События 1993 года, когда в Москву были введены танки, как это не покажется странным, не являются уникальными. Эти события в точности были скопированы с событий 1953 года, которые запустили вялотекущий государственный переворот, длившийся 40 лет и завершившийся расстрелом Белого дома в Москве. Этот переворот был во многом инициирован теми силами, которые желали перехватить власть ещё в 1930-х. Одним из этапов этого переворота, зафиксировавшего новые отношения государственности и народа, стали события в Новочеркасске в 1962 году. О причинах этого переворота и пойдёт речь в данной статье.

Это вторая часть материала о том времени и моменте. Первая часть материала о Государственном перевороте 1953 года, где речь шла о различиях между коммунизмом, марксизмом, троцкизмом и большевизмом размещена по ссылке http://inance.ru/2015/02/iuda/.

Репрессии 1937 года — сложный процесс

Более полувека в России и мире пытаются навязать представления о том, что-де никакого заговора военных в 1937 году не было, Сталин всё это выдумал, чтобы незаконно уничтожить гениальных полководцев, что вообще не было ни военного, ни общеполитического заговора, что всё это понадобилось Сталину, чтобы вступить в сговор с Гитлером, дабы разделить несчастную Польшу, инициировать Вторую мировую войну и установить советскую власть по всей Европе!? Хуже того. Со времен Хрущёва существует упертая убеждённость, что:

Разобраться в этой лжи нам поможет опытнейший мастер закулисных интриг, видный масон высокой степени посвящения, давний агент германской и австро-венгерской разведок, а впоследствии ещё и британской разведки — Христиан Георгиевич Раковский (1873—1941).

Более полувека в отечественной историографии царит табу на использование в исторических исследованиях показаний подследственных 1937—38 годов. Во всём мире использование материалов уголовных и иных следственных дел — общепринятая практика. Только у нас всё наоборот. Мол, все их показания выбиты силой. Между тем, в этих материалах много чего интересного. Но, упаси вас Бог полагать, что-де окаянные костоломы Лубянки резиновыми дубинками или просто пудовыми кулаками «освежали» память и красноречие, например, того же Раковского, от чего он и стал раскрывать некие тайны. Это было бы в корне неверно.

Во-первых, потому, что подследственных по всем крупнейшим делам 1936—38 годов и пальцем-то не трогали во время следствия на Лубянке. На этот счёт было строжайшее указание Сталина. И никто не смел его нарушать, и не нарушал. Это уже потом Хрущёв, а вслед за ним и Яковлев выдумали сказки о нещадно избивавшихся «кристально честных и несгибаемых партийцах». Тех самых, которых тот же Хрущёв в прямом смысле слова пачками сдавал в руки НКВД, причём нередко ещё и письменно настаивая на самой крутой расправе с ними.

Даже по данным комиссии ярого врага Советского Союза и России — А.Н.Яковлева — на «личном счету» Хрущëва 161 860 человек, угодивших по его «милости» в жернова им же в значительной степени и инициированных репрессий. Из них: 55 741 человек — за период (1936—1937 годы) работы первым секретарем Московского городского и областного комитетов партии, и 106 119 человек — за период его издевательств над Украиной (с января 1938 г и до начала войны). Это именно его Сталин вынужден был предупредить сверхкраткой запиской

Иначе он не смог бы обелить самого себя — парадоксальным образом прорвавшегося на вершину власти в громадной стране негодяя-троцкиста. В этом смысле очень характерна история второй (гражданской) жены старшего сына Хрущёва Леонида — Розы Трейвос, племянницы 1-го секретаря Калужского обкома партии. Отсидев в лагерях, Роза Трейвос в период «оттепели» была освобождена, сумела каким-то образом оказаться в числе приглашённых на какое-то мероприятие в Кремле, подошла к Хрущёву и при всех заявила ему следующее:

Охрана с трудом оттащила разбушевавшуюся Розу от «дорогого Никиты Сергеевича»…

Тем более затруднительно было вразумительно объяснить главное. Почему угодив на Лубянку, они добровольно, без какого-либо принуждения сдавали не столько даже десятки своих же подельников (это-то как раз понятно), сколько, прежде всего, «закладывали» сотни и тысячи ни в чём неповинных людей, что, в последнем случае, и привело к крупномасштабным и действительно необоснованным репрессиям.

Логика у оппозиции была ещё та — «чем больше посадят, тем быстрее прекратятся репрессии против настоящих заговорщиков». Не шибко умная от природы вдова Бухарина — Анна Ларина — проболталась об этом в своих мемуарах (Ларина А.М. Незабываемое. М., 1989, стр. 308). В интервью «Московскому Комсомольцу» вдова маршала Катукова рассказала, как это на практике происходило. По её словам, возвращаясь с допросов, её же сокамерницы едва ли не с чувством выполненного долга буднично произносили:

И ведь так действовали практически 99,99% арестованных в те годы. Даже без какой-либо надобности и принуждения со стороны следствия.

Во-вторых, потому, что допросы Раковского осуществлялись на французском языке. Конечно, непрошенный «борец за счастье» народов России, подданный царской Болгарии, а негласно еще и королевской Румынии, сохранявший их паспорта и гражданства вплоть до ареста, вполне сносно глаголил и по-русски. Однако полностью его незаурядный интеллект крупного интригана мирового масштаба раскрывался лишь тогда, когда он переходил на французский язык. Своеобразная дань «революционной моде». Его откровения не должны были стать доступными другим сотрудникам Лубянки. Жесткая иерархия допуска к секретам разных уровней — не обсуждаемая реалия органов госбезопасности. Тем более что в процессе его допросов затрагивались вопросы высшей мировой политики. Так что в данном случае французский язык и «дуэт» резиновой дубинки и пудовых кулаков — никак не совмещались.

И, в-третьих, потому, что как масон высокой степени посвящения, давний агент германской и австро-венгерской разведок, перевербованный в 20-х гг. ещё и британской разведкой, Раковский знал очень много такого, что относилось к высшим тайнам высшей мировой политики и геополитики. От такого чего-либо добиться дубинкой было невозможно. Как масон высокой степени посвящения, он прекрасно знал, что может с ним произойти, если начнёт чересчур откровенничать. Он прекрасно понимал, что за его делом внимательно следят на Западе.

Масонский Запад

Запад действительно очень внимательно следил за московскими процессами, особенно в отношении наиболее важных подсудимых, к числу которых и относился Раковский. Понимая, что им никак не отвертеться от ответственности и что в этой связи они вынуждены будут нарушить обет молчания, заправилы Запада пыталисяь даже спасти некоторых из них. Но отнюдь не потому, что их шкуры были так уж ценны, а только для того, чтобы они лишку не наговорили на Лубянке и, особенно, в открытом судебном заседании в присутствии многочисленных представителей мировой прессы и дипломатического корпуса. Это для заправил Запада было страшней чего угодно. В Москву был направлен Лион Фейхтвангер — не только как выдающийся писатель и представитель еврейской интеллигенции Германии, но и, прежде всего, как влиятельный член еврейской масонской ложи «Бнай-Брит». Правда, результатом его визита стала знаменитая книга «Москва. 1937 год. Отчёт о поездке для моих друзей», всë содержание которой подтверждало справедливость предпринятых Сталиным мер. Однако, правда и то, что Сталин всë-таки не стал «дразнить гусей» — в открытом судебном заседании ни одно из масонских откровений Раковского не прозвучало. Нет, Сталин не испугался. Напротив, решил приберечь полученные сведения, чтобы использовать их в будущем.

Политически это было невыгодно самому Сталину и партии. Ведь автоматически был бы не то, чтобы подорван, а именно же вдребезги уничтожен авторитет партии и её первого «вождя» — Ленина, на чём и зиждилась тогда советская власть. Не говоря уже об иных мотивах. Со своей точки зрения Сталин правильно поступил. Как, впрочем, и в том, что, не произнося ни одного худого слова в адрес Ленина, осуществил полную деленинизацию и девестернизацию СССР. За то его и ненавидят!

Тем не менее, заправилы Запада не успокоились. В какой-то момент попытались даже «конвертировать» шкуры этих подсудимых в некий сговор с Москвой. Менее чем за сутки до оглашения приговора по делу Раковского, то есть на рассвете 12 марта 1938 г. неизвестная мощная радиостанция на Западе несколько раз передала шифром советского посольства в Англии как заклинание одну и ту же фразу:

Чуть позже весь мир узнал, что в 5 ч. 30 мин. 12 марта 1938 г. по среднеевропейскому времени гитлеровские войска вошли в Австрию. А помилования не последовало. Раковский был осужден на длительный срок тюремного заключения (Ландовский И. Красная симфония. Новосибирск, 2000, стр. 78).

Так что хоть бей, хоть не бей. С таким возможно было только договариваться на условии — откровенность в обмен на жизнь. Потому и было решено его допросы вести не только на французском языке, но и с помощью сотрудника личной разведки Сталина. Их вёл сотрудник, которого все знали только как Рене Дюваль, хотя это и было не настоящее его имя. Он владел французским языком лучше любого французского академика-филолога. Протоколы допросов подписывал как Гавриил Гавриилович Кузьмичев. Он же осуществлял и перевод протоколов допросов (они записывались на магнитную ленту) на русский язык. К ним никого не подпускали, даже Ежова. Кузьмичев-Дюваль лично докладывал их Сталину либо собственноручно запечатывал в особый конверт, вскрыть который имел право только Сталин. Показания Раковского чрезвычайно содержательны и информативны. Что же до того, правду ли он говорил на этих допросах, то подтверждение его показаниям имеется практически по всем пунктам. По ряду из них подтверждения были получены в одних случаях — почти за четверть века, в других и того ранее — за 32 года, а в некоторых и вовсе за полвека либо ещё более лет до того, как он это сказал. Не говоря уже о подтверждениях, полученных из текущей информации спецслужб того времени. Практически по всем пунктам подтверждения были получены и в наши дни. Так что источник предлагается не только очень серьёзный и солидный, но и достоверный, не говоря уже о том, что и очень интересный. Правда, в некоторых случаях ещё и изящно лукавый. Но на то он и был масоном высокой степени посвящения. Однако на достоверности его показаний это не отразилось.

И вот ещё о чем. Раковский очень часто использует местоимение «Они» и соответствующие его вариации в зависимости от падежа — «Им», «Ими», «Их». На масонском языке так обозначаются высшие иерархи мировой закулисы, чьи имена не принято упоминать всуе, особенно самими «вольными каменщиками» (масонами). То ли от незнания, во что не верится, то ли, что скорее всего и было, сознавая, что у «Них» руки очень длинные и потому опасаясь ответственности — в одном месте своих показаний Раковский прямо говорит, что он хочет избежать всякой ответственности — Христиан Георгиевич ни разу не обмолвился даже тенью намека на то, что под термином «Они» он подразумевает так называемый Комитет 300. Не знать о нем он физически не мог. Если даже и не знал до 1917 г., что должно быть исключено по определению, то абсолютно точно знал о нём с середины 1922 г.

Во-первых, потому, что среди этих «Они» первым он назвал Вальтера Ратенау, причем с прямой ссылкой на Троцкого. Ратенау же действительно являлся членом Комитета 300. А, во-вторых, когда 24 июня 1922 г. было совершено покушение на Вальтера Ратенау, приведшее к его гибели, то за мгновение до смерти он произнес, что его убийство — дело рук членов Комитета 300. А незадолго до покушения, Ратенау и вовсе разгласил секрет существования Комитета 300. Вот его подлинные слова, опубликованные 11 июня 1921 г. в «Plain English»:

Все эти факты были известны ещё тогда — средства массовой информации разнесли их по всему свету, что говорит о подготовленности этой акции дезинформации. Всё это говорит о том, что Раковский физически не мог не знать о них. Как, впрочем, не мог он не обратить внимания и на то, что Ратенау был убит в Иоаннов день — «главный праздник» всех масонов, к которому были приурочены события 1953 года в Москве, когда был убит Берия, а в стране произошёл государственный переворот, в результате которого к власти пришли троцкисты во главе с Хрущёвым. Кстати, как и Ратенау, Раковский тоже свёл персоналии этих «Они» к евреям, что в корне неверно. Да, евреи там присутствуют, но не составляют большинства в Комитете 300 и, к тому же, выступают не с этнических позиций, а только как представители одного из отрядов высшего эшелона финансовой олигархии Запада. На таком уровне не принято руководствоваться этническими соображениями. Там мыслят и действуют только глобально. А вот когда дело доходит до реализации их задумок, то вот тут-то привлекаемые силы и средства могут быть совершенно разные, в том числе и евреи, и еврейский капитал.

Но и уровень Комитета 300, если он и не является пропагандистской уловкой, как и уровень сегодняшнего его аналога — «Бильдербергского клуба», о котором трезвонят на всех углах конспирологи всех мастей, не отражает действительных механизмов управления глобальной политикой, поскольку представляет это управление только как директивно-адресное. Якобы есть какая-то сверхтайная мировая структура, на которую замкнуты все прочие тайные структуры и которая отдаёт приказы конкретным людям, служащим в этой мировой иерархии.

Эти конспирологические теории не отражают реальности, поскольку совершенно не учитывают бесструктурный способ управления и наличие в обществе концептуальной власти, сводя всю сложную систему управления процессом глобализации к простому виду армейской структуры, но об этом мы поговорим далее, а пока обратимся к показаниям Раковского, которые заслуживают внимания.

Война и революция

Итак, во время допроса в НКВД СССР 26 января 1938 г. Раковский показал:

Это феноменально уникальное признание целого ряда важнейших обстоятельств и фактов:

Исторический опыт мог быть востребован только при наличии такой тесной связи. Потому как для применения тандема войны и «революции», необходимо было располагать внутренней «когортой» негодяев. Иначе «революция» не получится.

Для разведывательно-исторического расследования наиболее важно следующее.

А это означает, что то, что с давних пор вызывало неописуемое бешенство Запада и вследствие чего Троцкий неоднократно предпринимал попытки государственного переворота, есть суть свидетельства того, что заправилам Запада не давали покоя ещё со времен Первой мировой войны недостигнутые им глобальные цели. Всего одной фразой Раковский очень даже смачно подтвердил это. Потому Они и рискнули на привод Гитлера к власти — с помощью этого одержимого они намеревались всё-таки достигнуть этих целей.

С другой стороны, констатировав факт полного бессилия оппозиции в деле свержения Сталина путём только внутреннего государственного переворота, Раковский, сам того не подозревая, показал первопричины провала оппозиции в 1936—1938 годах, что было связано:

• с очень сильной переоценкой оппозицией своего значения в политическом и особенно геополитическом пасьянсах Запада, начало чему положил лично Троцкий, какую ошибку делают и сегодняшние наши оппозиционеры, которых Запад всегда воспринимал как холопов;

• с двойной игрой оппозиции с Западом, проистекавшей именно из этой переоценки. Двурушников и Запад тоже терпеть не может. Потому-то, в конце концов, и завалил все заговоры оппозиции, в первую очередь, «естественно», заговор военных во главе с Тухачевским. Естественно, не из любви к Сталину и СССР. Заправилы Запада не руководствовались соображениями свержения лично Сталина. В 20-х—30-х годах они не считали его ровней себе. И свой «исторический опыт» востребовал совершенно по иной причине, нежели просто в порядке удовлетворения собственного искуса проделать со Сталиным то, что однажды уже было проделано с царём. Необходимо было запустить мировую маркситскую революцию на планете, а И.В. Сталин свернул с этого курса начав «строить социализм в отдельно взятой стране». Ситуация ещё больше изменилась после войны, когда СССР фактически стал самодостаточным государством-суперконцерном с альтернативной западным хозяйственной, ценовой и экономической политиками и стала критической после написания И.В. Сталиным своего по сути политического завещания «Экономические проблемы строительства социализма в СССР», где он фактически «уничтожил» марксизм, изначально призванный разрешить общемировой кризис капитализма, который не был пропагандисткой выдумкой;

Поэтому война с Западом, как крайнее средство изменения политического и экономического расклада в Европ, ожидалась как Политбюро, так и в домах простых людей. Советское руководство заблаговременно знало об угрозах и совершенно правильно оценивало международную ситуацию. Так, ещё в самом начале 1927 г. (29 января) задачи разведслужб СССР уже формулировались, отталкиваясь от следующего основополагающего тезиса:

Обратите внимание на дату такой формулировки. Ведь со дня подписания Локарнских соглашений прошло чуть более года. А угроза войны уже остро вырисовалась. Ровно через три года, 30 января 1930 г. Политбюро ЦК ВКП (б) приняло решение о новых приоритетных задачах разведки, пункт № 1 которого гласил:

Как видите, угроза нападения настолько возросла, что Политбюро прямо поставило задачу раскрытия интервенционистских планов великих держав Европы.

Не осталась в стороне и внутренняя оппозиция. Прекрасно понимая, что означает нагнетание угрозы военного нападения на Советский Союз, оппозиция развёртывалась не только методически и агрессивно, не только по определённому боевому плану, но и, прежде всего, по тому плану, который однозначно подразумевал организацию военного поражения СССР с целью перехвата в такой ситуации власти в государстве. Именно тогда, в 1927 года, надеясь на скорое нападение Запада, «бес мировой революции» не выдержал и возопил о том, что нужно брать власть тогда, когда враг находится в 80 км от столицы! Но как враг может оказаться в 80 км от столицы такого гигантского государства, само территориальное пространство которого является естественным его защитником, в котором растворяется ударная мощь любого агрессора?! Только в результате злоумышленно организованного военного поражения советских войск! А кто может организовать поражение собственных войск?! Только собственный генералитет! Короче говоря, ещё тогда «бес» сдуру полностью раскрыл ставку оппозиции на поражение в ходе войны для последующего совершения государственного переворота. Более того. Раскрыл ставку на своих сторонников в РККА, прежде всего в высшем командном звене, так как только они могли устроить быстрое военное поражение. В 1928 году, как уже отмечалось, он собственноручно письменно же подтвердил это в одном из своих писем сторонникам. О причинах катастрофы 22 июня 1941 года мы писали в статье «22 июня 1941 — последствия управленческих ошибок» (http://inance.ru/2014/06/22june/).

В принципе-то это не стало какой-то особенной новостью для занятого мирным созиданием советского руководства, особенно для Сталина. Он прекрасно знал политическую родословную оппозиции. А породившей её стихией как раз и была война и умышленно организованная царским генералитетом серия беспрерывных поражений русской армии ещё в Первой мировой войне. Своими показаниями Раковский однозначно это подтвердил. Но Сталин-то знал об этом задолго до показаний Раковского. Ещё с середины 20-х годов он обратил внимание на одно явление, которое никак не привлекает к себе внимание исследователей. Уже в те годы стала вырисовываться одна «традиция», суть которой в следующем.

Тогда угрозу вооруженного нападения не смогли реализовать только потому, что Сталин постоянно предпринимал интенсивные меры для укрепления внешней безопасности государства, в том числе и, прежде всего, дипломатические. С их помощью он искусно вышивал мощный бронежилет безопасности СССР в виде всевозможных договоров о ненападении с государствами как по периметру, особенно, западных границ, а также с основными европейскими игроками. «Частокол» этих договоров был настолько мощным — к тому же он опирался на аналогичные договора между самими приграничными с СССР государствами и основными европейскими игроками, — что преодолеть его физически было невозможно. На Западе это прекрасно понимали. Так, за две недели до привода Гитлера к власти, советская военная разведка агентурным путём добыла запись беседы между командующим рейхсвером генералом Гаммерштейном и венгерским посланником в Берлине Кания, состоявшейся ещё 11 декабря 1932 г. В документе, в частности, говорилось:

Естественно, что в такой ситуации надеяться на вооруженное нападение на СССР было бессмысленно, как, впрочем, и на государственный переворот внутри Советского Союза. Необходимая по марксистскому шаблону ситуация военного поражения как предтечи для «революции» не складывалась. Необходим был совершенно иной, не тривиальный ход. Более того. Нужен был именно такой ход, который смог бы проломить указанный выше бронежилет безопасности СССР. Проще говоря, Запад увидел, что оппозиция не в состоянии собственными силами свергнуть Сталина, как, впрочем, и собственное бессилие в организации прежними методами вооруженного нападения на Советский Союз. Этим нетривиальным ходом и стал Адольф Гитлер!

Вот почему Раковский и заявил в своих показаниях:

Они и создали её — нацистский рейх.

Продолжение следует…

Источник