Казахская защита: как укрепить иммунитет к гибридной агрессии?

Комплексная оценка страновых рисков Республики Казахстан в свете формирующейся угрозы управляемого госпереворота

Во второй половине 2020 года была предпринята череда попыток дестабилизировать политическую ситуацию в ряде стран на постсоветском пространстве (Армения (Нагорный Карабах), Белоруссия, Киргизия, Молдова). Активизируется деятельность по формированию «дуги нестабильности» по периметру российских границ. В этом свете пристальное внимание экспертного сообщества обращено сегодня на Республику Казахстан: ключевое геополитическое положение в регионе, близость к российским границам, мощный ресурсный и транзитный потенциал и участие в интеграционных объединениях, создающих альтернативу Pax Americana, делают это государство в обозримой перспективе очередной потенциальной мишенью гибридной агрессии. 

В этом исследовании мы рассмотрим закономерности, средства и способы осуществления управляемых госпереворотов в рамках концепции гибридной войны, проведём оценку внешних и внутренних факторов страновой уязвимости и постараемся выработать некоторые рекомендации профилактического характера, которые позволили бы повысить устойчивость казахской государственности к проискам неприятеля.

Цели и средства ведения гибридной войны. Методы организации управляемых госпереворотов

Гибридная война сегодня: подходы к пониманию, цели, инструментарий

Несмотря на широкое медийное освещение явления гибридной войны за последнее десятилетие, в политической и военной науке США и стран Западной Европы на сегодняшний день не существует единого чёткого определения термина «гибридная война», который бы однозначно соотносился всеми специалистами с конкретным общественно-политическим явлением международной жизни. Впервые само понятие гибридной войны (англ. hybrid warfare) было введено в научный оборот с момента опубликования статьи “Future Warfare: The Rise of Hybrid Wars” американских военных публицистов Джеймса Мэттиса и Фрэнка Хоффмана в 2005 году. Вместе с тем, в западной научной традиции широко известно определение Карла Клаузевица: «Война есть продолжение политики иными средствами», которое уже в начале XIX века придаёт феномену войны в целом строго политический характер и выводит представления о войне за пределы исключительно вооружённых конфликтов и военных приготовлений. Такое расширенное представление о войнах нашло своё развитие в политической и военной науке СССР в конце 1980-х — начале 1990-х годов с появлением в специальной литературе понятия обобщённых средств [социального] управления (ОСУ). Впервые понятие ОСУ было введено в материалах научно-исследовательской работы (НИР) «Разработка концепции стратегической стабильности и динамики развития сценариев возможного взаимодействия при условии сохранения паритета перспективных стратегий мировых держав на период до 2005 года», выполнявшейся по заказу Института США и Канады АН СССР в 1991 году Факультетом прикладной математики — процессов управления Ленинградского университета.

Авторами данной НИР обобщённые средства управления предлагалось группировать по шести приоритетным категориям в зависимости от их быстродействия и устойчивости результатов, а также от характера информационных потоков, лежащих в основе их использования. Ниже приведена хрестоматийная классификация приоритетов ОСУ 1-6 с уточняющими пояснениями:

1-й ПРИОРИТЕТ. Информация мировоззренческого характера, методология познания, осваивая которую, члены общества строят свои «стандартные автоматизмы» распознавания и осмысления частных процессов в полноте и целостности Мироздания и определяют в своём восприятии иерархическую упорядоченность их во взаимной вложенности. Она является основой культуры мышления и полноты управленческой деятельности, включая и внутриобщественное полновластие.

2-й ПРИОРИТЕТ. Информация летописного, хронологического характера всех отраслей Культуры и всех отраслей Знания. Она позволяет видеть направленность течения процессов, соотносить друг с другом частные отрасли Культуры в целом и отрасли Знания, а также выявлять частные процессы, воспринимая «хаотичный» поток фактов и явлений через мировоззренческое «сито» — субъективную человеческую меру распознавания.

3-й ПРИОРИТЕТ. Информация фактоописательного характера: описание частных процессов и их взаимосвязей — существо информации третьего приоритета, к которому относятся вероучения религиозных культов, светские идеологии, технологии и фактология всех отраслей науки.

4-й ПРИОРИТЕТ. Экономические процессы, как средство воздействия, подчинённые чисто информационным средствам воздействия через финансы (деньги), являющиеся предельно обобщённым видом информации экономического характера.

5-й ПРИОРИТЕТ. Средства геноцида, поражающие не только живущих, но и последующие поколения, уничтожающие генетически обусловленный потенциал освоения и развития ими культурного наследия предков: ядерный шантаж — угроза применения; алкогольный, табачный и прочий наркотический геноцид, пищевые добавки, все экологические загрязнители, некоторые медикаменты, некоторые виды музыки — реальное применение; генная инженерия и биотехнологии — потенциальная опасность.

6-й ПРИОРИТЕТ. Прочие средства воздействия, главным образом силового, — оружие (вооружение и военная техника) в традиционном понимании этого слова, убивающее и калечащее людей, разрушающее и уничтожающее материально-технические объекты цивилизации и памятники культуры.

Хотя однозначных разграничений между средствами воздействия нет, поскольку многие из них обладают качествами, позволяющими отнести их к разным приоритетам, но приведённая иерархически упорядоченная их классификация позволяет выделить доминирующие факторы воздействия, которые могут применяться в качестве средств

управления и, в частности, в качестве средств подавления и уничтожения управленчески-концептуально неприемлемых явлений в жизни общества.

При применении этого набора внутри одной социальной системы это — обобщённые средства управления ею. А при применении их же одной социальной системой (социальной группой) по отношению к другой, при несовпадении концепций управления в них, это — обобщённое оружие, т.е. средства ведения войны, в самом общем понимании этого слова; или же — средства поддержки самоуправления в иной социальной системе, при отсутствии концептуальной несовместимости управления в обеих системах.

Указанный порядок определяет приоритетность названных классов средств воздействия на общество, поскольку изменение состояния общества под воздействием средств высших приоритетов имеет куда большие последствия, чем под воздействием низших, хотя и протекает, как правило, медленнее и без явно видимых эффектов. При этом на исторически длительных интервалах времени быстродействие растёт от первого к шестому, а необратимость результатов их применения — падает.

Выигрыш противоборства на низших приоритетах не гарантирует от сокрушительного поражения на высших, опирающихся на более продолжительные низкочастотные процессы. Сокрушительный удар на высших приоритетах может достичь цели спустя очень большой срок после того, как нанёсший его, возможно, уже исчезнет с политической карты мира в результате своего поражения на низших приоритетах.

Фундаментальная цель любой войны — модификация культуры противника в интересах агрессора либо уничтожение неприемлемой культуры или её носителей с целью захвата их территории и природных ресурсов и последующей их эксплуатации. В основе достижения всех прочих декларируемых в войне целей лежит именно эта цель. Это в полной мере относится ко всем сторонам конфликта — как к агрессорам, так и к тем, кто отражает агрессию.

Соответственно, в условиях невозможности прямого военного уничтожения носителей неприемлемой культуры цели современной гибридной войны — войны одновременно на нескольких приоритетах ОСУ — сводятся к тому, чтобы напрямую принудить жертву агрессии к нарушению объективных закономерностей (от экономических и социокультурных до наиболее общих закономерностей природы) либо путём модификации культуры убедить жертву агрессии по своей инициативе нарушать эти закономерности, вследствие чего её государственность и общество будут нести ущерб вплоть до катастрофического (низведение жертвы агрессии до состояния Failed State).

Стратегии защиты от такого рода агрессии в «гибридной войне» строятся на формировании самодостаточной культуры населения страны с учётом объективных закономерностей (прежде всего, института семьи, науки и системы образования, а также государственности и кадровой политики). При этом реализуемая в рамках внешней политики просветительская деятельность в союзных и дружественных странах является средством поглощения потенциальной агрессии.

Данный расширенный подход к пониманию феномена современной гибридной войны детализируется европейскими исследователями в рамках проекта Multinational Capability Development Campaign. В качестве методического инструментария они предлагают Аналитическую модель, построенную на основе трёх ключевых категорий: 

критически важные функции государства и факторы страновой уязвимости;

синхронизация средств воздействия (т.н. «горизонтальная эскалация»);

последовательность и нелинейность эффектов.

При этом гибридная агрессия в общем виде описывается как синхронизированное применение разнородных средств воздействия с учётом конкретных факторов уязвимости страны-жертвы во всём спектре общественно-значимых функций государства с целью получения синергетических эффектов.

На следующей диаграмме в авторском переводе показаны возможности субъекта гибридной войны по синхронизации военных, политических, экономических, гражданских и информационных средств воздействия (MPECI) с целью достичь вертикальной и горизонтальной эскалации при проведении комплекса конкретных мероприятий для получения определённых эффектов на территории страны-жертвы.

Ключевым для понимания представленной модели является следующий принцип: применение разных средств воздействия синхронизируется в нескольких сферах и на нескольких уровнях одновременно. Таким образом, субъект гибридной войны может использовать доступный ему многообразный инструментарий MPECI для формирования так называемых «синхронизированных ударных модулей» (англ. synchronized attack packages, SAPs), специально адаптированных, исходя из восприятия агрессора, для поражения наиболее уязвимых мест социальной системы страны-жертвы. При этом, применение конкретных средств воздействия будет обусловлено ресурсным потенциалом субъекта гибридной войны, его представлениями о наиболее уязвимых местах неприятеля, а также непосредственно политическими целями субъекта гибридной войны и сформированной им концепцией (путями и средствами) достижения поставленных целей.

Исходя из вышеизложенного, понимание логики неприятеля в гибридной войне не сводится только лишь к классическому анализу военных угроз на основе ресурсного потенциала и политических намерений потенциального агрессора. Тому есть 5 причин:

•    В контексте гибридной войны применяется многообразный инструментарий MPECI, включающий такие средства и методы воздействия, которые, как правило, выпадают из рассмотрения специалистов в рамках классического анализа военных угроз;

•    Воздействию подвергаются наиболее уязвимые места социальной системы в целом, причём характер воздействия зачастую оказывается непонятным для узких специалистов;

•    Средства воздействия всякий раз синхронизируются в новых комбинациях. К примеру, обладая сведениями о различных средствах воздействия, доступных неприятелю, далеко не всегда можно с точностью спрогнозировать, каким именно образом и в какой мере они могут быть синхронизированы самим неприятелем для получения тех или иных эффектов. Поэтому в контексте гибридной войны сведения непосредственно о функциональных возможностях неприятеля (включая его ресурсный потенциал) хотя и сохраняют определённую значимость, но уже не обеспечивают достаточное понимание ситуации в её развитии.

•    Гибридная война предполагает осознанное использование таких факторов, как неопределённость, творческий потенциал различных социальных групп и разница в понимании самого феномена войны с тем, чтобы в наибольшей мере замаскировать проводимые агрессивные мероприятия. Последние могут планироваться и осуществляться неприятелем таким образом, что они оказываются ниже определённого порога обнаружения и порога ответной реакции (так называемых «красных линий»), включая соответствующие нормы международного права. Это обстоятельство в известной мере сковывает процесс принятия политических решений и усложняет формирование ответной реакции на гибридную агрессию.

•    Наконец, в отличие от традиционных видов военной агрессии, гибридная агрессия может оставаться нераспознанной вплоть до её полномасштабного развёртывания в активной фазе, когда эффект поражающих факторов уже начал осязаемо проявляться, нанося прямой ущерб стране-жертве и подрывая её текущий оборонительный потенциал.

Вышеописанные аспекты представляют методическую основу для построения расширенного подхода к классическому анализу военных угроз. В рамках такого расширенного подхода в Аналитической модели особое внимание уделяется уязвимым местам обороняющейся стороны, способностям атакующей стороны синхронизировать всё многообразие своего гибридного арсенала в ходе конкретного акта агрессии и результирующим эффектам, поражающим уязвимые места потенциальной жертвы.

Аналитическая модель, приведённая выше в авторском переводе, может применяться для изучения конкретных сценариев ведения (отражения) гибридной агрессии.

Госпереворот в контексте гибридной войны: методы организации

Успешное осуществление госпереворота — насильственной смены политического руководства страны в обход конституционных (законных) механизмов — требует предварительного изучения состояния общественных институтов и социальных тенденций в данном государстве на предмет выявления уязвимых мест его общественно-политической системы. При поиске уязвимых мест с точки зрения возможностей организации госпереворота извне особое внимание уделяется анализу характерных для данного государства объективных факторов — внутренних предпосылок возможной политической нестабильности. Наиболее распространённые среди них свойственны многим государствам современного типа:

Выраженная экономическая несамодостаточность — существенная зависимость благосостояния страны от возможности ввоза широкой номенклатуры не производимых в стране товаров и услуг, в том числе по базовому спектру потребления: продовольствие, электроэнергия, материальные средства производства; каковая возможность обеспечивается вывозом отдельных видов товаров с низкой добавленной стоимостью (морепродуктов, леса, минерального сырья);

Общая несбалансированность экономики — преобладание в создании национального дохода одного-двух источников, как правило, имеющих естественное или в принципе внеэкономическое происхождение и не несущих синергетических эффектов на макроуровне (например, природная рента от контроля территориальных вод — Дания; рефинансируемые кредитные линии от наднациональных учреждений в обмен на политическую лояльность — Польша; административная рента от статуса оффшорной юрисдикции для регистрации иностранных фирм — Лихтенштейн, Кипр), что обуславливает крайнюю уязвимость государственного бюджета; 

Хронически высокий уровень государственной задолженности вследствие явного превышения спектра (объёма и номенклатуры) потребностей населения над производственными возможностями национальной экономики, что зачастую обусловлено долговременным воздействием на приоритете ОСУ 3: формирование у населения искусственно завышенных потребностей посредством индустрии моды, рекламы, навязывания ложных представлений об уровне жизни в зарубежных странах или демонстрации высокого уровня жизни в отдельной стране при замалчивании реальных источников её благосостояния. При этом ввоз в страну недостающих товаров и услуг для покрытия постоянно стимулируемого спроса осуществляется из-за рубежа и финансируется как внутренними частными, так и международными кредиторами;

Сложные природно-географические условия, неравномерное распределение стратегически важных природных ресурсов и, как следствие, неравномерное заселение и развитие территорий, что влечёт тенденции к регионализации; 

Демографические дисбалансы, в частности, старение либо отток местного населения, тенденции к преобладанию среди экономически активного населения представителей чужеземных культур, что несёт в себе потенциал социокультурных противоречий вплоть до межэтнических конфликтов; 

Сложная этноконфессиональная обстановка, в целом повышенная социальная значимость религиозного фактора, что несёт в себе потенциал появления межконфессиональных противоречий: неравноправное положение разных конфессий, эксплуатация по конфессиональному признаку, слабая представленность отдельных конфессий в политической системе страны;

Высокий уровень имущественного неравенства, социальное расслоение, наличие выраженных эксплуататорских классов (например, сырьевая, финансовая олигархия, новая медийная и IT-буржуазия, бюрократическая номенклатура), отвлекающих доступные ресурсы от обеспечения нужд сбалансированного общественного развития;

Наконец, особую значимость в современных условиях приобретает наличие или отсутствие информационно-коммуникационного суверенитета, заключающегося в способности правительства данной страны технологически контролировать доступ населения в глобальную сеть Интернет (на физическом и программном уровне), в наличии собственных объектов физической инфраструктуры Интернета, собственных медийных и социальных Интернет-платформ на национальном уровне или на уровне дружественного макрорегиона, позволяющих при необходимости ограничивать населению доступ к глобальным платформам-аналогам без риска вызвать массовые протестные настроения.

После того как соответствующие уязвимые места обнаружены и оценены доступные ресурсные возможности воздействия на них, разрабатывается стратегия управления госпереворотом, ключевой принцип которой в условиях информационного общества — убедить политически значимые социальные группы (как правило, локализованные в столичном регионе, реже — в отличном от него экономическом центре страны) в необходимости свержения действующего политического режима, якобы препятствующего некоему «оптимальному» развитию страны. При этом, такие политически значимые социальные группы в своей совокупности могут представлять незначительную долю населения страны, обладая, однако, критически важными ресурсными возможностями (представители крупного капитала, спецслужб, средств массовой информации, высокопоставленные правительственные чиновники). 

Обратив хотя бы часть этих социальных групп против действующего политического режима, организаторы управляемого госпереворота (ОУГ) получают в своё распоряжение мощные средства воздействия на общественно-политическую систему в целом, что позволяет наносить стране ущерб за счёт опосредованного использования её же ресурсов и значительно повышает возможности тактического манёвра ОУГ. Для обращения целевых социальных групп на свою сторону ОУГ применяют различные методы: 

идеологическое убеждение, апеллирующее к логической сфере и основанное на использовании системных ошибок в миропонимании граждан, сложившемся на базе университетского изучения неадекватных социолого-экономических теорий или историко-политических концепций;

иррациональное внушение, апеллирующее к эмоциональной сфере и основанное на использовании повышенной восприимчивости граждан (преимущественно, несовершеннолетних, а также женской половины населения) к эмоциональной окраске наблюдаемых эпизодических событий, что вкупе с отсутствием у граждан целостного понимания механизмов управления (государственного в частности) открывает колоссальные возможности для манипуляции (эпизодические явления выдаются за массовые, создаются мифы о высших должностных лицах, формируется тотальное недоверие к данным всякой массовой статистики);

обыкновенный подкуп, апеллирующий к стремлению граждан, в том числе должностных лиц, быстро повысить свой потребительский статус и основанный на наличии в большинстве современных обществ идеологического вакуума на фоне размывания принципов традиционной морали;

политический подкуп госслужащих и представителей деловых кругов, апеллирующий к их амбициям повысить свой социальный статус, получить в своё распоряжение рычаги общественно-политического влияния в новой архитектуре государственной власти при успешном осуществлении переворота; возможность политического подкупа обусловлена историко-политической безграмотностью как рядовых госслужащих, так и порой весьма влиятельных представителей деловых кругов — равным образом на фоне размывания принципов традиционной морали;

шантаж высокопоставленных должностных лиц, апеллирующий к их интересам сохранить свой социальный и потребительский статус и основанный на наличии у них разнообразных активов (от валютных сбережений и ценных бумаг до недвижимости и находящихся на платном обучении детей) вне юрисдикции своего государства и на доступных ОУГ ресурсных возможностях заблокировать активы в соответствующей национальной юрисдикции;

разного рода угрозы и психологическое давление в современных условиях информационной прозрачности (тайное на любом уровне становится явным порой уже в течение суток) используются значительно реже, в основном при исчерпании всего вышеописанного инструментария и в случае крайней необходимости своевременно «обратить» на сторону ОУГ ключевую политическую, финансовую или медийную фигуру в стране-жертве.

Стратегия управляемого госпереворота обладает большой гибкостью, пути её практической реализации в той или иной стране могут заметно отличаться, варьируясь в зависимости от местной общественно-политической обстановки. Исходным событием, запускающим процесс мятежа (англ. triggering event, от trigger — «спусковой крючок»), может послужить: 

эпизодическая социальная провокация с летальным исходом (сценарий «народного мученика» — Тунис, Египет); 

имитация попытки задержания или ликвидации крупной медийной, оппозиционной фигуры (сценарий «политического мученика» — Китай, Россия, Белоруссия); 

распространение медийных вбросов (англ. fake news) о фальсификациях на местных выборах и требование пересчёта голосов (Венесуэла, Киргизия, Белоруссия, США); 

нагнетание напряжённости в СМИ вокруг позиции, занимаемой правительством по тому или иному вопросу международной повестки, подписания того или иного международно-правового акта, закрепляющего геополитический курс страны (Украина, Армения, Великобритания);

недальновидные внутриполитические решения самого местного правительства, затрагивающие социально-экономические интересы широких слоёв населения (Грузия, Россия, в последнее время Польша, Франция и ФРГ).

Представленный список не является исчерпывающим, но отражает наиболее характерные информационные поводы, использовавшиеся ОУГ в качестве такого «спускового» события в разных странах мира в течение последних десятилетий. 

При наступлении (в большинстве случаев, плановом) «спускового» события на подконтрольных ОУГ социальных Интернет-платформах используется инструментарий информационных манипуляций (см. метод иррационального внушения), чтобы побудить максимальное число представителей целевых социальных групп выйти на акции протеста в столице и крупных экономических центрах страны-жертвы. Наряду с этим, негласно обеспечивается передислокация на территорию страны-жертвы замаскированных ударных группировок из числа сотрудников ЧВК, спецслужб, членов террористических и преступных организаций, играющих в современных сценариях роль «третьей силы» (своего рода «рояль в кустах»), главная задача которой — обеспечение провокации с жертвами среди участников «мирного протеста». 

Плановый инцидент с жертвами в кратчайшие сроки получает широкое медийное освещение в СМИ, прямо или косвенно подконтрольных ОУГ — это следующий этап реализации стратегии управляемого госпереворота. На этом этапе, с целью развёртывания широкого протестного движения и вовлечения ещё большей доли целевых социальных групп, в медийной сфере формируется образ мучеников, продвигается идея «кровного» противопоставления рядовых граждан, «народа», с одной стороны, и высшего политического руководства страны — с другой. Причём наиболее опасным для страны-жертвы и, соответственно, наиболее желательным для ОУГ является распространение антагонизма до границ всего общества, когда враждебное отношение может проявляться не только к высокопоставленным должностным лицам, но и к рядовым госслужащим, правоохранителям, даже к обычным работникам бюджетной сферы — в этом случае линии политического водораздела возникают уже внутри отдельных семей и трудовых коллективов, что несёт в себе взрывоопасный потенциал внутригражданского вооружённого конфликта.

Далее стратегия мятежа предполагает скорый, по принципу блицкрига, физический захват ключевых правительственных зданий в столице страны-жертвы. Штурмовые операции, как правило, проводятся в сочетании с массированным воздействием на членов высшего политического руководства и на руководителей силовых ведомств: посредством вышеописанных методов (от убеждения до подкупа и шантажа) к последним предъявляется ультимативное требование прекратить сопротивление, в конечном итоге передав политическое управление страной кураторам переворота.

Если же прямой физический захват власти указанным способом оказывается невозможным, то ОУГ приступает к реализации среднесрочной стратегии, которая нацелена на ощутимый подрыв качества жизни населения страны, в том числе за счёт использования её собственных материальных и людских ресурсов, и включает в себя комплекс мероприятий, на этот раз имеющих неприкрыто враждебный характер:

диверсии на объектах инфраструктуры (транспорт, связь, стратегические и особо опасные производства), причём диверсионные группы формируются из состава местного населения, одурманенного информационным воздействием СМИ и Интернет-платформ под контролем ОУГ, а кураторами таких групп могут выступать сотрудники иностранных спецслужб, ЧВК или ветераны различных террористических и преступных организаций;

саботаж на ведущих добывающих, энергетических, промышленных или сельскохозяйственных предприятиях страны, в зависимости от структуры экономики (т.н. «забастовки» с выдвижением сугубо политических требований);

гражданский террор, массовые акты хулиганства и вандализма, нагнетание атмосферы страха, анархии у политически не ангажированной части населения; 

нарушение работы на территории страны технологических инфраструктур информационного общества с целью парализовать её финансовую систему и систему общегражданских коммуникаций (в частности, блокировка доступа национальных операторов к подконтрольным ОУГ международным платёжно-расчётным системам, системам сотовой, спутниковой связи);

введение секторальных экономических санкций в случае, если для страны свойственна выраженная экономическая несамодостаточность и общая несбалансированность экономики;

введение финансовых санкций в форме отказа от рефинансирования внешних кредитных линий, если для страны свойственен хронически высокий уровень государственной задолженности перед иностранными кредиторами.

При исчерпании описанного инструментария завершающим этапом стратегии может стать и прямое военное вторжение коалиции стран под эгидой ОУГ (Ливия, Сирия).

Казахстан: страновой профиль, внутренние факторы нестабильности

Стратегическое значение РК в макрорегионе

Казахстан является 10-й страной в мире по занимаемой территории и крупнейшим из государств, не имеющих выхода к морю. Имеет сухопутные границы с 5-ю странами, включая границу с Россией протяжённостью 7644 км, Узбекистаном — протяжённостью 2330 км и Китаем — протяжённостью 1765 км. Лишённая выхода к морской акватории, РК при этом имеет прямой доступ к стратегической акватории Каспийского моря — крупнейшего озера планеты, — являясь одной из пяти стран каспийского бассейна. На Каспии Казахстан владеет двумя крупными торговыми портами — Актау (Шевченко) и Атырау (Гурьев). 

На территории Казахстана расположены большие запасы ископаемых ресурсов (в том числе минерального сырья, редкоземельных металлов): нефть, природный газ, уголь, железная руда, марганец, хромовая руда, никель, кобальт, медь, молибден, свинец, цинк, бокситы, золото, уран. Кроме того, стратегическое значение сохраняет и находящийся в южной части страны космодром «Байконур», сдаваемый в аренду России до 2050 года вместе с 6000 км² окружающей территории.

Наряду с этим, по территории Казахстана проходят главные трансъевразийские коридоры, обслуживающие сухопутную торговлю между Европой и Китаем. В данной связи следует отметить формирующуюся в последние годы тенденцию наращивания доли железнодорожных перевозок в трансконтинентальной торговле, что соответствует замыслу проекта «Экономический пояс Шёлкового пути» (ЭПШП), отвечая экономическим интересам не только Европейского союза (ЕС) и Китайской Народной Республики (КНР), но и РК как потенциального получателя транзитной ренты.

Основные трансъевразийские коридоры. Источник: Евразийский банк развития (ЕАБР).

Наконец, Республика Казахстан является не только государством-членом, но и одним из государств-основателей важнейших интеграционных объединений региона: Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), активно участвует в реализации китайской инициативы «Один пояс, один путь» (ОПОП) и приобретает роль одного из центров ближневосточной дипломатии благодаря развитию астанинского переговорного формата между Россией, Турцией и Ираном по урегулированию сирийского кризиса.

Демографическая ситуация

Заселённость территории

Для Казахстана характерна низкая плотность населения (около 7 чел./км²) и неравномерное заселение территории, что непосредственно связано с природно-географическими условиями. При этом на протяжении последних двух десятилетий численность населения страны неуклонно растёт, по состоянию на 1 апреля 2020 года составляя 18 690 195 человек. Темп прироста населения по прогнозу на 2021 год — 0,81%. Большая часть территории Казахстана заселена слабо, в особенности внутренние степные районы; население в основном сосредоточено в крупных городских агломерациях на севере и юге страны. Доля городского населения составляет 57,7% от общей численности при темпах урбанизации около 1,3% в год. В трёх крупнейших городах сосредоточена пятая часть населения республики: 1,928 млн чел. в Алматы, 1,212 млн чел. в Нур-Султане (столица РК) и 1,093 млн чел. в Шымкенте.

Этнический аспект

В этническом отношении в Казахстане преобладает титульная нация: по данным Бюро национальной статистики Агентства по стратегическому планированию и реформам РК, в 2020 году казахи составляли большинство жителей страны — 69%, русские — 19%, узбеки — 3%, уйгуры — 1,47%, украинцы — 1,42% и татары — 1,08%. По сравнению с данными переписи за 2009 год численность титульной нации возросла почти на 5%. При этом число русских, украинцев и татар за это время снизилось, а количество узбеков и уйгуров, наоборот, возросло в процентном соотношении.

Этнические казахи из соседних стран возвращаются в Казахстан, что наряду с высокой рождаемостью и оттоком других этносов увеличивает численность титульной нации. Также следует отметить влияние менталитета, приверженность традициям и обычаям, что приводит к снижению числа межэтнических браков в казахских семьях.]

Как следствие, по состоянию на 2019 год в трёх регионах страны доля казахов превышает 75% — это Туркестанская (76%) и Актюбинская область (83%) и Астана (79%), а в трёх моноэтнических регионах — Мангистауская, Атырауская и Кызылординская область — казахи образуют свыше 90% местного населения. Вместе с тем в республике есть два региона, в которых казахи не доминируют по численности — это Костанайская и Северо-Казахстанская области, где проживают в основном русские. Значительную долю населения (более 25%) русские образуют ещё в пяти регионах страны – Восточно-Казахстанской, Павлодарской, Карагандинской и Акмолинской областях, а также в Алматы. Однако, доля казахов в этих регионах продолжает увеличиваться, а доля остальных этносов — сокращаться. Наконец, третий по численности этнос, узбеки, занимают второе место после казахов в составе населения двух регионов – Шымкенте (17,79%) и Туркестанской области (16,97%), в других регионах их доля значительно уступает прочим этносам. Что касается особых этнических групп, число казахстанских немцев устойчиво снижается темпами примерно 1,5 тыс. человек в год (их доля в населении республики сегодня составляет менее 1%).

Миграция

Миграционные процессы не играют определяющей роли в этнической картине страны. В течение последних лет эмиграция медленно растёт, в то время как иммиграция продолжает снижаться. При этом в Казахстан приезжают прежде всего казахи, а уезжают – представители других этносов (казахи занимают четвертое место по численности уезжающих).

Таким образом, в целом для Казахстана характерна тенденция численного преобладания титульной нации и сокращения доли европейских этносов. При этом единственным неевропейским этносом, доля которого также сокращается, остаются татары – их численность медленно падает все последние годы.

Принимая во внимание, что в ближайшее пятилетие Казахстан вступит в период «демографического провала», можно прогнозировать, что его население не будет расти прежними темпами, что неизбежно повлияет и на этническую картину страны.

Конфессиональный аспект

По конфессиональному составу в Казахстане преобладает мусульманское население, составляющее 70,2%, на долю христианства (в основном православной конфессии) приходится 26,2%, прочих конфессий — 0,2%, атеистами являются 2,8% населения страны. Для Республики Казахстан религиозный фактор не обладает решающим значением: отсутствуют крупные конфликты на конфессиональной почве, не наблюдается выраженной эксплуатации по религиозному признаку и дискриминации при занятии государственных должностей, религиозные течения не приобретают здесь радикального характера.

Языковой аспект

В языковом отношении Республика Казахстан характеризуется преобладанием двух официальных языков — казахского (устный язык понимают более 80% населения) и русского (устный язык понимают порядка 94% населения), при этом русский в республике считается «языком межэтнического общения» и широко используется в повседневной и деловой коммуникации. По данным за 2017 год тремя языками (русским, казахским и английским) уверенно владеют 22,3% граждан. Правовой статус казахского и русского языков закреплён в статье 7 Конституции РК, которая гласит, что в Республике Казахстан государственным является казахский язык, при этом в государственных организациях и органах местного самоуправления наравне с казахским официально употребляется русский язык. Поскольку данная норма вызывала неоднозначное толкование, она была представлена на рассмотрение Конституционного Совета РК, который в Постановлении от 8 мая 1997 года № 10/2 вынес следующее заключение: «Данная конституционная норма понимается однозначно, что в государственных организациях и органах местного самоуправления казахский и русский языки употребляются в равной степени, одинаково, независимо от каких-либо обстоятельств».

Национальная экономика 

Обзор макроэкономических показателей

Основу экономики РК составляют добыча ископаемых ресурсов (золото, уран, другие цветные металлы, углеводороды), животноводство, производство зерна и транзитная рента. Казахстан — страна с относительно молодым населением (медианный возраст — 30,3 года у мужчин и 32,8 года у женщин), по данным за 2020 год численность трудоспособного населения составила 8,685 млн человек. Из них в сельском хозяйстве занято 18,1%; в промышленности — 20,4%; в сфере услуг — 61,6%. Коэффициент демографической нагрузки невысокий — 58,9 (что означает 589 человек нетрудоспособного возраста на 1000 трудоспособных), причём коэффициент пенсионной нагрузки (нагрузки пожилыми) составляет всего 12,6; тогда как коэффициент потенциальной нагрузки (нагрузки детьми) — 46,3; что при условии гарантированного трудоустройства молодёжи создаёт хорошие предпосылки для сохранения социальных гарантий в следующем поколении.

По данным за 2019 год реальный валовой внутренний продукт Республики Казахстан по паритету покупательной способности (в долларах США 2010 года) составил 487,868 млрд при валовом национальном сбережении на уровне 26,6% ВВП. По уровню жизни, характеризуемому показателем реального ВВП на душу населения (26 351 долларов США в 2019 году) республика занимает 78-е место в мире, немного уступая Турции и России, но несколько опережая Болгарию, Беларусь и Сербию.

Динамика ВВП Республики Казахстан за последнее десятилетие

Структура ВВП по источникам происхождения: сельское хозяйство — 4,7%; промышленность — 34,1%; сфера услуг — 61,2%.

Структура ВВП по конечному использованию: потребление домохозяйств — 53,2%; потребление госсектора — 11,1%; инвестиции в основной капитал — 22,5%; инвестиции в запасы — 4,8%; экспорт товаров и услуг — 35,4%; импорт товаров и услуг — минус 27,1%. 

Темп роста реального ВВП в 2019 году составил 6,13% при темпах инфляции 5,2% и уровне безработицы 4,8% (среди молодёжи — 3,8%). 

Доля населения, живущего за чертой бедности — 2,6%. 

Индекс Джини (Gini Index, показатель имущественного неравенства: соотношение доходов 10% самых богатых и самых бедных слоёв населения) — 27,5 (в России — 37,5; в Беларуси — 25,2; в США — 41,1; в Таджикистане — 34,0).

По данным за 2018 год доля расходов на образование составляет 2,6% ВВП, на здравоохранение — 2,9%. Уровень государственного долга — 20,8% ВВП, объём внешнего долга составляет около 160 млрд долларов США при объёме золотовалютных резервов около 30 млрд долларов США. 

Текущая социально-экономическая ситуация

В условиях пандемии коронавирусной инфекции положение Казахстана с 2020 года характеризуется усугублением экономического кризиса и ростом масштабов бедности. По оценкам экспертов, официальная статистика систематически занижает уровень бедности в Казахстане. В 2019 году за чертой бедности оказалось, если верить этой статистике, всего 4,5% казахстанцев, но расчёты Всемирного банка (ВБ), проведённые в 2015 году, показали, что бедными в Казахстане следует считать 26%, то есть более четверти населения. По областям Казахстана самый высокий показатель бедности в Жамбылской области, за которой следуют Кызылординская, а затем Западно-Казахстанская.

Снижение ВВП в 2020 году составило 2,8% против роста на 4,3% в 2019 году. Это серьёзное изменение в сторону ухудшения экономического положения республики. В частности, в периодическом докладе ВБ об экономике Казахстана отмечается: «Экономические последствия COVID-19 стали крупнейшими для экономики Казахстана за последние почти два десятилетия… Шок сильно ударил по положению в экономике в результате изоляционных мер». По словам казахстанского экономиста Айдара Алибаева, «карантин, введённый в республике, уничтожил на 50-60% малый и средний бизнес, уронил доходы бюджета на 30-40%».

Энергетика

По данным за 2016 год общее производство электроэнергии в Казахстане составило 100,8 млрд кВт ч при потреблении на уровне 94,23 млрд кВт ч. Экспорт и импорт электроэнергии составляют незначительную долю в общем энергетическом балансе страны — 5,1 и 1,3 млрд кВт ч, соответственно. 

Установленная генерирующая мощность (УГМ, совокупная мощность всех действующих энергоустановок) Республики Казахстан — 20,15 млн кВт. 

Структура производства электроэнергии: ископаемые виды топлива — 85% от УГМ, ГЭС — 14%; возобновляемые источники энергии — 1%. Атомной энергетикой Казахстан на текущий момент не располагает.

Карта энергетической инфраструктуры

Нефтегазовая отрасль

Казахстан занимает 11-е место в мире по разведанным запасам нефти — порядка 30 млрд баррелей. Также республика входит в десятку ведущих мировых экспортёров сырой нефти: в 2015-2018 годах экспорт составил 1,4 млн баррелей в сутки при общем объёме добычи 1,85 млн; импорт — 1,48 млн. По нефтепродуктам в стране также отмечаются положительные балансы: внутреннее потребление в 2015-2016 годах составило 274 000 баррелей в сутки при объёме собственного производства 290 700 баррелей в сутки; экспорт нефтепродуктов из Казахстана более чем вдвое превысил импорт (105 900 и 39 120 баррелей в сутки, соответственно).

Главные нефтяные месторождения — Кашаган и Тенгиз — расположены в северной части каспийского бассейна близ города Атырау, который является «нефтяной столицей» РК. Месторождение Тенгиз эксплуатируется крупнейшим отраслевым консорциумом Казахстана «Тенгизшевройл», мажоритарное участие в котором имеют американские корпорации Chevron (50% капитала) и ExxonMobil (25%). 

Разработка нефтяного месторождения Тенгиз в Атырауской области

Разработку месторождения Кашаган ведёт компания North Caspian Operating Company N.V., представляющая международный нефтегазовый консорциум в составе корпораций «ҚазМұнайГаз» (16,88%), Eni (16,81%), Shell (16,81 %), ExxonMobil (16,81 %), Total (16.81 %), CNPC (8,33%) и Inpex (7,56%), с которым Республика Казахстан в ноябре 1997 года заключила Соглашение о разделе продукции по Северному Каспию. 

Кашаган — крупнейшее нефтяное месторождение Казахстана на каспийском шельфе

Ключевыми направлениями казахского экспорта нефтепродуктов являются страны ЕС и Китай, при этом экспорт в европейском направлении осуществляется по трубопроводам, проходящим через территорию РФ, что обуславливает определённую зависимость Казахстана от России в обеспечении экспортных поставок.

Действующие и проектируемые трубопроводы, обслуживающие северо-каспийские нефтяные месторождения Казахстана

На территории Казахстана имеются и газовые месторождения: по состоянию на 1 января 2018 года разведанные запасы природного газа составляют 2,4 трлн м³. Собственное производство природного газа в 2018 году — 22,41 млрд м³, внутреннее потребление — 15,37 млрд м³, объёмы экспорта и импорта — 12,8 и 5,7 млрд м³, соответственно. Таким образом, по природному газу в республике также сохраняется положительный баланс производства и потребления и положительное сальдо внешней торговли. Вместе с тем в 2020 году природный газ был единственным видом энергоресурсов, в обеспечении которым Казахстан частично рассчитывал на импорт: около 45% потреблённого газа в этом году было завезено из-за рубежа; остальными видами энергоресурсов республика смогла обеспечить себя самостоятельно.

Производство и импорт ключевых энергоресурсов в Республике Казахстан в 2020 году

Структура внешней торговли, важнейшие статьи и направления импорта

Внешнеторговый оборот Республики Казахстан в январе-ноябре 2020 года составил 77,7 млрд долларов США (по сравнению с январём-ноябрём 2019 года уменьшился на 12,9%), в том числе экспорт – 43,3 млрд долларов США (на 18,2% меньше) и импорт – 34,4 млрд долларов США (уменьшился на 5,0%). Экспорт со странами ЕАЭС составил 4 966,4 млн долларов США или на 13,5% меньше, чем в январе-ноябре 2019 года, импорт – 12 693,6 млн долларов США, по сравнению с соответствующим периодом прошлого года уменьшился на 7,9%. Таким образом, Казахстан имеет традиционно положительное сальдо внешней торговли со странами мира в целом, но выраженное отрицательное — во взаимной торговле со странами ЕАЭС.

Главными торговыми партнёрами Казахстана по импорту товаров и услуг являются Россия, Китай, Южная Корея, Германия, США и Турция. На долю именно этих стран в совокупности приходится порядка 75% объёма импорта в Казахстан всего, что не производится внутри страны или производится в недостаточном объёме для покрытия внутреннего спектра потребления. В условиях политической нестабильности эти важнейшие направления импорта можно рассматривать как направления определённой экономической зависимости республики от внешнего окружения.

Направления импорта РК по отдельным странам в 2020 году, %

Товарная структура импорта РК свидетельствует о том, что в страну ввозится широкая номенклатура товаров с высокой добавленной стоимостью, зачастую сложных в производстве и требующих наличия передовых технологий. В частности, речь идёт об энергетических установках, электрооборудовании, изделиях из металлов и пластмасс, наземных транспортных средствах, летательных аппаратах, фармацевтической и оптико-механической продукции. Необходимость поддержания импорта по столь обширной и значимой товарной номенклатуре подчёркивает степень экономической несамодостаточности республики.

С другой стороны, главными торговыми партнёрами Казахстана по экспорту товаров и услуг являются Китай, Италия, Россия, Нидерланды, Турция, Индия и Узбекистан.

Направления экспорта РК по отдельным странам в 2020 году, %

На долю именно этих стран в совокупности приходится около 65% объёма экспорта произведённых в РК товаров и услуг и, соответственно, большая часть валютной выручки страны в международной торговле, которая позволяет оплачивать закупку за рубежом вышеописанной широкой номенклатуры необходимой Казахстану продукции.

Вместе с тем товарная структура экспорта показывает, что в экспортном отношении Казахстан остаётся достаточно уязвимым: практически две трети вывозимых из страны товаров приходится на углеводородное сырьё, ещё порядка 10-15% — на чёрные, цветные металлы и металлические руды. Таким образом, в структуре экспорта РК преобладает продукция с низкой добавленной стоимостью, экспорт опирается лишь на несколько ведущих товарных групп, среди которых в принципе отсутствует высокотехнологичная продукция. Всё это вновь свидетельствует о выраженной экономической несамодостаточности Казахстана и общей несбалансированности национальной экономики.

Внутриполитические особенности

Общие сведения о политической системе

Казахстан является унитарным государством, по форме правления представляющим собой президентскую республику. Действующая Конституция Республики Казахстан была принята на республиканском референдуме 30 августа 1995 года. Действующим главой государства с 20 марта 2019 года является Касым-Жомарт Кемелевич Токаев (доктор политических наук, выпускник Дипломатической академии МИД СССР,  в прошлом — высокопоставленный дипломатический служащий, Министр иностранных дел РК, Премьер-министр РК, заместитель Генерального секретаря ООН Пан Ги Муна, Генеральный директор Отделения ООН в Женеве), заступивший на этом посту Первого Президента РК Нурсултана Абишевича Назарбаева, за которым сохранилось председательство в партии власти «Нұр Отан» и в Совете безопасности РК. Также в 2019 году для Нурсултана Назарбаева в Казахстане были учреждены две особые должности: Елбасы (каз. «Лидер нации») и Почётный Сенатор. 

В Республике Казахстан Президент избирается всеобщим прямым голосованием простым большинством голосов сроком на 5 лет, при этом в соответствии с п. 5 ст. 42 Конституции РК «одно и то же лицо не может быть избрано Президентом Республики более двух раз подряд», каковое ограничение, однако, «не распространяется на Первого Президента Республики Казахстан». В целом следует отметить, что должность Первого Президента Республики Казахстан имеет в политической системе страны совершенно особый статус, в частности, согласно п. 4 ст. 46 Конституции РК «статус и полномочия Первого Президента Казахстана определяются Конституцией Республики и конституционным законом». 

В объём полномочий действующего Президента РК входит назначение членов Правительства по согласованию с Председателем Совета безопасности (напомним, эту должность на текущий момент занимает Н.А. Назарбаев), имеющим право вето в отношении всех правительственных назначений, за исключением должностей министра обороны, внутренних и иностранных дел. Однако, назначение на три упомянутые должности происходит также по согласованию с Комитетом национальной безопасности, пожизненным главой которого вновь является Нурсултан Абишевич.

Главой Правительства РК с 25 февраля 2019 года является Премьер-министр Аскар Мамин, Первым заместителем Премьер-министра с этой же даты назначен Алихан Смаилов. Премьер-министр и его заместители назначаются Президентом РК с одобрения Мажилиса Парламента.

Законодательная власть распределена между Президентом и двухпалатным Парламентом, который составляют Мажилис и Сенат. В состав Мажилиса входит 107 депутатов, из которых 98 избираются всеобщим прямым голосованием по пропорциональной системе сроком на 5 лет и 9 депутатов избираются косвенным голосованием Ассамблеей народа Казахстана (консультативный орган в составе 350 делегатов, назначаемый Президентом РК в целях представления интересов этнических меньшинств). В состав Сената входит 49 депутатов, из которых 34 избираются косвенным голосованием в два тура по мажоритарной системе членами областных советов депутатов и 15 депутатов назначаются декретом Президента. В Казахстане срок полномочий депутатов Сената Парламента составляет 6 лет, при этом половина состава Сената обновляется каждые 3 года. Представительную власть на региональном уровне осуществляют местные советы депутатов — маслихаты. 

10 января 2021 года в Республике Казахстан состоялись выборы в Мажилис и маслихаты, завершившиеся со следующими результатами: партия власти «Нұр Отан» (каз. «Свет Отечества») набрала 71,1% голосов и получила 76 мест в Мажилисе Парламента, правая оппозиционная партия «Ақ жол» (каз. «Светлый путь») — 11% голосов и 12 мест, соответственно, и левая, имеющая коммунистическую ориентацию Народная партия Казахстана — 9,1% голосов и 10 мест, соответственно. Таким образом, крупнейшими политическими партиями, имеющими свои парламентские фракции, в Казахстане являются: 

«Нұр Отан» — партия власти, председатель: Нурсултан Назарбаев;

«Ақ жол» — правая оппозиционная партия, председатель: Азат Перуашев;

Народная партия Казахстана — левая партия, председатель: Айкын Конуров.

Также в качестве отдельной политической силы следует упомянуть оппозиционное национал-патриотическое общественное движение «Ұлт тағдыры» (каз. «Судьба нации») под руководством Досмаханбета Кошима (филолог по специальности, придерживающийся националистических взглядов). На последних президентских выборах, прошедших 9 июня 2019 года, движение «Ұлт тағдыры» выдвинуло своим кандидатом публициста Амиржана Косанова, который набрал 16,2% голосов, заняв второе место после Касым-Жомарта Токаева. 

Характер политических элит

К настоящему времени в Республике Казахстан не сформировалась единая национальная политическая элита: распределение власти в наибольшей степени зависит от родственных связей и принадлежности к традиционным историческим объединениям — жузам. Местные политические элиты определяют себя главным образом относительно своего жуза и только затем относительно Казахстана как унитарного государства. Существенным фактором в политической системе страны является кумовство — неформальный порядок замещения должностей на основе родственных связей. В частности, три из четырёх основных внутриполитических сил сгруппированы вокруг дочерей Нурсултана Назарбаева, четвёртая сосредоточена в финансово-промышленных кругах. Учитывая, что Нурсултан Абишевич на протяжении десятилетий проводил курс на централизацию государства и высокую концентрацию власти, не являясь, однако, представителем традиционной элиты своего родного Старшего жуза, после его ухода на пост Елбасы политические элиты авторитетных жузов стремятся восстановить прежний характер властных отношений, действуя порой без оглядки на действующего президента Касым-Жомарта Токаева. Властные притязания местных политических элит на фоне неравномерного распределения населения, стратегических ресурсов и выраженного этнокультурного контраста по линии север-юг несут в себе потенциал регионализации.

Вместе с тем в экспертных кругах считается, что действующий президент Токаев медлителен в кризисных ситуациях, поэтому в случае осуществления управляемого госпереворота принятием мер по пресечению возможных беспорядков может заняться не Акорда (резиденция Президента Казахстана), а «Библиотека» (Назарбаев-центр, который служит резиденцией Елбасы).

Роль национального фактора

Традиционно важное значение во внутренней политике РК имеет национальный фактор. В частности, большой общественный резонанс до сих пор сохраняется вокруг событий декабря 1986 года в Алма-Аты, известных как «Декабрьское восстание» (каз. Желтоқсан көтерілісі). В новейшей истории Казахстана события «Желтоқсан» — это выступления казахской молодёжи, произошедшие 17-18 декабря 1986 года в Алма-Ате, бывшей в то время столицей Казахской ССР, принявшие форму массовых протестов и народных восстаний против решений органов центральной власти СССР. По официальной версии, волнения начались из-за решения Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачёва о снятии с должности первого секретаря компартии Казахстана Динмухамеда Кунаева и замене его на ранее никогда не работавшего в Казахстане Геннадия Колбина, первого секретаря Ульяновского обкома партии. Участники митинга, перешедшего в массовые беспорядки и побоища, требовали назначить на должность главы республики представителя коренного населения. 

В начале 1987 года было принято постановление ЦК КПСС, в котором происшедшее объявлялось проявлением казахского национализма. Однако в дальнейшем в связи с развитием процессов перестройки и изменением политической конъюнктуры позиция центральных властей изменилась. 9 января 1989 года на пост второго секретаря был поставлен этнический казах, а 22 июня того же года Назарбаев сменил Колбина на посту главы республики. 14 ноября 1989 года группа депутатов Верховного Совета Казахской ССР во главе с писателем Мухтаром Шахановым обратилась в ЦК КПСС с просьбой о снятии формулировки «проявление казахского национализма», и формулировка была отменена. 

16 декабря 1991 года, спустя ровно пять лет после «Желтоқсана», Казахстан последней из советских республик провозгласил свою независимость. В 2006 году, в день 20-летия декабрьских событий, президентом Назарбаевым был открыт монумент «Заря независимости» (каз. «Тәуелсіздік таңы»), который установлен рядом с Новой площадью на улице Желтоқсан. Улица Мира в Алма-Атe была переименована в улицу Желтоқсан в память о событиях декабря 1986 года. Одноимённые улицы появились также в Астане, Шымкенте, Таразе, Кызылорде, Талдыкоргане, Туркестане, Экибастузе и ряде других городов и посёлков Казахстана. Декабрьские события также отражены в кинокартине «Так сложились звёзды» — пятой по счёту картине из серии «Путь лидера» о жизни президента Нурсултана Назарбаева.

Отношение к неправительственным организациям

В Казахстане продолжают беспрепятственно регистрироваться проамериканские НПО; некоторые из них, например «Республика», претендуют на роль партий, другие, как «Оян Казахстан», стремятся объединить вокруг себя группы протеста. Одним из требований таких НПО является отказ от применения российских технологий в Казахстане (в том числе запрет на рассмотрение возможности строительства российской АЭС). Политическая направленность, в частности, «Оян Казахстан» видна по выступлениям на её недавней презентации: из пяти выступавших четверо – активные участники программ Фонда Сороса и прочих западных центров. Пятый, Димаш Альжанов, – бывший координатор программ Национального демократического института США (NDI) и участник наблюдательной миссии ОБСЕ на Украине в 2014 году.

В преддверие прошедших парламентских выборов активисты НПО «Республика» инициировали создание партии с таким же названием. Они пропагандируют идею создания такой партии в качестве некой «альтернативы» республиканской партии власти «Нур-Отан». Примечательно, что ряд активистов «Республики» являются журналистами государственных СМИ, которые якобы уволились из-за несогласия с руководством, а затем приняли участие в предвыборной кампании такого же альтернативного прозападного кандидата Амиржана Косанова, являвшегося одним из лидеров националистического проамериканского движения «Жана Казахстан». То есть, фактически деятели этого объединения являются прямыми правопреемниками «Жана Казахстан».

Подобный проект интересен и важен как для части казахских политических элит, так и для посольства, и, соответственно, Госдепа США, так как создаёт легальную прозападную оппозицию, которая будет выступать как против дальнейшей интеграции Казахстана в формате ЕАЭС, ШОС, ОДКБ, организации совместных экономических и энергетических проектов, так и ратовать за расширение стратегического партнёрства с Западом и за привнесение псевдодемократических и националистических ценностей в сознание молодёжи и широких слоёв этнических казахов.

В настоящее время политические элиты Казахстана проводят стратегию регистрации одних националистических и прозападных объединений и партий при категорическом отказе другим, менее ангажированным организациям в легализации их деятельности. Однако реализация такой стратегии будет способствовать размежеванию среди общественных активистов по национальному, идеологическому и языковому признаку, приведёт к созданию новых праволиберальных и ультраправых радикальных сил.

Социокультурное измерение

Историография

Проект «национализации» государства в Казахстане в качестве важного составного элемента включает и «национализацию истории», — отделение, суверенизацию 

«собственной» истории от ранее считавшегося общим культурно-исторического пространства. Этническая или национальная идентичность не может возникнуть сама собой: требуется процесс её конструирования посредством разработанной мифологии и идеологии. В связи с этим большое значение в формировании казахской идентичности придается конструированию «общего прошлого», которое призвано поддержать и закрепить этнические ценности и идентичность казахов. 

Всякая реконструкция прошлого предназначается, прежде всего, для воздействия на мировоззрение людей в настоящем, в первую очередь, чтобы предотвратить нежелательное развитие событий или повторение трагических ошибок, но также и для того, чтобы утвердить «нужные» традиции в качестве официальной памяти общества. Решающая роль в конструировании национальной истории принадлежит политическим 

элитам РК, заинтересованным в отождествлении своей интерпретации окружающего мира с мнением народа. От их позиции зависит статус, который получает то или иное событие национальной (этнической) истории.

Националистическую или этноцентристскую версию истории Казахстана активно создают идеологи — «национал-патриоты», в теоретических построениях которых можно выделить четыре наиболее типичных направления.

Первая тенденция — это мифологизация казахской истории путём внедрения мифа о древности казахского народа по сравнению с другими, включая происхождение от «престижных» предков, о наличии древней государственной традиции, незавоевательном характере казахской истории. 

На идеологическом уровне в декларировании ценностей этнической идентичности важное место всегда отводится истории государственности. История казахов во 

имя «истины» и «объективности» переписывается заново с целью подчеркнуть государственные устремления их далёких предков, «увеличить вес» исторических обоснований значимости своего народа и облегчить борьбу за повышение политического статуса.

Вторая типичная мифологема включает в себя понимание казахской нации как целостности, образуемой «вековыми традициями», «исторической территорией», глубинными факторами крови и почвы, религией, а также стремление идентифицировать своих этнических предков с какими-либо прославленными историческими личностями.

Третья мифологема — приобретшая широкую популярность концепция «духовного колониализма». Казахскими учеными выдвигаются новые этноцентристские версии средневековой истории как альтернативы европоцентризму.

Четвёртой мифологемой можно назвать представление о грозящей нации опасности, о прогрессирующей казахофобии как со стороны других народов, населяющих Казахстан, так и извне.

Таким образом, здесь присутствует сочетание этнонегативизма (комплекс национальной «обиженности») и гиперэтнических тенденций (привилегии титульному этносу, чистота нации). Однако попытки создать позитивный образ собственного этноса на основе противопоставления его «историческому врагу» приводят к таким результатам, как обвинения своих сограждан в «национальном нигилизме», языковой и социальной неполноценности. Националисты обрушиваются на так называемых «асфальтных казахов», которые все еще остаются «политически русскими». В силу определенных обстоятельств этот процесс протекает в форме борьбы за истинную казахскость («нагыз казак»). В то же время, сохраняющееся доминирование русского языка во многих сферах жизни воспринимается многими казахами как угроза жизнеспособности казахского языка в качестве одного из главных признаков национальной государственности.

Ещё одна мифологема основана на преувеличении самобытности казахского исторического опыта, идее об особом предназначении казахского народа, в чём проявляются претензии на особое место в мировой политической архитектуре. 

Все отмеченные мифы сегодня транслируются в процессе школьного изучения истории, которое для большинства учащихся не только закладывает фундамент исторических знаний, но и во многом определяет их позиции по отношению к тем или иным историческим событиям.

Процесс исторических коррекций, когда вычеркиваются или искажаются имена и события прежних дней и возвращаются события и личности, забытые в советские годы, отражает противоречивую государственную политику. С одной стороны, общая история, из «драматических страниц» которой следует извлечь необходимые уроки, рассматривается в качестве важного условия национального единства, с другой — наибольшее внимание уделяется реконструкции прогрессивного исторического пути, пройденного доминирующим этносом.

Происходящая в Казахстане этноцентристская переоценка собственной истории и культуры может принять форму «войн памяти», различия в национальных образах прошлого способны повлечь непредсказуемые последствия для страны.

Реформа письменности

Важное политическое и общекультурное значение в последнее десятилетие приобрела проблема выбора будущей основы казахской письменности. В исторической ретроспективе письменность казахского языка формировалась на основе различных алфавитов: древнего тюркского и уйгурского рунического письма (V — XII века), арабского абджада (VIII век — 1924 год), миссионерской кириллицы (конец XIX века — 1917 год), реформированного арабского алфавита (1924 — 1929 годы), латинского Яналифа (1929 — 1940 годы), современной кириллицы (с 1940 года по настоящее время). С 1990-х годов в республике рассматривались различные проекты реформы казахской письменности, но дискуссия в конечном итоге свелась к дихотомическому выбору между кириллическим и латинским алфавитом. Ощутимый перевес в сторону последнего впервые обозначился в 2007 году, когда Рабочая группа Комитета науки Министерства образования и науки Республики Казахстан подготовила предварительную аналитическую справку «О переходе казахской письменности на латинскую графику». Затем в декабре 2012 года в стратегии «Казахстан 2050» Первый Президент РК Нурсултан Абишевич Назарбаев сообщил о том, что к 2025 году республика должна перейти на латиницу. Пять лет спустя, 12 апреля 2017 года в статье «Взгляд в будущее: модернизация общественного сознания», опубликованной в газете «Егемен Қазақстан» («Независимый Казахстан»), глава государства предложил разработать стандарт казахского алфавита на основе латинской графики до конца 2017 года, а с 2018 года начать подготовку специалистов по обучению новому алфавиту и приступить к разработке учебников для средних школ. Наконец, 26 октября 2017 года Нурсултан Назарбаев подписал указ о переводе алфавита казахского языка с кириллицы на латиницу. Правительству было поручено обеспечить поэтапный перевод алфавита казахского языка на латинскую графику до 2025 года.

Действующий глава государства продолжил курс на проведение реформы казахской письменности, заложенный Елбасы Н.А. Назарбаевым. В рамках исполнения поручения Касым-Жомарта Токаева от 21 октября 2019 года по совершенствованию алфавита казахского языка на основе латинской графики было рассмотрено свыше 40 вариантов алфавита, а также проекты правил правописания казахского языка и порядка расположения букв на клавиатуре. Наконец, на заседании Национальной комиссии по переводу алфавита казахского языка на латинскую графику, прошедшем 28 января 2021 года под председательством Премьер-министра РК Аскара Мамина, был представлен проект усовершенствованного латинского алфавита казахского языка. 

Алфавит соответствует принципу «один звук – одна буква», закрепленному в письменной практике казахского языка, и включает 31 символ базовой системы латинского алфавита, полностью охватывающей 28 звуков казахского языка. Поэтапный переход на новый алфавит планируется с 2023 года по 2031 год.

Отметим, что в академическом сообществе и в официальных кругах польза перехода на латиницу видится в том, что кириллический алфавит, с одной стороны, избыточен по отношению к более компактной фонетике казахского языка, а с другой — не в полной мере передаёт его фонетические особенности. В данной связи для наглядности можно привести сравнительную таблицу, показывающую варианты написания текста статьи 1 Всемирной декларации прав человека с использованием основных исторических вариантов казахской письменности:

В вышеприведенной таблице обращает на себя внимание отсутствие разночтений между кириллической и латинской транслитерацией казахского языка, что свидетельствует о более тщательном научном и организационном подходе Казахстана к этому вопросу, чем, к примеру, ранее в Узбекистане.

С идеологической точки зрения целесообразность перехода на новый алфавит сегодня обосновывается такими суждениями:

• для Казахстана латиница есть «цивилизационный выбор в стремлении стать развитым демократическим государством»; 
• «латиница стала основой алфавита самого распространённого международного языка — английского, на котором создаётся и хранится более 90% всей информации в мире — научной, технической, культурной»; 
• «это ещё один шаг в сближении тюркоязычных народов разных стран»; 
• наконец, «это поможет в обучении европейским языкам, а значит мировая наука станет доступнее и ближе».

Геополитическое окружение: внешние факторы риска и стабилизации 

О различии подходов к осуществлению мировой политики — ключевая теоретическая предпосылка

Анализ всемирной истории Нового и Новейшего времени позволяет классифицировать всех субъектов мировой политики в одной из двух категорий, в зависимости от их образа действия по отношению к внешнему окружению:

• Межрегиональный конгломерат — субъект мировой политики, интегрирующий зарубежные регионы путём ослабления и разрушения местной государственности с последующим присоединением потерявших суверенитет территорий зарубежного региона. 
• Многорегиональный блок — субъект мировой политики, интегрирующий зарубежные регионы путём всеобъемлющего содействия в разрешении вопросов их региональной повестки с последующим согласованием общей повестки развития, учитывающей интересы как блока, так и данного региона.

Историческая практика свидетельствует о том, что к категории межрегионального конгломерата, начиная с периода колониальных империй, относятся страны Западной Европы, к которым в XX веке активно присоединяются США, после Второй мировой войны фактически занявшие роль центра конгломерата и продолжившие проведение колониальной политики иными средствами, более соответствующими новой эпохе (в этом контексте многочисленные фонды помощи, НКО, образовательные программы, платформы цифровых медиа, экспортно-кредитные агентства и Бреттон-Вудские учреждения целесообразно рассматривать как инструментарий неоколониализма). 

С другой стороны, по образу действия в отношении сопредельных регионов к категории многорегионального блока тяготеет Россия, исторически воздерживавшаяся от геноцида и системно организованной эксплуатации по расовому, национальному или религиозному признаку и не допустившая в ходе своей истории намеренного разрушения государственности в сопредельных регионах — напротив, сохранение культурной самобытности других народов и содействие их культурному развитию традиционно остаётся одним из ориентиров российской внешней политики.

Британский фактор

В политической и финансовой системе Казахстана очень заметно влияние Лондона. Все три «национальные» стратегии Казахстана подготовили британские эксперты. В мае 2018 года Британия создала Международный финансовый центр «Астана» (МФЦА), который продолжает контролировать. На его территории используется британское право, а правосудие будет осуществлять обособленный от судебной системы Казахстана независимый суд МФЦА с привлечением судей международного уровня. Возглавил независимый суд МФЦА бывший главный судья Англии и Уэльса лорд Гарри Кеннет Вульф. Заседать в МФЦА будут исключительно британские судьи. Ведущую роль в Совете иностранных инвесторов республики играют британские компании. Несколько лет экономическим советником президента Назарбаева был бывший Премьер-министр Великобритании Тони Блэр. Ключевая фигура по линии насаждения британских интересов в Казахстане – бывший глава Администрации Президента республики и бывший глава Нацбанка Кайрат Келимбетов, ныне управляющий Международным финансовым центром «Астана». 14 сентября 2020 года указом президента Токаева он также назначен на должность председателя Агентства по стратегическому планированию и реформам Республики Казахстан. Высшее образование во влиятельных британских учебных заведениях, таких как Imperial College London, получают и другие казахские высокопоставленные чиновники; некоторые из них затем получают назначения на посты в интеграционных структурах, формирующихся вокруг России. Более того, современная политическая элита Казахстана имеет обыкновение отправлять детей на обучение и проживание в Великобританию, в частности, широкую известность получил трагический эпизод с Айсултаном Назарбаевым (внуком Нурсултана Абишевича и сыном Дариги Назарбаевой), произошедший в Лондоне летом 2020 года.

Иностранные инвестиции. Активность посольства США

После 1991 года британские инвестиции в Казахстан превысили 25 млрд долларов США; в республике работают свыше 800 компаний с британским участием, среди них Shell, Rio Tinto, KPMG, BAE Systems. Более того, за 30 лет США инвестировали в Казахстан 53 млрд долларов. Только в вышеупомянутую компанию «Тенгизшевройл», которая занимается разработкой месторождения Тенгиз, вложено 36,7 млрд долларов.

В недавнем интервью «Радио Азаттык» (казахская редакция Радио «Свободная Европа», финансируемого Конгрессом США) посол США в Казахстане Уильям Мозер (William Moser) заявил, что оказывает давление на Администрацию Президента Токаева, настаивая на «необходимости реальных реформ в области защиты прав человека», в частности либерализации закона о проведении митингов. «Если законодательство пересмотрят, думаю, ситуация с правами человека в стране улучшится», — отметил посол. Мозер не первый год работает по постсоветским республикам. С 2011 по 2015 годы он был послом США в Молдавии; в 2014 году заявил себя противником вступления Молдавии в Евразийский экономический союз с Россией, Белоруссией и Казахстаном.

Участие в региональных военно-политических блоках 

В регионе Средней Азии Республика Казахстан является участником двух ключевых военно-политических объединений: Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Договор о коллективной безопасности (ДКБ) был подписан в Ташкенте (Узбекистан) 15 мая 1992 года главами Армении, Казахстана, Киргизии, России, Таджикистана и Узбекистана. 14 мая 2002 года в Москве Советом коллективной безопасности было принято Решение о придании Договору о коллективной безопасности статуса международной региональной организации — ОДКБ. В соответствии со статьёй 3 Устава ОДКБ, «целями Организации являются укрепление мира, международной и региональной безопасности и стабильности, защита на коллективной основе независимости, территориальной целостности и суверенитета государств-членов.». 

Сам механизм обеспечения коллективной безопасности, которым РК как государство-член вправе воспользоваться в случае возникновения угрозы её суверенитету, зафиксирован в абзаце втором статьи 4 ДКБ: 

«В случае совершения агрессии (вооруженного нападения, угрожающего безопасности, стабильности, территориальной целостности и суверенитету) на любое из государств-участников все остальные государства-участники по просьбе этого государства-участника незамедлительно предоставят ему необходимую помощь, включая военную, а также окажут поддержку находящимися в их распоряжении средствами в порядке осуществления права на коллективную оборону в соответствии со статьёй 51 Устава ООН.»

При этом, согласно статье 6 ДКБ, «решение об использовании сил и средств системы коллективной безопасности в соответствии со статьями 2 и 4 настоящего Договора принимается главами государств-участников.»

Механизм взаимопомощи в рамках ОДКБ может быть задействован и для противодействия гибридным угрозам. В 2016 году на октябрьской сессии Совета коллективной безопасности в Ереване была принята Стратегия коллективной безопасности Организации Договора о коллективной безопасности на период до 2025 года, в которой отмечено, что одним из основных факторов, отнесенных к современным вызовам и угрозам коллективной безопасности ОДКБ, является стремление к достижению стратегических целей с использованием силы, в том числе и информационного давления, использование информационных и коммуникационных технологий в целях оказания деструктивного воздействия на общественно-политическую и социально-экономическую обстановку, манипулирования общественным сознанием, применения информационных технологий в так называемых «комплексных» или «гибридных» технологиях.

Таким образом, для оказания поддержки Казахстану по линии ОДКБ в случае гибридной агрессии имеются как международно-правовые основания, так и необходимый уровень понимания угроз. Главное в данном контексте — способность самого политического руководства республики своевременно распознать угрозу госпереворота и его готовность задействовать описанный правовой механизм. 

Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) является постоянно действующей межправительственной международной организацией, о создании которой было объявлено 15 июня 2001 года в Шанхае (КНР) Республикой Казахстан, Китайской Народной Республикой, Кыргызской Республикой, Российской Федерацией, Республикой Таджикистан, Республикой Узбекистан. В июне 2002 года на Санкт-Петербургском Саммите глав государств-членов ШОС была подписана Хартия Шанхайской организации сотрудничества, которая вступила в силу 19 сентября 2003 года. В соответствии со статьёй 1 Хартии ШОС от 7 июня 2002 года, основными целями и задачами ШОС являются, в частности:

развитие многопрофильного сотрудничества в целях поддержания и укрепления мира, безопасности и стабильности в регионе, содействия построению нового демократического, справедливого и рационального политического и экономического международного порядка;

совместное противодействие терроризму, сепаратизму и экстремизму во всех их проявлениях, борьба с незаконным оборотом наркотиков и оружия, другими видами транснациональной преступной деятельности, а также незаконной миграцией;

взаимодействие в предотвращении международных конфликтов и их мирном урегулировании.

Высшим органом для принятия решений в ШОС является Совет глав государств-членов (СГГ). Организация имеет два постоянно действующих органа — Секретариат ШОС в Пекине и Исполнительный комитет Региональной антитеррористической структуры (РАТС) ШОС в Ташкенте. Решения в органах ШОС принимаются путём согласования на основе консенсуса.

ШОС осуществляет практические шаги по комплексному укреплению безопасности в регионе Средней Азии. В рамках деятельности Региональной антитеррористической структуры регулярно проводятся совместные штабные учения компетентных органов государств-членов ШОС по противодействию использования сети Интернет в террористических, сепаратистских и экстремистских целях. 

На уровне ШОС сегодня также существует понимание новых видов угроз и вырабатываются соответствующие механизмы противодействия. В частности, статьёй 2 Конвенции ШОС по противодействию экстремизму, заключённой в Астане (Нур-Султане) 9 июня 2017 года, понятие «экстремизм» определяется как «идеология и практика, направленные на разрешение политических, социальных, расовых, национальных и религиозных конфликтов путём насильственных и иных антиконституционных действий». При этом, согласно указанной статье, «экстремистским актом» признаются, в том числе, следующие действия:

организация вооруженного мятежа и участие в нём в экстремистских целях;

разжигание политической, социальной, расовой, национальной и религиозной вражды или розни;

пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его политической, социальной, расовой, национальной и религиозной принадлежности;

публичные призывы к осуществлению указанных деяний;

массовое изготовление, хранение и распространение экстремистских материалов в целях пропаганды экстремизма.

Таким образом, ряд мероприятий, осуществляемых в рамках стратегии управляемых госпереворотов, подпадают под определение экстремистского акта ШОС, и ресурсы этой организации могут быть задействованы, в том числе, по просьбе Республики Казахстан при своевременном обнаружении таких действий на территории последней.

Внешнеполитические риски, военно-стратегические угрозы в регионе

В ближайшей перспективе главной военно-стратегической угрозой для Республики Казахстан и региона Средней Азии в целом является активизация вооружённых террористических и организованных преступных формирований на фоне скорого сокращения и, впоследствии, окончательного сворачивания военного контингента НАТО в Афганистане. По данным специалистов, на территории Афганистана ожидается сосредоточение десятков тысяч боевиков (как наёмников, так и оставшихся идейно убеждённых участников ИГИЛ), которые благодаря своей численности, боевой подготовке и доступному вооружению способны практически беспрепятственно перейти границу с Таджикистаном, продвинуться вглубь его территории и далее, направившись через Ферганскую долину на северо-восток, выйти к Чуйской долине на киргизско-казахской границе, что в непосредственной близости как от столицы Киргизской Республики города Бишкека, так и от Алма-Аты — крупного экономического центра Республики Казахстан. Необходимо подчеркнуть, что сегодня ни одно из среднеазиатских государств не обладает военно-тактическими возможностями, достаточными для контроля границ перед лицом подобной угрозы. Только совместные усилия России и Китая, объединённые в формате Региональной антитеррористической структуры ШОС, с привлечением крупных военных контингентов обеих стран при должном уровне координации способны предотвратить масштабное проникновение указанных террористических и бандформирований вглубь среднеазиатского региона.

Среди внешнеполитических рисков для РК, также связанных с военно-стратегической сферой, следует отметить и фактор американского присутствия на казахских военных объектах и обширного влияния США на подготовку кадрового состава вооружённых сил (ВС) РК. Так, с 2003 года Казахстан проводит совместно с Соединёнными Штатами и Британией военные учения «Степной орёл» и ряд специальных манёвров. В 2015 году на базе кадетского корпуса Министерства обороны Казахстана имени Чокана Валиханова в Щучинске был создан курс подготовки, на котором преподают инструкторы Академии сержант-майоров Сухопутных войск ВС США. С 2008 года на базе легендарной «школы красных батыров», знаменитого АВОКУ (Алма-Атинское высшее общевойсковое командное училище, ныне Военный институт Сухопутных войск в Алма-Ате) действует Казахстанский учебный центр специальной программы НАТО «Партнёрство во имя мира» (Partnership for Peace) — KAZCENT. Более того, в 2018 году на базе Алма-Атинского погранучилища (ныне Академия пограничной службы) заместитель посла США в Республике Казахстан Теодор Линг в рамках Программы по экспортному контролю и безопасности границ (ЭКБГ) открыл Центр для обучения пограничников стран Центральной Азии. По программе ЭКБГ США также оказали помощь Академии Комитета национальной безопасности (КНБ) Казахстана. Затем в октябре 2019 года в Усть-Каменогорске компания URS Federal Services Inc. и Агентство по уменьшению угрозы Министерства обороны США (DTRA), участвовавшее в создании биолабораторий в Туркмении, открыли Антикризисный учебный центр Национальной гвардии Казахстана. Этот центр расположен на территории секретного Ульбинского металлургического завода (УМЗ), где находится Банк низкообогащённого урана и хранится 90 тонн последнего.

Внешнеэкономические связи РК, участие в организациях региональной экономической интеграции

Республика Казахстан является одним из государств-основателей Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Договор о ЕАЭС был подписан главами Республики Беларусь, Республики Казахстан и Российской Федерации в Астане (Нур-Султане) 29 мая 2014 года. Именно Первый Президент Республики Казахстан Нурсултан Абишевич Назарбаев, выступая в 1994 году с лекцией в МГУ им. М.В. Ломоносова, впервые с момента разрушения СССР публично на высоком уровне огласил идею создания нового союза государств на основе экономических взаимосвязей. Четверть века спустя, ЕАЭС объединяет пять стран (Армению, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан и Россию), являясь международной организацией региональной экономической интеграции, занимающей 2-е место в мире по глубине интеграционных связей. С 14 мая 2018 года статус государства-наблюдателя при ЕАЭС предоставлен Молдове, с 11 декабря 2020 года — Узбекистану и Кубе. Кроме того, 10 февраля 2021 года начался процесс подготовки к вступлению в ЕАЭС Ирана в качестве полноправного члена.

В настоящее время на уровне ЕАЭС в целом идёт разработка и «обкатка» различных элементов новой, нелиберальной экономической модели. В частности, ведётся работа по составлению межстрановых балансов «затраты-выпуск» в сфере промышленности и АПК, разрабатываются союзные карты индустриализации и сельского хозяйства, разворачивается Евразийская сеть промышленной кооперации, субконтрактации и трансфера технологий, прорабатываются перспективные совместные проекты в сфере космических технологий (единый банк данных дистанционного зондирования Земли, единая орбитальная спутниковая группировка стран ЕАЭС), энергетики, транспорта, цифровых технологий, продолжается совершенствование союзного законодательства в сфере стандартизации (система стандартов ТР ЕАЭС), технического и таможенного регулирования (Таможенный кодекс ЕАЭС 2018 года). 

Всё это в совокупности являет собой предпосылки к восстановлению управления по крайней мере единым народнохозяйственным комплексом. Однако, помимо этого намечается и перспектива распространения интеграционных связей в гуманитарной плоскости, с постепенным охватом сферы образования, культуры, общественных наук: главами государств-членов 6 декабря 2018 года была принята Декларация о дальнейшем развитии интеграционных процессов в рамках ЕАЭС. В развитие положений данной Декларации Евразийской экономической комиссией (ЕЭК) разработаны Стратегические направления развития евразийской экономической интеграции до 2025 года, утверждённые 11 декабря 2020 года на заседании Высшего Евразийского экономического совета на уровне глав государств.

Тем не менее, в рамках ЕАЭС сегодня существует и ряд противоречий, в том числе затрагивающих Республику Казахстан. В начале сентября 2020 года Россия подала в ЕЭК жалобу на Казахстан, в которой говорится о создании Казахстаном недопустимых барьеров для движения товаров и услуг на территории ЕАЭС, так как он прекратил поставку металлического лома на Магнитогорский металлургический комбинат (ММК), продолжая при этом экспорт стали.

Кроме того, в жалобе ММК, основного потребителя казахстанского лома (до 30% потребностей магнитогорского предприятия), направленной в Минпромторг РФ, говорится, что поставки сырья из Казахстана с мая по август упали в три раза. 

В июне 2020 года Казахстан также получил обвинение от Киргизии в несоблюдении принципов ЕАЭС в свободном перемещении товаров. В заявлении Минэкономики Киргизии говорится, что казахстанская сторона «под видом борьбы с теневой торговлей целенаправленно блокирует киргизский экспорт, включая «социально значимые товары и продукты питания».

В целом в предыдущем году Казахстан взял курс на снижение объёма торговли со странами ЕАЭС. С января по апрель 2020 года доля союзных стран в товарообороте с Казахстаном упала на 1,5% по сравнению с соответствующим периодом прошлого года. К июлю 2020 года темпы падения объёмов торговли Казахстана со странами ЕАЭС ускорились, составив 11%.

Одним из толчков к переориентации Казахстана на сотрудничество вне ЕАЭС мог стать визит в республику в начале года Майкла Помпео, который посетил тогда также Белоруссию и Узбекистан. В Ташкенте состоялся многосторонний форум «С5+1» (Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан плюс США), аналогичный форумам, которые Россия проводит в рамках ЕАЭС. Формат «С5+1» был инициирован тогдашним госсекретарём США Джоном Керри и Джорджем Соросом в ноябре 2015 года в Самарканде. Создание платформы «С5+1» является одним из компонентов продвижения интересов США в регионе Средней Азии и, прежде всего, вытеснения из него России и Китая. При этом одним из инструментов политики США на данном направлении является принуждение правительств стран Центральной Азии к организации возвращения с Ближнего Востока боевиков-салафитов (см. выше о военно-стратегических угрозах в регионе…), о чём неоднократно заявлял госсекретарь США. В декабре прошлого года Майкл Помпео, принимая в Вашингтоне министра иностранных дел Казахстана Мухтара Тлеуберди, акцентировал внимание на вопросах приёма в республике граждан Казахстана из Сирии и Афганистана, а также беженцев из китайского Синьцзяна.

Более того, 7 января 2021 года пресс-служба посольства США в Казахстане заявила, что США, Казахстан и Узбекистан (после очередного визита Помпео) создали Центральноазиатское инвестиционное партнёрство и призывают присоединяться к нему других «в целях продвижения регионального экономического партнёрства и процветания». Для этого региона инвестиционное партнёрство – достаточно редкий формат взаимодействия.

Предполагается, что Международная финансовая корпорация развития США (DFC), Международный финансовый центр «Астана» и Министерство инвестиций и внешней торговли Узбекистана за пять лет привлекут не менее 1 млрд долларов США в проекты частного бизнеса. С учётом направлений инвестиционной деятельности DFC (поддержка бедных сообществ, гендерное неравенство), приоритетными для региона могут стать проекты женского предпринимательства, сельского хозяйства, туризма и инфраструктуры. По словам генерального директора DFC Адама Бойлера, посетившего с визитом Нур-Султан, такие проекты корпорация уже готова поддержать в Казахстане и Узбекистане.

О реакции казахстанских СМИ и МИД РК на недавние попытки госпереворота в Киргизии и Белоруссии

Казахстанские СМИ не скрывают своей встревоженности событиями в Киргизии и в Белоруссии, имевшими место во второй половине 2020 года.

«То, что сегодня разворачивается на улицах Белоруссии, до боли знакомо нам, казахам, по июньским событиям 2019 года, когда нашими местными «демократами и демократизаторами» был формально найден аналогичный повод – выборы президента Республики Казахстан, – пишет в «Новостях Казахстана» Азамат Салитдинов. – Сценарий организованных протестов на улицах Нур-Султана, Алматы, Караганды, Шымкента, сегодня, как под копирку, реализуется на улицах Гомеля, Ровно, Минска».

После того как в Киргизии произошла попытка государственного переворота, государственные СМИ Казахстана характеризовали эти события как «хаос», протестующих – как «хулиганов» и «толпу». Казахстанские политологи призывают Казахстан «извлечь урок из происходящего»; в эфире телеканалов сравнивают Киргизию и Казахстан.

Казахстанский МИД выразил «серьёзную озабоченность в связи с нападениями и попытками захвата ряда предприятий, принадлежащих казахстанским инвесторам в Кыргызской Республике». В МИД Казахстана заявили также, что особую тревогу вызывают угрозы физического насилия в отношении граждан Казахстана, работающих на этих предприятиях, и нанесение ущерба имуществу предприятий.

Рекомендации по повышению устойчивости РК в краткосрочной перспективе

Аналитическое заключение: сводный перечень страновых рисков

Исходя из проведённого комплексного анализа, можно обозначить 10 главных страновых рисков, свойственных Республике Казахстан в свете формирующейся угрозы управляемого госпереворота:

1. Военно-террористическая угроза на южном направлении;
2. Выраженная экономическая несамодостаточность, общая несбалансированность экономики, широкая зависимость от импорта;
3. Текущий экономический спад в условиях пандемии (падение ВВП, рост темпов инфляции, повышение уровня бедности, сокращение доходов малых и средних предприятий сферы услуг);
4. Потенциал регионализации (сложные природно-географические условия, неравномерное распределение стратегических ресурсов, неравномерное заселение территории);
5. Проблемы межэтнических отношений, продвижение националистической повестки в историографии и политическом дискурсе;
6. Наличие выраженного эксплуататорского класса — сырьевой и финансовой олигархии с участием ТНК; иностранный контроль над крупнейшими нефтегазовыми месторождениями;
7. Характер политических элит (фактор жузов, должностные иерархии, кумовство, тенденция почитания «Елбасы»), мощное британское влияние (финансы, сфера образования);
8. Отсутствие информационно-коммуникационного суверенитета;
9. Обширное присутствие иностранных НКО и СМИ, продвигающих деструктивную повестку;
10. Американское присутствие на стратегических военных объектах, участие США в  подготовке кадрового состава ВС.

Возможности преодоления рисков, сводная таблица рекомендаций

На текущий момент Казахстан объективно не располагает возможностями для преодоления ряда страновых рисков, в частности, факторы риска №№ 6 и 8. Тем не менее, в отношении других факторов представляется реалистичным осуществление некоторых превентивных мероприятий, направленных на повышение устойчивости казахской государственности. Из соображений удобства общие рекомендации о направленности таких мероприятий приводятся в сводном виде в таблице ниже:

* Предполагается, что фактор риска увязан с ключевыми интересами местных политических элит, поэтому возможно только частичное его преодоление.

Стратегическое послесловие: о реформе письменности

Ранее в главе о социокультурном измерении мы уделили довольно пристальное внимание описанию проводимой сегодня в Казахстане реформы письменности. И это неслучайно: хотя сам по себе этот вопрос не является непосредственным фактором риска в свете угрозы управляемого госпереворота, обеспечивая в краткосрочной перспективе лишь корректировку общекультурных предпочтений некоторой части населения, но, при рассмотрении его в более широком контексте, вопрос о письменности обретает стратегическую значимость для будущего страны в целом, оказываясь напрямую сопряжённым с её историческим и цивилизационным выбором. С учётом этой особой значимости упомянутого сюжета и до сих пор производимого им широкого общественного резонанса, в заключение изложим системно-историческое понимание вопроса о письменности и представим по нему отдельную рекомендацию.

В свете дальнейшей реализации в Казахстане реформы письменности следует вести разъяснительную работу с общественностью, обращая внимание на следующее обстоятельство: статус языка международного общения исторически всегда приобретал тот язык, средствами которого фиксировались культурные достижения его носителей (в сфере науки и техники, искусства, общественной мысли), имеющие стратегическое значение для общецивилизационного прогресса, при условии, что носители языка не проводили целенаправленную политику культурной изоляции. Так, в разные исторические периоды языком международного общения становились латынь, арабский, французский и английский языки. Последний приобрёл этот статус главным образом в силу того, что именно на нём разрабатываются и описываются объекты техносферы существующего технологического уклада. Тем не менее ни Китай, ни Иран, будучи новыми центрами силы (концентрации политического управления) в системе международных отношений, не стремятся к переходу на латинскую письменность, полагая себя самодостаточными в культурном отношении. В Казахстане же государственные деятели признают, что собственной самодостаточной письменности до настоящего времени нация не сформировала, а главные культурные достижения казахского народа на текущий момент зафиксированы на кириллице. При этом сторонники перехода на латиницу ориентируются на текущую языковую картину мира, в которой действительно преобладают английский и другие европейские языки. 

Но факторы, в своё время обусловившие формирование этой языковой картины мира, сегодня теряют своё влияние по мере углубления общекультурного, интеллектуального и ценностного кризиса самой западноевропейской цивилизации. Со времён доминирования в мировой политике Британской империи и, впоследствии, США обстоятельства коренным образом изменились, и в XXI веке перспективы цивилизационного развития, пути и способы преодоления глобальных кризисных явлений, концепции формирования нового мирохозяйственного уклада, позволяющего обеспечить долговременный культурный, научный и политический прогресс, описываются главным образом на русском языке на основе кириллического алфавита, что одновременно создаёт предпосылки для будущего становления русского языка в статусе очередного языка международного общения и делает решение о безальтернативном переводе казахского языка на латиницу стратегической ошибкой, противоречащей глобальным тенденциям исторического развития.

Вместе с тем необходимо учитывать, что смена алфавита традиционно является политическим вопросом в контексте интеграции тюркоязычных постсоветских республик в геополитический проект пантюркизма. В частности, ещё до распада Советского Союза, в ноябре 1991 года в Стамбуле прошла конференция, на которой представители Азербайджана и среднеазиатских советских республик поддержали проект перехода письменности тюркских языков на латиницу, приближенную к турецкому алфавиту. В Азербайджане и бывших советских республиках Средней Азии отказ от кириллицы был продиктован политическими соображениями. Этот демонстративный шаг преследовал цель максимально обособиться от ареала русской культуры и сблизиться с Турцией. Но по опыту, например, Узбекистана мы видим, что это непростой и весьма дорогостоящий процесс, сопровождаемый колоссальными издержками. Смена письменности в условиях почти поголовной грамотности населения может сыграть не последнюю роль в мотивации казахов эмигрировать в тюркоязычные страны, а русскоязычного населения — в Российскую Федерацию. 

Наконец, в вопросе об изменении сложившейся основы письменности следует принимать во внимание главное объективное обстоятельство: когда меняется алфавит, огромное количество населения на определенное время становится неграмотным. Чем больше издано литературы и чем сильнее развита письменная традиция на соответствующем языке, тем труднее его носителям перейти на новый алфавит.  В случае с казахским языком полное упразднение кириллицы вкупе с дальнейшей перспективой понижения статуса русского языка будет означать фактический отрыв последующих поколений казахских граждан от целого пласта русской культуры, входящей наряду с западноевропейской культурой в сокровищницу мирового цивилизационного наследия. Профилактическую работу по разъяснению общественности вышеизложенных тезисов рекомендуется вести, используя наглядный пример современности, связанный с проектами языковой реформы действующего политического руководства Украины и реакцией на них украинского общества.

Источник