отечественной войной коллекция уже насчитывала 250 тыс.образцов растений. Это уникальное собрание — национальное богатство нашей страны, фундамент создания новых ценных сортов для различных климатических зон. В планах своих экспедиций и научных исследованиях Н. И. Вавилов особое внимание уделял пшенице. Всего он собрал 28 тыс. сортов этой культуры.

Сейчас четверть растений из вавиловского собрания уже считаются вымершими. Современная западная оценка стоимости коллекции —  8 триллионов долларов. Мечта Вавилова —  на основе коллекции получить новые высококачественные сорта. Сегодня около 70 процентов сортов сельскохозяйственных культур, которые возделываются в России и странах СНГ, разработаны на основе коллекции Вавилова.

В вульгарных попытках Лысенко беспорядочно морозить семена учёный Вавилов выхватывает рациональное зерно для своих будущих экспериментов. Кроме того, ему безумно хочется заняться экспериментом и оторваться от огромной административной работы. В 1932-м Вавилов рекомендует Лысенко для поездки на конгресс генетиков в США. Лысенко не едет, но Вавилов говорит о нём на конгрессе. В 1933-м Вавилов выдвигает Лысенко в кандидаты на премию имени Ленина. Он пишет:

«Мы бы считали товарища Лысенко одним из первых кандидатов на получение премии».

Премию не дали. В феврале 1934-го Вавилов рекомендует Лысенко в члены-корреспонденты АН СССР. Не избрали. В 1938-м Лысенко выдвинут сразу в академики. Он будет избран действительным членом АН СССР в январе 1939-го вместе с прокурором СССР Вышинским.

Поддержка, которую Вавилов долго оказывал Лысенко, может иметь и дополнительное объяснение, совсем другого сорта. Лысенко — звезда своего времени. А социальный состав вавиловского института крайне сомнителен по тем временам. В группе старших специалистов дворян — четвёртая часть. Среди младших сотрудников — около 15%. Кроме того, сыновья промышленников и бывших крупных землевладельцев. Ещё в феврале 30-го года «Правда» выступила со статьей под зловещим заголовком  «Институт благородных ботаников».

Вероятно, Вавилов полагает, что поддерживая Лысенко, он с большим успехом может вызволять арестованных сотрудников института. Как известно, с 1932-го по 1937-й годы Вавилов обращается к наркому земледелия Яковлеву с просьбой об освобождении 44-х учёных.

БЫЛ ЛИ Т.Д. ЛЫСЕНКО МАЛОГРАМОТНЫМ АГРОНОМОМ?

Был ли Т.Д. Лысенко малограмотным агрономом, как его иногда представляют в литературе? Его сторонники, в частности И.А. Бенедиктов, говорят «нет» и приводят следующие доводы.

Под руководством Т.Д. Лысенко был выведен сорт озимой пшеницы Одесская-3, который превысил по урожайности стандартные сорта на три-четыре центнера с гектара, являлся морозостойким и одновременно засухоустойчивым.

На основе работ Т.Д. Лысенко созданы такие сорта сельскохозяйственных культур, как яровая пшеница «Лютенцес-1173», «Одесская-13», ячмень «Одесский-14», хлопчатник «Одесский-1», разработан ряд агротехнических приёмов, в том числе яровизация, чеканка хлопчатника. Именно он предложил летние посадки картофеля, прекратившие вырождение посадочного материала в южных районах.

В годы Великой Отечественной войны академиком Т.Д. Лысенко были разработаны и широко внедрены в практику колхозов и совхозов лучшие сроки сева и уборки зерновых культур в Сибири, а также такие важные мероприятия, как борьба со свекловичным долгоносиком; использование верхушек клубней картофеля в качестве посадочного материала, что значительно увеличило семенные ресурсы этой культуры; биологический метод борьбы с вредителями и др.

Заметки на полях о пшенице

ОЗИМАЯ ПШЕНИЦА

Главное отличие озимой пшеницы от яровой — это период вегетации. У первого вида он длится в среднем 280 дней, у второго — 100. Основной источник питания — азот, фосфор и калий. В период от всхода до кущения озимой пшенице требуется примерно 30—40% этих ингредиентов. В период колошения — 50%, а в период зернового налива — 20%. На первых порах цветения озимой пшеницы, её корневая система еще очень чувствительная, поэтому она легко откликается на взаимосвязь с питательными веществами. Если в них возникнет недостаток, то формирующие структуры всхода пшеницы могут быть разрушены. Следовательно, богатого урожая можно не ждать. Именно в период кущения так важно проследить за тем, чтобы растение получало все необходимые вещества. Озимую пшеницу от яровой во многом отличают требования к почве. Они достаточно высоки, особенно в том, что касается ph-коэффициента. Выращивая озимую пшеницу в чернозёмной или темно-каштанов почве, вы практически гарантированно сможет получить на выходе плодоносный урожай.

ЯРОВАЯ ПШЕНИЦА

Яровая пшеница, как никакая другая, очень чувствительна резким изменениям погодных условий. Важное отличие озимой пшеницы от яровой заключается в том, что у второй процесс поглощения питательных веществ. В период кущения озимой пшеницы ей особенно необходим фосфор. Если говорить о корневой системе, то она является достаточно мощной даже на первых порах цветения. Поэтому ей подойдет любая почва, за исключением кислых пород. Кроме основной подпитки яровой пшеницы, в период кущения и колошения ей остро требуется некорневая подкормка. В случае неблагоприятного климата, например, резкой засухи или неожиданного холода, спасти яровую пшеницу сможет только листовая подкормка.

На основе всего вышесказанного можно выделить и обобщить следующие основные различия между яровой и озимой пшеницы:

— Период вегетации у озимой пшеницы более затяжной.

— Срок посева. Озимую сеют в начале осени — конце лета, а яровую в середине весны или ближе к её концу.

— Яровая пшеница более интенсивно усваивает питательные вещества.

— Урожайность озимой пшеницы может в несколько раз превосходить яровую.

— Пекарские свойства яровой превосходят озимые культуры.

— Яровая пшеница способна противостоять засухам.

— Озимая пшеница устойчива к резкой смене погодных условий.

— Озимая пшеница более требовательна к почве (http://rushoz.ru/articles/rastenievodstvo/zernovye/ozimaya-pshenitsa/otlichiya-yarovoy-i-ozimoy-pshenitsy.html)

А Нарком земледелия Украины Шлихтер в те времена заявлял прямо:

«Открытие агронома Лысенко превращает озимые культуры в яровые».

Слово «открытие» в научном лексиконе предполагает длительное подтверждение в ходе эксперимента. Но поспешность наркома земледелия Украины в1929 году можно понять. Украина после начала коллективизации напрочь лишена хлеба. Наркому хочется чуда. А тут Лысенко со своими фантастическими цифрами урожая. Учёные относятся к разговорам о лысенковском открытии уважительно, но осторожно. Мол, и раньше было известно о холодной обработке зерна, но внедрять это в широких масштабах преждевременно. Началась было дискуссия в «Сельскохозяйственной газете». Конец ей положила статья 19 ноября 1929 года под броским заголовком

«Яровизация озимых — новое завоевание в борьбе за урожай. Опыты Лысенко вплотную подводят нас к решению зерновой проблемы».

Очевидно, что такова официальная точка зрения. То, что открытие Лысенко не приносит плодов, никого не смущает. Массовое внедрение яровизации в сельское хозяйство СССР окончилось неудачей. Агроприём яровизации подвергался критике специалистами, в том числе из-за возможности повреждения семян в процессе их намачивания, проращивания и посева, трудоёмкости этой операции, и большей уязвимости яровизированных растений. Критиками яровизации в 1930-е годы были исследователи П.Н. Константинов, С. Левицкий (Польша), П.И. Лисицын, Дончо Костов (Болгария). Но Лысенко объяснил неудачи сначала неточностями инструкций, а затем неточностью выполнения исправленных инструкций. Однако предложения Лысенко были разрекламированы в печати и, вопреки очевидности, были объявлены «переворотом в зерновом хозяйстве» страны.

В конце 1929-го года под Лысенко создают большую лабораторию в Одесском Институте селекции и генетики. Именно здесь Лысенко заявляет: новому селу нужна новая наука, и он её создаст. Это 1930-й год. Самый разгар коллективизации. Полный слом всего, что было раньше в деревне, неразбериха. В этой неразберихе Лысенко призывает сеять озимую пшеницу весной. Он сочиняет нехитрую анкету, рассылает её по колхозам, чтобы деревенские жители отслеживали собственную работу. Полным ходом идёт раскулачивание, загон людей в колхозы, а тут эти анкеты. Их заполняют случайными цифрами. Цифры ничего не отражают. Партийные органы прессуют. В газетах появляются лозунги:

«Дадим по рукам антияровизаторам. Враг у стен амбара».

В каждой колхозной анкете цифры преувеличены «немножко». Общий обман гигантский. В 1937-м году в статье «Мой путь в науку» в газете «Правда» Лысенко честно напишет:

«Имея способности и желание, в нашей стране легко стать учёным. Сама советская жизнь заставляет становиться в той или иной степени учёным. У нас очень трудно и даже невозможно провести резкую, непереходимую грань между учёными и неучёными».

Вместе с Вавиловым на открытии Института в Кремле в 1925 году был его заместитель, известный селекционер и растениевод В.В. Таланов (1871—1936). Именно он разработал систему Госсортосети, стандартизации сортов и трехлетнего испытания каждого потенциального сорта в разных зонах страны. Однако принципы этой испытательной системы были также отброшены Лысенко.

Главный лысенковский принцип: выдвинуть фантастическую идею и не дожидаясь её реализации, вовремя вытеснить её другой, ещё более фантастической и потрясающей воображение. Скажем, можно увеличить урожайность всех без исключения сортов, если перемешать наследственные задатки растений. Это очень просто. Нужно только, чтобы все колхозники взяли в руки пинцеты, обрывали чешуйки на цветках, удаляли пыльники, т.е. кастрировали растения и давали им оплодотворяться пыльцой, носящейся в воздухе. Колхозников начали учить. Они были не в курсе, портятся или обновляются семена от их действий. Но колхозникам записывают трудодни за работу, и они ползают на коленках по полям. Лысенко выпускает собственный журнал «Яровизация». Он публикует письма-отчёты колхозников.

«Недавно прошли 4-х дневные курсы по селекции. Приехав домой, я подготовила себе 5 женщин. Прокастрировали мы 3400 колосьев и каждый обозначали ленточкой и флажком с фамилией. Председатель колхоза привёл фотографа, который сфотографировал нас за работой».

Председатель Криворожского Горсовета Чебукин шлёт телеграмму Лысенко:

«Кастрировано 129 тысяч колосьев яровой».

Лысенко рапортует в ЦК и Наркомзем, обещает громадную эффективность. Через год результатов нет. Лысенко пишет:

«Узким местом стало наличие пинцетов. Спрос за пинцеты в СССР возрос в десятки раз. Промышленность должна удовлетворить спрос на пинцеты».

Пока не хватает пинцетов, решили работать ножницами. На сессии ВАСХНИЛ в 1936 году Лысенко говорит:

«Нам потребуется для этого дела 500 тысяч ножниц. И необходимо подготовить 500 тысяч колхозников».

Но ножниц тоже нет. Возвращаются к пинцетам. В газетах печатаются советы колхозным кузнецам, как самим изготовлять пинцеты. Лысенко повторяет:

«Нам потребуется 800 тысяч пинцетов и 800 тысяч колхозников».

В итоге — утверждение, что за 2,5 года можно создать новые сорта, оказывается шарлатанством. При проверке в Госсортосети ни один из «сортов» не прошёл испытание.

Кроме того, одной из фантастических теорий, разработанных Т.Д. Лысенко, стало учение о видообразовании. Он считал, что один вид внезапно,

«в результате скачка, может превратиться в другой. Например, берёза может стать ольхой, овёс — пшеницей, кукушка — пеночкой».

В доказательство академик опубликовал результаты, показывающие, что будто бы пшеница может превращаться в рожь.

Также известно, что Академик Трофим Лысенко никогда не сдаёт никаких экзаменов, положенных для получения научной степени, принципиально не пишет ни кандидатской, ни докторской диссертаций.

В конце 50-х годов он будет хвалиться, что на него работает большой штат переводчиков, и при этом приговаривает:

«Только на труды этих бусурман коситься нечего. Своим умом до всего надо доходить и пореже на авторитеты полагаться. В особенности на западные, а то не ровен час и не туда заведут».

Но, выигрывая на короткой дистанции, Лысенко проигрывал стратегическую конкуренцию с мировой наукой. Президент Джон Кеннеди язвительно сказал, что, благодаря Лысенко, американская биология на несколько десятилетий опередила советскую.

В то же время, Лысенко тонко понимает, чувствует логику советской системы.

Что требовалось в 1930-е годы от советских академиков? Заявлений в преданности партии и вождю? Нет, пустые фразы были никому не нужны. Требовалась конкретная программа повышения урожайности. И таких программ было две: одну представлял Т.Д. Лысенко. Она предполагала быстро, в течение двух-трёх лет вывести новые ценные сорта растений и тем самым решить продовольственную проблему. Вторая программа базировалась на методах Вейсмана-Менделя-Моргана и требовала на реализацию 10—15 лет работы. Более того, Николай Иванович Вавилов называл и более впечатляющую цифру — 50 лет, по прошествии которых генетика способна принести ощутимые практические результаты для сельского хозяйства, что и подтвердилось впоследствии.

Так почему же И.В. Сталин в этой ситуации поставил на Т.Д. Лысенко? Ответ, напрашивается сам собой.

Справедливым будет заметить, что здравым смыслом Сталин обделён не был. После того, как Вавилов и Серебровский провалили свои обещания по подъёму сельского хозяйства, инициатива неизбежно перешла к Лысенко с его мичуринской селекцией. Лысенко не был учёным и совсем не понимал хромосомную теорию. Зато потомственный агроном Лысенко мог предложить множество эффективных методов повышения урожайности сельхозкультур.

В дискредитации Вавилова также сыграл роль и тот фактор, что бдительные граждане смогли убедить компетентные органы, что Николай Иванович, находясь в постоянных разъездах, не только утратил связь с институтом, но и потратил баснословные денежные средства на создание малопонятной коллекции растений. А это уже прямое вредительство в их глазах. Такова была логика того времени. А в то, что эта коллекция может дать колоссальную экономию в будущем, мало кто верил (а может и не понимал?).

АВГУСТ — 1948 ГОД

Пожалуй, самое печальное событие в послевоенной истории Тимирязевской академии — августовская сессия ВАСХНИЛ, на которой после ожесточённой дискуссии генетика была объявлена реакционной, буржуазной наукой, а сами генетики преданы анафеме. На долгие годы в биологической науке установилась диктатура Т.Д. Лысенко. Поменялось и руководство академией.

Широко распространён миф о том, что августовская сессия ВАСХНИЛ готовилась как акция по уничтожению генетиков. Скорее напротив, «мичуринцы», как тогда называли сторонников Т.Д. Лысенко, готовились к обороне.

Говоря военным языком, сторонники Т.Д. Лысенко уже в ходе самой сессии организовали удачное контрнаступление, применив «тяжёлую артиллерию», т.е. призвав на помощь первое лицо государства.

Академик Трофим Денисович Лысенко громит генетиков на сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В.И. Ленина (ВАСХНИЛ). 1948 год

На августовской сессии одним первых, кто пытался защитить генетику, был профессор Пётр Михайлович Жуковский. Он выступил достаточно убедительно, привёл конкретные примеры.

Но на заключительном заседании сессии 6 августа, после того как Т.Д. Лысенко информировал участников о том, что его доклад, развенчивающий генетику, был одобрен Центральным Комитетом ВКП (б), П.М. Жуковский снова взял слово. Профессор объявил о том, что он понял свои ошибки и будет в дальнейшем работать для развития «мичуринской биологии».

Двое других учёных — С.И. Алиханян и И.М. Поляков, в прошлом критиковавшие Т.Д. Лысенко, также публично «раскаялись». Покаяние С.И. Алиханяна, четыре года сражавшегося на фронте, инвалида Великой Отечественной войны, вызвало жидкие аплодисменты, а покаяние И.М. Полякова — никаких. Так была дана оценка значимости перехода на сторону Т.Д. Лысенко каждого из этих трёх учёных.

По прошествии некоторого времени П.М. Жуковский в узком кругу знакомых объяснил своё поведение:

«Я заключил с Лысенко Брестский мир… Поганый мир. Я сделал это ради моих учеников».

Однако сами ученики этот поступок оценили неоднозначно. Академик В.С. Шевелуха оставил на сей счёт следующие воспоминания:

«Только один раз я, возможно, огорчил своего первого учителя — Петра Михайловича Жуковского, когда будучи в его рабочем кабинете спросил: «Пётр Михайлович, почему Вы отказались на августовской сессии ВАСХНИЛ от своей первоначальной точки зрения о классической генетике и фактах наследственности?»

Пётр Михайлович некоторое время молчал, выбирал наиболее точные слова для ответа. Потом повернулся ко мне вполоборота и сказал:

«Лес рубят — щепки летят».

И не стал продолжать эту неприятную и очень болезненную для него тему. Выступление Петра Михайловича на сессии ВАСХНИЛ стоило ему тяжёлых моральных мучений в течение всей жизни. Его продолжали ценить как учёного, общались с ним, повышали по службе, но прежнего глубочайшего преданного доверия уже не было.

До августовской сессии у генетиков в правительстве тоже были свои покровители. Самый важный из них — Андрей Жданов, секретарь ЦК и главный идеолог страны, второй в партийной иерархии после И.В. Сталина. Он по линии Политбюро поддерживал критику Т.Д. Лысенко.

Юрий Жданов, сын Андрея Жданова и муж дочери Сталина Светланы, был в это время заведующим Отделом науки ЦК ВКП (б). В марте 1948 года он выступил с докладом на совещании пропагандистов, охарактеризовав идеи Т. Д. Лысенко как псевдонаучные.

В августе же «Правда» напечатала письмо Юрия Жданова И.В. Сталину, в котором он признавал свои ошибки. «Недооценил, не сообразил, не проанализировал, не подошёл к вопросу исторически» и всё в таком духе.

Покаяния П.М. Жуковского и Ю.А. Жданова, скорее всего, были частью сценария. По-видимому, им просто «разрешили» покаяться. Это означало, что их не будут трогать в намечавшейся общей чистке.

В целом, атмосфера на августовской сессии была жаркой. Ходит легенда, что во время своего выступления Исаак Изральевич Презент — главный идеолог Т.Д. Лысенко заявил:

«Когда мы, когда вся страна проливала кровь на фронтах Великой Отечественной войны, эти муховоды…».

И тогда известный учёный И.А. Рапопорт, решительный и смелый человек, которого в военные годы трижды представляли к званию Героя Советского Союза, рванулся к трибуне. Он схватил И.И. Презента за горло, свирепо спросив:

«Это ты, сволочь, проливал кровь?»

Сам И.И. Презент во время войны одновременно возглавлял кафедры генетики в Московском и Ленинградском университетах.

Через два дня после окончания августовской сессии ВАСХНИЛ «Правда» опубликовала письмо А.Р. Жебрака. Антон Романович Жебрак — генетик и селекционер растений, ученик Т.Х. Моргана, стажировавшийся в Калифорнийском технологическом институте, а с середины 1930-х годов — возглавлявший кафедру генетики и селекции Московской сельскохозяйственной академии им. К.А. Тимирязева. В конце 1944 года — начале 1945 года А.Р. Жебрак написал большое письмо Г.М. Маленкову, в котором для поднятия международного престижа советской науки пытался убедить секретаря ЦК в необходимости нормализовать обстановку в генетике, восстановить генетико-цитологические исследования в ВАСХНИЛ, изменить руководство Института генетики АН СССР, возглавляемого Т.Д. Лысенко, командировать советских генетиков в США и Англию для обмена опытом и ознакомления с успехами генетики в области теоретических проблем и её прикладного значения для сельского хозяйства.

А.Р. Жебрак также «отличился» тем, что опубликовал в международном научном журнале «Наука» («Science») статью о советской генетике с резкой критикой Т.Д. Лысенко и его коллег.

И вот теперь один из главных объектов лысенковских нападок, он так и сказал в своём вымученном «покаянии»:

«До тех пор, пока нашей партией признавались оба направления в советской генетике… я настойчиво отстаивал свои взгляды… Но теперь, после того, как мне стало ясно, что основные положения мичуринского направления… одобрены ЦК ВКП (б), то я, как член партии, не считаю для себя возможным оставаться на тех позициях, которые признаны ошибочными Центральным комитетом нашей партии».

Таким образом, Т.Д. Лысенко мог праздновать победу. Главный оппонент выкинул белый флаг.

Вскоре было принято соответствующее решение: заведующего кафедрой генетики Московской сельскохозяйственной академии имени К.А. Тимирязева А.Р. Жебрака от работы освободить, а на его место назначить самого Трофима Денисовича.

ОХОТА НА ВЕДЬМ ЗАДОЛГО ДО 1948

Сразу после августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 года чиновники от науки принялись ревностно выполнять её решения. Как это часто было при социализме, «перестарались»: были составлены списки, по которым так называемых морганистов следовало уволить из сельскохозяйственных вузов. Общее число уволенных, пониженных в должности или отстранённых от руководящей работы после сессии ВАСХНИЛ 1948 года, исчислялось тысячами.

В ходе начавшейся борьбы многие советские генетики были арестованы и расстреляны: Николай Тулайков, Георгий Карпеченко. Елена Эмме повесилась в камере. Григорий Левитский, Константин Фляксбергер и Леонид Говоров умерли в заключении. Академика Николая Кольцова будут вызывать на допросы после ареста Вавилова.

Первая жертва Лысенко

Самого Вавилова какое-то время защищал от преследований авторитет крупного международного учёного. Но в 1939 году ближайший сторонник академика Лысенко Исаак Презент направил председателю Совнаркома СССР В.М. Молотову докладную записку, в которой среди прочего говорил и про Вавилова:

«Хору капиталистических шавок от генетики в последнее время начали подпевать и наши отечественные морганисты. Вавилов в ряде публичных выступлений заявляет, что «мы пойдём на костёр», изображая дело так, будто бы в нашей стране возрождены времена Галилея. Поведение Вавилова и его группы приобретает в последнее время совершенно нетерпимый характер. Вавилов и вавиловцы окончательно распоясались, и нельзя не сделать вывод, что они постараются использовать международный генетический конгресс для укрепления своих позиций и положения… В настоящее время подготовка к участию в конгрессе находится целиком в руках Вавилова, и это далее никоим образом нельзя терпеть. Если судить по той агрессивности, с которой выступают Вавилов и его единомышленники, то не исключена возможность своеобразной политической демонстрации «в защиту науки» против её «притеснения» в Советской стране. Конгресс может стать средством борьбы против поворота нашей советской науки к практике, к нуждам социалистического производства, средством борьбы против передовой науки» (И.И. Презент. Докладная записка председателю Совета народных комиссаров Вячеславу Молотову о международном генетическом конгрессе. Государственный архив РФ).

На докладной записке стояла виза президента ВАСХНИЛ академика Лысенко.

В постановлении на арест говорилось об антисоветской подрывной деятельности, а также о дискредитации теорий Трофима Лысенко о яровизации и внутривидовом скрещивании. В частности, говорилось:

«Установлено, что в целях опровержения новых теорий в области яровизации и генетики, выдвинутых советскими учёными Лысенко и Мичуриным, ряд отделов ВИР’а по заданию Вавилова проводили специальную работу по дискредитации выдвинутых теорий Лысенко и Мичурина… Продвигая заведомо враждебные теории, ВАВИЛОВ ведёт борьбу против теории и работ ЛЫСЕНКО, ЦИЦИНА и МИЧУРИНА, имеющих решающее значение для с/хозяйства С.С.С.Р., заявляя, мы были, есть и будем «анти» — на костёр пойдём за наши взгляды и никому наших позиций не уступим. Нельзя уступать позицию. Нужно бороться до конца» (постановление на арест Вавилова Николая Ивановича. 6 августа 1940 года).

Незадолго до ареста, Вавилов чуть не избил Лысенко. Инцидент произошёл на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке — ВСХВ, впоследствии переименованной Хрущёвым в ВДНХ. В какой-то момент между Вавиловым и Лысенко завязался яростный спор. Вавилов схватил Лысенко за отвороты пиджака.

«Не троньте меня, —  кричит Лысенко. —  Вы не имеете права. Я депутат Верховного Совета СССР. Это вам плохо кончится!»

Вскоре после этой сцены Вавилова командируют в Закарпатье. Только что Закарпатская Украина, как и прибалтийские государства, поглощены СССР по советско-германскому пакту Молотова-Риббентропа. Вавилова направляют на изучение новых советских земель.

За два дня до отъезда Вавилов приходит в здание Президиума ВАСХНИЛ к Лысенко. Лысенко — президент ВАСХНИЛ. После короткого разговора с Лысенко Вавилов красный, выходит из кабинета со словами:

«Из-за вашей деятельности нашу страну обогнали на Западе по многим вопросам».

Безусловно, главный соперник Лысенко — Вавилов. Об этом бесхитростно сказал, выступая на одном из собраний, поклонник Лысенко аспирант Донской:

«Лысенко прямо заявил: или я или Вавилов, чётко и определенно и очень толково. Он говорит: пусть я ошибаюсь, но одного из нас не должно быть».

И 6 августа 1940 года, во время экспедиции в Западную Украину, Н.И. Вавилов был арестован. Через шесть дней после ареста его доставили в Москву, в тюрьму НКВД.

Следствие по делу Вавилова продлилось 11 месяцев. За это время его вызывали на допрос 400 раз, а общее время допросов составило 1,7 тыс. часов. Тем временем в дело Вавилова добавляют ещё одно обвинение — руководство так называемой Трудовой крестьянской партией (ТКП). В действительности это антисоветское политическое объединение никогда не существовало, но по делу ТКП было арестовано 1296 человек. В основном это были политические, общественные и научные деятели. Все проходившие по делу ТКП были реабилитированы после пересмотра дела в 1987 году.

В первые дни после ареста Николай Вавилов отвергал все обвинения в свой адрес. Однако далее в ходе допросов его показания меняются. По данным некоторых источников, Вавилов давал признательные показания лишь после применения пыток.

В июне 41-го Вавилов приговорён к высшей мере наказания — расстрелу. Вавилов пишет прошение о помиловании. Нарком внутренних дел Лаврентий Берия обращается в Президиум Верховного Совета СССР с запросом о замене смертной казни длительным сроком заключения. Просьба Берии удовлетворена. Берия лично хорошо знаком с Вавиловым. Они не раз встречались в семейном кругу и в Грузии, и в Москве. Но это ровным счётом ничего не значит.

В связи с подходом немецких войск к Москве 15 октября 1941 года учёного этапируют в саратовскую тюрьму №1. Условия содержания в ней оставляли желать лучшего. Тяжелые условия содержания подорвали здоровье Вавилова. Он дважды находился на лечении в тюремной больнице, перенёс дизентерию и болел воспалением легких, а в последний год жизни страдал дистрофией. Однако в 1942 году заместитель главы НКВД СССР В. Меркулов направил ходатайство о замене Вавилову высшей меры наказания заключением в исправительно-трудовые лагеря НКВД сроком на 20 лет, ввиду возможности использования Вавилова на работах, имеющих «серьёзное оборонное значение». И это ходатайство было одобрено.

Но для Николая Вавилова ничего не изменилось. Он так и остался в саратовской тюрьме. Он заболел дизентерией и 24 января 1943 года попал в тюремную больницу. Через два дня его не стало.

В 1955 году все обвинения, выдвинутые против Н.И. Вавилова, были сняты как абсолютно беспочвенные, и его доброе имя полностью восстановлено.

ЛЫСЕНКОВЩИНА

Но советской науке уже был нанесён непоправимый ущерб. Репрессии против биологов продолжились. В сущности, после августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 года, где генетиков фактически приравняли к «нелояльным вредителям», советская генетика прекратила существование.

Трофим Лысенко доживет до 1976 года. Удача ему практически не изменяет. Даже при том, что его родной брат во время войны сотрудничал с немцами. Брат — Павел Лысенко — после войны оказался в США, выступал на радио «Свобода». В американской прессе фигура Павла Лысенко, выбравшего демократию, противопоставлялась его брату, при котором советская наука была подвергнута репрессиям.

В 1955 году в Президиум ЦК КПСС поступило «письмо трёхсот» с жёсткой критикой деятельности Лысенко, где был описан ущерб, который он нанёс науке и государству. Письмо подписали 297 академиков, докторов и кандидатов биологических наук. Следствием этого письма стало освобождение Лысенко с поста Президента ВАСХНИЛ в 1956 году «по собственной просьбе». В 1956—1961 годах он был членом Президиума ВАСХНИЛ. В эти годы Лысенко активно выступал в свою защиту. В Академии наук и ВАСХНИЛ шли непрерывные столкновения его сторонников и противников.

В 1961—1962 годах Трофим Лысенко во второй раз занял пост президента ВАСХНИЛ по личной инициативе Н.С.Хрущёва.

После отстранения от власти Хрущёва Лысенко был окончательно отстранён от руководящей научной деятельности. В 1965 году он был снят с должности директора Института генетики АН СССР, а затем ликвидирован и сам институт. С 1966 года и до конца жизни Трофим Лысенко работал заведующим лабораторией Экспериментальной научно исследовательской базы АН СССР «Горки Ленинские» в Московской области, продолжая научно-исследовательскую работу.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Большинство источников считает Лысенко прямо причастным к делу Вавилова. Надо сказать, что писали доносы на Н.И. Вавилова на протяжении нескольких лет, а НКВД осуществляло слежку и собирало на Вавилова компрометирующие сведения, сообщая о них Сталину ещё с начала тридцатых годов, до выдвижения Лысенко. Среди доносителей были и вице-президент ВАСХНИЛ А. Бондаренко, и парторг ВАСХНИЛ С. Климов. Многих также раздражали регулярные заграничные командировки учёного. Ко дню ареста таких донесений набралось на несколько томов.

Сам Т.Д. Лысенко лично никогда доносов не писал, но с Н.И. Вавиловым принципиально расходился больше не столько во взглядах, сколько в отношении к делу. Николай Иванович был для него типичным «врагом народа», чья научная деятельность, по его мнению, заслуживала такой оценки как «вредительство».

Но в атмосфере 1937 года даже доносов не надо было писать. Лысенко лично предложил НКВД имена экспертов, написавших заключение в поддержку обвинения Вавилова (Pringle, 2008; Бирштейн, 2010). Репрессированы были, прежде всего, известные растениеводы и генетики. Никто из окружения Вавилова, занимаясь исследованиями и отстаивая свою позицию, не бросался политическими обвинениями в адрес Лысенко. Лишь московский генетик А.С. Серебровский в пылу дискуссии позволял себе называть ламаркизм архаичным и «объективно реакционным» течением, но это был предел. Совсем не то, что обвинения в «пособничестве буржуазии и классовому врагу».

Расхождения между вейсманистами и мичуринцами заключались в разном понимании ими генов.

Во-первых, генетики нашли, что материальная основа наследственности — гены, которые располагаются в хромосомах, это структура клеточного ядра. В противоположность этому, Лысенко и его сторонники утверждали, что нет особого аппарата наследственности, и что клетка в целом, вся её структура являются носителями наследственности.

Во-вторых, генетики установили, что наследственные изменения /мутации/ появляются достаточно редко и не являются адекватными ответами на внешние условия. Грубо говоря, сколько бы вы ни тренировались на турнике, ваш сын от этого спортсменом не будет. Напротив, лысенковцы утверждали, что организм приспосабливается к изменившимся условиям и, приспособившись, передает эти признаки свои потомкам.

Проблема в том, что этому спору не суждено было оставаться в рамках чисто научного. Одновременно с ним вставал вопрос о выборе приоритетов в сельском хозяйстве, политике, мировоззрении. И в мировоззрении — в первую очередь.

Под каток репрессий, как известно, попали, прежде всего, гуманитарные науки. Что и понятно — это идеология. В то же время многих биологов тогда увлекла генетика человека, в частности, евгеника, которая обещала улучшить породу людей. А это уже соприкосновение с идеологией, уходившей корнями в расизм. И эти исследования с ведома властей были жёстко раскритикованы. Сам Вавилов к ним отношения не имел, но генетика попала под подозрение.

Неправду пишут и о том, что Лысенко возражал Хрущёву насчёт освоения целины. Напротив, есть брошюра народного академика о том, как осваивать целину, а сняли его не за сопротивление Хрущёву, а потому, что против него выступило всё научное сообщество страны (выше упоминавшееся «письмо трёхсот»), так как его деятельность стала анахронизмом в годы расшифровки структуры ДНК и генетического кода. Т.Д. Лысенко на протяжении 25 лет (1940—1965) был директором Института генетики АН СССР, однако никаких исследований по классической генетике, признанной во всём мире, в этот период там не проводилось.

По существу, никаких научных споров в 1948 году на сессии ВАСХНИЛ не было — было жёсткое административное подавление противников, замешанное на идеологических обвинениях. Несмотря на это, нашлись люди, которые до конца отстаивали истину в науке. Но лысенковцы на сессии прямо заявляли, что дискуссия закончилась в 1939 году, и сейчас «формальные генетики» продолжают бесполезную фракционную борьбу; таким образом, «формальных генетиков» переводили в разряд «нелояльных вредителей».

Лысенковцы противопоставляли научным аргументам идеологические лозунги или прямое наклеивание политических ярлыков. Но генетика  —  фундаментальная наука, она не даёт отдачу «прямо завтра». А Лысенко обещал в кратчайшие сроки повысить урожайность в несколько раз, за два года создать новые сорта растений. Лысенко предлагал чудо.

Генетики во главе с Вавиловым чудес не предлагали. Они проводили эксперименты и были очень осторожны в выводах. Их работа тянулась годы, и немедленный результат отнюдь не гарантировала. Но представители сельскохозяйственной практики интересовались быстрыми практическими результатами, а их широко обещал Лысенко.

Отметим, что только после отстранения Хрущёва в октябре 1964 года генетика получила возможность свободного развития.

Золотые годы советской науки приходились на десять лет, примерно с 1955 по 1965 годы. Тогда учёных перестали сажать, а на науку выделялись действительно большие деньги. И были большие успехи, прежде всего, в космонавтике и ядерной энергетике. Но генетики этот всплеск не коснулся, так как до 1965 года продолжалась «лысенковщина», ведь этого человека поддерживал сам Хрущёв. То есть по-прежнему вопросы науки решала власть.

Да, генетика вышла из подполья, появились первые лаборатории, но не было ни учебников, ни кадров. Поэтому в эту науку приходили люди без систематического образования. Как следствие такой ситуации — учёные не стремились сделать что-то оригинальное, а в основном повторяли зарубежные работы. И это понятно. Они находились в «первом» классе, им надо было многому учиться. А вот тот, кто осмелился мыслить самостоятельно, совершал прорывы.

К примеру, эксперименты Дмитрия Константиновича Беляева из Новосибирска по выведению «одомашненных» лисиц. Можно ещё назвать академика Сергея Шестакова из МГУ. Он фактически ввёл в генетику новый объект: сине-зелёные водоросли. Сегодня их используют в работах сотни лабораторий мира.

Подводя итог, можно сказать, что история «лысенкоизма» имеет мало отношения к биологии. Это скорее материал политической истории СССР, когда биология была позиционирована как арена идеологической и классовой борьбы советской передовой биологии с реакционной буржуазной.

Однако следствием сессии ВАСХНИЛ, разгромившей генетику, явилось отставание нашей биологии более чем на 15 лет, в то время как за рубежом в это время была открыта знаменитая двойная спираль ДНК, начиналась молекулярная биология. Но невозможность общаться с зарубежными коллегами и отсутствие подготовки кадров — всё это привело нашу биологию к отставанию на самых перспективных направлениях.

С этим мы подошли к концу 1980-х годов. Тогда было проведено совещание на самом верху о перспективах развития генетики, была принята государственная программа её поддержки. Но наступили 1990-е годы, когда всё свелось к ничтожной финансовой поддержке. Сначала запреты, потом недостаток кадров, потом материальные проблемы. Последствия того, что было совершено в 1948 году, до конца не изжиты.

Может быть это не так уже исторически плохо, если оценить те идеи нового генетического расизма, что продвигаются сегодня на Западе под прикрытием заботы о будущем. Достаточно посмотреть такие пропагандистские фильмы как: «Время», «Гаттака», «Люди Икс», «Остров», «Человек-паук», «Парк юрского периода» и т.п. фильмы-агитки о генетических экспериментах.

Интересные факты:

• Лысенко, несмотря на множество государственных наград и значительную политическую роль в советской науке, был беспартийным.
• С 1990 года во Франции присуждается «Премия Лысенко». Она вручается лицу, который своей деятельностью внёс образцовый вклад в дезинформирование в области науки или истории, используя идеологические доводы и аргументы.
• Лысенко является прототипом профессора Выбегалло в повести Стругацких «Понедельник начинается в субботу» и народного академика Рядно в романе Дудинцева «Белые одежды».
• Кроме того, Лысенко появляется и в романе американского фантаста Джона Уиндема «День триффидов» — как создатель растений-хищников.
• В песне «Бурьян породил бурьян» группы «Машина времени» (1990) есть такие слова:
• Несогласные шли мишенями в тир, Для любого была готова стенка. Нас учил изменять окружающий мир Академик — товарищ Трофим Лысенко…
• Самому Лысенко принадлежат следующие слова:

«Мне нужны такие люди, которые бы получали то, что мне надо» и «Для того, чтобы получить определённый результат, нужно хотеть получить именно этот результат; если вы хотите получить определённый результат, вы его получите».

• О себе Лысенко говорил:

«В нашем Советском Союзе, товарищи, люди не родятся, родятся организмы, а люди у нас делаются. И вот один из таких сделанных людей — я. Я не родился человеком, а сделался. Это больше, чем быть счастливым».

Источник