В плену болонской системы

Чему учить офицеров в системе профессионального военного образования и как вести боевую подготовку войск в условиях теоретической, методологической и идеологической неразберихи, порожденной в том числе непроработанностью этих вопросов отечественной наукой? Решение проблемы напрямую зависит от решительности, инициативности органов управления военным образованием. А этого у нас всегда не хватало.

Анализ современных теоретических, стратегических и собственно военных исследований говорит: чем меньше мы понимаем существо войны и уделяем внимания основным фундаментальным вопросам, тем хуже формулируем цели и задачи и армии, и нации, тем больше ударяемся в мелочи, в частности, хуже ведем подготовку войск и их руководящих кадров, тем чаще попадаем в расставленные врагом ловушки, а стало быть, теряем шансы на победу.

Путь симулякров

“ На каком таком конкурсе международного военного труда будут конкурировать дипломы Московского ВОКУ и Вестпойнта? ”

Немецкий философ Карл фон Клаузевиц в выдающемся труде «О войне» говорил: «Хитрость предполагает какое-нибудь скрытое намерение и, следовательно, противополагается прямому, простому, то есть непосредственному образу действия, подобно тому, как остроумие противополагается непосредственному доказательству. Она не имеет ничего общего со средствами убеждения, интереса, силы, но у нее много общего с обманом; последний тоже скрывает свои намерения... Хитрец вызывает в суждении противника, которого хочет обмануть, такие ошибки, которые… толкают его на ложный путь». Там же вводится термин «туман войны» для обозначения недостоверности данных о положении на театре военных действий. «Война – область недостоверного: три четверти того, на чем строится действие на войне, лежит в тумане неизвестности, следовательно, чтобы вскрыть истину, требуется прежде всего тонкий, гибкий, проницательный ум…

Наши решения непрерывно подвергаются натиску новых данных, и наш дух все время должен оставаться во всеоружии».

Так оценивалась война в начале XIX века.

Очевидно, что сегодня все сложнее.

Гибридные войны ведут государства и нации, которые по существу пребывают в гибридном мире, а он с каждым днем становится все «туманнее». Армия выполняет свои задачи и ведет свою партию – собственно вооруженную борьбу, которая является лишь частью войны гибридной. Плохо то, что все это сопровождается существенным снижением уровня знаний, профессионализма и ответственности командного состава всех уровней.

Более того, основными направлениями в подготовке сегодня стали компьютерное моделирование и игры, работа в современных системах боевого управления, основанных на спутниковой связи, геопозиционировании и т. п. Это отвечает вызовам времени, но порождает полную зависимость от подобных подпорок. А ведь в бою может случиться всякое.

Плохо то, что обучают подчиненных все чаще начальники, которые в жизни ничем и никем не командовали. За «живого» солдата не отвечали, серьезного прохождения службы в войсках, а значит, личного опыта руководства ими не имеют. Командиры, привыкшие смотреть на экран компьютера и видеть там всю картину боя, уже разучились наблюдать действия противника в бинокль. Они способны правильно выбрать позицию по карте, но не умеют делать это на местности. Могут управлять войсками по средствам современной радиосвязи, но не представляют, как будут делать это, если все спутниковые группировки окажутся уничтожены, что, кстати, случится в первые же минуты и часы войны.

Все это и является настоящим «туманом войны», который не освобождает командиров всех степеней от обязанности принимать осознанные решения при управлении войсками, ответственности за их качество и результаты в любых ситуациях – от самых технологичных до примитивных.

Что делать?

Одурманенные ЛПР

Современная гибридная война устроена так, что своими информационными технологиями она в первую очередь формирует «туман войны» в головах руководителей (лиц, принимающих решения, – ЛПР), и в этом ее главная опасность.

Скажем себе честно: врагам, ведущим против нас такую войну, многое уже удалось. Например, они убедили наших политических руководителей, что мы живем в мирное время и войны нет, есть только конкуренция. Что у нас все идет неплохо, а рынок и прибыль важнее национальной идеологии и этики. Что у нас практически одни и те же ценности, а болонская система образования – самая передовая, значит, нам надо подстраиваться под Запад.

Коллаж Андрея Седых

Далее уже эти «затуманенные ЛПР» подбирают под себя таких же исполнителей и кадровый отсев лучших торжественно марширует по стране. Достаточно проанализировать состав высших органов госвласти, особенно финансового блока правительства, и вы поймете: все именно так.

Самое страшное, что это у них получается и в самых сущностных аспектах военной организации России – аналитике, информационной сфере, воспитании, профессиональном образовании, идеологии и этике взаимоотношений в армии.

Я, советский генерал, прошедший все ступени военного образования и успешную действительную службу в развернутых общевойсковых частях ВС СССР от взвода до армии, как профессионал, убежден: самыми лучшими основами, позволяющими успешно решать боевые задачи в условиях гибридной войны, будут отработанные до автоматизма навыки действий в стандартных ситуациях, собственно, из которых и состоят любой современный бой и вся вооруженная борьба. Такой набор базовых боевых задач войск на поле боя и театре войны почти не изменился со времен П. Шувалова, А. Суворова и Г. Жукова. Наши великие предшественники были уверены, что без знания и умения успешно решать типовые задачи победы не достичь. Комплекс задач в представлении Императорской русской армии генерал-фельдмаршала графа Петра Ивановича Шувалова не что иное, как обязательный профессиональный минимум знаний и умений, которым должен обладать каждый военный. Когда наши офицеры эти вопросы знали и прекрасно умели воевать, а дух армии неукротим – Россия была непобедима. Но когда побеждали муштра, показуха, меркантилизм и боязнь ответственности, а офицерский состав имел «испуганную душу», армия терпела неудачи.

Сегодня главные вопросы готовности к успешной вооруженной борьбе и военной победе заключаются не столько в достижении технологического превосходства над противником, где мы пока уступаем, а в уровне умений, знаний и прямом профессионализме нашего командного состава всех категорий. То есть в решении типовых боевых задач на поле боя и на ТВД уже современными силами и средствами, способности к быстрым, инициативным и смелым решениям, их исполнении.

Но для того, чтобы понять, как все обстоит на самом деле, надо перевести сказанное графом Петром Шуваловым почти 300 лет назад на современный военный язык. И попробовать ответить на вопрос: готов ли сегодня офицер-выпускник, скажем, Московского ВОКУ, Военной общевойсковой академии или Академии Генерального штаба решать подобные задачи? И вы придете к выводу: не готов. Так как этому в наших академиях предметно не обучают и «гибкий, проницательный ум» (по Клаузевицу), способный вскрыть истину и прозреть ее сквозь «туман войны», не формируют.

Это, безусловно, трагедия, но она состоит не столько в том, что эту задачу сегодня практически некому выполнять и не по чему учить. Самое печальное, что она перед нашим военным профессиональным образованием не ставится. Критерием является «подготовка специалиста по управлению современными образцами техники и вооружения», а не «профессионала военного (боевого) управления». Увы, этой разницы руководители нашего военного профессионального образования по разным причинам понять не могут.

Скажу сразу: любые отсылки к соответствующим разделам Боевого устава некорректны, так как там есть общая теория боя, но практически нет его технологий, которые рождаются исключительно из опыта и специальных тренировок, требуют колоссальной личной работы слушателей, специального обучения и системных повседневных нагрузок.

Вывод тут только один – надо приводить нашу систему профессионального военного образования к реальным требованиям войны, то есть менять не вывески, а «мебель» (учебные программы и материальную базу), а также некоторых начальников и преподавателей.

Важно наконец осознать, что болонская система для профессионального образования государственной службы и военного образования, в частности, не нужна. Говоря словами песни Владимира Высоцкого, нужна, как в русской бане лыжи.

Если переложить труд фельдмаршала Шувалова в систему современных программ боевой подготовки войск, учебных программ и курсов национальной системы военного образования, собрать опытных и знающих офицеров, дело еще можно поправить. Сегодня важно точно очертить круг современных требований, компетенций, навыков и умений, а также воинских специальностей (основных, дополнительных, обязательных), которыми должны владеть допризывники, суворовцы, нахимовцы и курсанты военных училищ, сержанты, младшие командиры, старшие и высшие офицеры.

Применительно к каждому виду Вооруженных Сил и роду войск они должны быть облечены в форму обязательных требований к программам учебы и боевой подготовки. А качество умений и полученные специальности – войти в критерии оценки личной работы каждого военнослужащего, аттестационные документы, документы на присвоение классности и их оплату, в перечень вопросов по предметам обучения, выпускных экзаменов, оценочных ведомостей соответствующих дипломов об окончании всех учреждений военного профессионального образования, начиная с СВУ, НВМУ и кадетских корпусов Минобороны России.

Эту работу должны выполнить научные структуры военных училищ и академий, штабы военных округов, специалисты видов ВС, Генштаба и военные эксперты. Привлечь надо также ветеранов ВС СССР, участников вооруженных конфликтов и кампаний на Северном Кавказе, в Донбассе, Сирии.

В этом же направлении следует развивать учебные планы и материальную базу ввузов и полигонов, а также программы боевой подготовки войск. Если с этим промедлить, потери нашей профессиональной военной школы станут необратимыми, а национальная безопасность – ущербной.

Пиксельные знания

Сегодня представляется особенно важным изучение боевого опыта успешных действий российских группировок в Сирии, подразделений правительственной армии этой страны, формирований Донецка и Луганска, даже ИГ (запрещенной в РФ организации). Надо, как в советское время, издавать современные материалы и учебные пособия по тактике, основанные на конкретных примерах, и внедрять полученные знания в практику боевой подготовки штабов и войск.

Анализируемые эпизоды должны не просто описываться, а сопровождаться соответствующими схемами, таблицами взаимодействия, расчетами времени, боеприпасов, сведениями о мероприятиях боевого и тылового обеспечения, управления и т. д. На их основе необходимо разрабатывать серии компьютерных игр с вариантами двусторонних действий, которые и должны лечь в основу подготовки комсостава, начиная с суворовских и нахимовских училищ.

В современных условиях командир в отличие от предшественника из ХХ века должен обладать «удвоенными способностями»: руководить современным боем и операцией межвидовой и разноведомственной, коалиционной группировки с использованием всех современных, в том числе и управленческих технологий. Если вся эта «электроника» по каким-либо причинам перестанет функционировать, каждый командир обязан уметь с помощью сигнальных ракет, флажков, посыльных, условных жестов, азбуки Морзе столь же эффективно управлять подчиненными подразделениями, соединениями и объединениями.

Безусловно, система военного образования адаптируется к современным требованиям, но иногда ее стремление угадать мнение высокого начальства и вместо ожидаемого результата вписаться в новоиспеченный «тренд» приводит к обратным последствиям. Так, желание угодить бывшему министру обороны привело к тому, что из военного образования были удалены или вынужденно ушли большинство профессионалов. Научные советы в учреждениях высшей профессиональной военной школы были фактически упразднены. А самостоятельные, самодостаточные и исторически успешные ввузы и академии «насильственно ввергнуты в болонскую систему, обозваны институтами и сведены в безликие, неэффективные, бесправные «научные центры».

И хотя Сердюкова уже нет в наших воинских рядах, его дело живет, плодя «бессмысленных начальников с испуганной душой». Сегодня ни один руководитель военного образования не смог мне объяснить – зачем командиру мотострелкового взвода быть бакалавром и на каком таком конкурсе международного военного труда будут конкурировать дипломы Московского ВОКУ и Вестпойнта? Их конкуренция может состояться только на поле боя.

Основной «туман войны» идет от разрухи в наших головах, которую мы устраиваем себе по неграмотности и невоспитанности; от незнания, неумения и лени; от боязни ошибиться, трусости (вспомним бессмертные пожелания Александра Суворова воинским чинам: «Солдату – бодрости, офицеру – смелости, генералу – мужества»); от того, что у многих начальников нежелание что-то делать превосходит понимание необходимости изменений; от того, что к власти приходят молодые люди, личные заслуги которых неосязаемы, возможности умозрительны, а образование – где оно в эпоху победы воинствующего либерализма?

Можно с тревогой констатировать: наш высший командный состав после Академии Генштаба нигде не образовывается, никто этим вопросом не озабочен, нет базового профессионального контента, да и учить некому – всех разогнали. В результате они потихонечку как профессионалы и руководители деградируют.

У них остается одно испытанное средство – «генеральский накат», то есть система предметных и беспредметных разносов, ругани по любому случаю, поводу и причине. Если в Советской армии нам в целом удавалось «гасить дурь старшего на себе», то сегодня все боятся внезапно оказаться несоответствующим условиям контракта и стать безработным, потому молчат. Это настолько актуально, что надо срочно ставить вопрос о создании специальных Высших курсов по ликвидации стратегической безграмотности руководящего состава страны, чем, кстати, успешно занималось руководство СССР в 30–40-х годах прошлого столетия, и искать еще оставшихся профессионалов для преподавания там.

Важно, чтобы эти курсы не оказались связаны с Высшей школой экономики или РАНХиГС, где вовсю идет либеральный коммерческий и высокодоходный околообразовательный процесс, формирующий особо опасную для страны компоненту «тумана войны» – целенаправленную деградацию кадров управления государством.

Нельзя не сказать и о болезненной реакции некоторых руководителей на критику и невосприимчивость к ней, о нежелании вдумываться в существо предлагаемых решений и советов, слушать знающих и опытных экспертов, о неумении распорядиться этим интеллектуальным капиталом. Через наших чиновников серьезная, фундаментальная (а значит, затратная) мысль пробиться не может. Более того, сегодня в государстве нет структуры, способной интеллектуальный потенциал России собрать, оценить и заставить работать на благо Отечества. У наших «заклятых партнеров» есть, например, ДАРПА, которая именно этим и занимается: собирает, оценивает, отбирает, финансирует и внедряет передовые технологии. Неудивительно, что они появляются сначала у них.

При продолжении существующей тенденции в образовании мы скоро вообще перестанем выпускать и готовить управленцев и командиров, способных точно оценить обстановку, самостоятельно сформулировать вопрос (проблему) и решить. И вот тогда нам уже никто не поможет – ни навороченные гаджеты, ни вливаемые в армию деньги, ни новые начальники.

Хочешь мира – воюй всегда!

Минобороны и Генштаб РФ не сформулировали госзаказ на фундаментальные исследования для военной науки, на подготовку кадров в учреждениях профессионального образования МО РФ, начиная с суворовских и нахимовских училищ. Это уже привело к ненужной закрытости армии и кадровому голоду на ответственных, инициативных и грамотных командиров и начальников.

Дефицит кадров прямо связан и с тем, что кадровый отбор направлен на продвижение самых «лояльных и молчаливых» персонажей, которыми уже перенасыщены структуры управления Вооруженными Силами и кто по определению неспособен к принятию собственных обоснованных решений, организации их исполнения. Все это резко снижает темпы и качество совершенствования военной организации России. Многие начальники на местах попросту ждут высочайших указаний, директив и, только получив их, начинают что-то делать. В результате существует конкретный провал в профподготовке современных командиров, который, к сожалению, не восполнится моментально.

Если гибридная война развернется как прямая вооруженная борьба, то в ней победят самые стойкие, убежденные и умелые – те, кто из «тумана любой войны» бесстрашно приведет подчиненных к победе. По определению, думаю, ими все же будут офицеры Российской армии.

При перманентном (непрерывном) характере современной войны лозунг «Хочешь мира – готовься к войне!» уже не работает. Сегодня должен быть в ходу другой: «Хочешь мира – воюй!». Он означает, что нужно уметь воевать, получая знания немедленно. Для этого требуется менять качество и стиль нашего профобразования, военной науки и боевой подготовки войск.

Источник